Страховщик - Литтл Бентли - Страница 15

Однажды в пятницу вечером у дверей клуба, куда отправились послушать Джимми Дейла Гилмора, они встретили своего старого приятеля – костлявого парня в фиолетовой толстовке. Живой и здоровый, тот околачивался на автостоянке – видимо, занимался своим обычным ремеслом. Он заметил их, но не узнал – или сделал вид, что не узнал. И хорошо, сказал себе Хант. Этот парень определенно не из тех, кого стоит иметь в числе знакомых.

Интересно, в той-то, второй, больнице его приняли? Или выкинули на улицу, словно какого-нибудь нищего у Диккенса, отрезав: «Без страховки не принимаем»?

Впрочем, раз он жив-здоров, очевидно, кто-то где-то его все-таки вылечил, сказал себе Хант. Впрочем, если громко окликнуть сзади, парень, быть может, не обернется – вряд ли он теперь слышит тем ухом, которое в больнице отказались лечить.

Сам Хант все еще воевал со своей страховой компанией. Компания настаивала, что все свои обязательства выполнила: поврежденная мебель и предметы обстановки заменены предметами равной стоимости, дело закрыто. Хант отказывался смириться и подал жалобу в страховую комиссию штата. Однако жернова бюрократии вертятся медленно: неизвестно даже, когда будет вынесено решение – не говоря уж о том, в чью пользу. Он собирался написать своему сенатору и в законодательное собрание штата, придумал целый проект закона, который предотвратит такие безобразия в будущем. Предлагаемые им меры были просты, разумны, логичны – Хант считал, что их поддержат все… ну, разве что кроме самих страховых компаний.

Теоретически это значит, что к нему должны прислушаться.

Однако у страховых компаний глубокие карманы и профессиональные лоббисты. Так что в глубине души Хант понимал: ничего не изменится.

– Хорхе!

Он не слышал криков жены, пока не выключил газонокосилку; отчаянные нотки в голосе подсказали, что кричит она уже не первый раз.

– Хорхе!

Что там стряслось? И почему она сама к нему не вый-дет?

Что, если… не может?

При этой мысли он бросился бежать. Влетел в дом, не вытерев ног, оставляя на ковре грязь и траву, громко зовя жену по имени:

– Инес! Инес!

В гостиной жены нет, в общей комнате тоже – это он понял сразу. Крики доносились с кухни – вместе со странными звуками, происхождение которых Хорхе определить не смог. Он поспешил туда.

Сцена, представшая перед ним, словно вышла из кинокомедии – хотя, строго говоря, ничего смешного в ней не было. Инес стояла перед посудомоечной машиной и отчаянно пыталась остановить струи воды, бьющие во всех направлениях из-за закрытой дверцы. Мокрыми были и пол, и стол, и дверца холодильника, и сама Инес.

– Помоги мне! – вскричала она, увидев мужа. – Выключи воду! Сделай что-нибудь!!

Хорхе подбежал и нажал на кнопку. В лицо ему тут же полетели капли воды, и тугая ледяная струя ударила в ширинку.

– Это я уже пробовала! – прокричала Инес. – Иди на улицу, выключи воду!

– Подожди, у меня идея!

Хорхе опустился на колени, распахнул дверцы шкафчика под раковиной и заглянул туда. Как он и надеялся, там обнаружились два набора вентилей: один для раковины, другой для посудомойки. Хорхе принялся отчаянно крутить и красный вентиль, и голубой; хлещущая струя замедлилась, стала слабее, а затем и вовсе прекратилась.

– Что случилось? – спросил он, поднимаясь на ноги.

Инес попыталась смахнуть воду с лица – не слишком успешно, руки у нее тоже были мокрые. Оторвала бумажное полотенце и принялась вытирать им лицо.

– Понятия не имею, – ответила она. – Я ее даже не включала. Доставала чистую посуду, потянулась за последней тарелкой, и вдруг эта штука словно взбесилась. Я захлопнула дверцу, стала давить на кнопки… Ничего не помогало. Тогда позвала тебя. Кстати, а что ты так долго не шел? – добавила она, вытирая шею.

– Стриг лужайку и тебя не слышал.

– Наверное, надо мастера вызвать, – заметила Инес, опасливо покосившись на бешеную посудомойку.

– Давай сначала я посмотрю. Может, пойму, в чем дело.

– Ну давай.

– А знаешь, – с улыбкой проговорил Хорхе, – ты вот так, когда вся мокрая, выглядишь оч-ч-чень сексуально!

– Ой, только не сейчас!

– Почему нет? Мы ведь уже занимались этим на кухне. На четвереньках, помнишь? Давай попробуем…

– Может, сначала выясним, что с посудомойкой?

В этот миг откуда-то из-под раковины донеслось громкое урчание, в трубах тошнотворно забулькало, а в следующий миг из посудомоечной машины снова хлынула вода. Только теперь она не била струей, а текла ручьем из-под нижнего края дверцы.

– Не может быть! – охнул Хорхе. – Я же завернул вентиль!

– Говорила я тебе, надо брать гарантию не на год, а на пять лет! – воскликнула Инес. – Я же тебе говорила!

Из смежной с кухней прачечной донесся громкий щелчок, затем журчание и бурление. Они бросились туда – и увидели, как стиральная машина, невероятно широко распахнув дверцу, изрыгает из себя потоки мыльной воды.

– Да уж! – протянул Хорхе. – Зря я тебя не послушал насчет гарантии!

В октябре Хант и Бет позвали гостей на Хэллоуин. Вообще-то Хант не любил шумные вечеринки, но Бет вытащила его из «раковины» и уговорила повеселиться, даже нарядила ковбоем. К собственному удивлению, он отлично провел время.

Пришли в основном друзья и сослуживцы Бет, а еще Джоэл, Эдвард и Хорхе. Джоэл нарядился Майклом Майерсом[11], Эдвард – крестьянином, а Хорхе – каким-то размалеванным красавчиком, которого никто не мог узнать, пока сам он застенчиво не объяснил, что это певец из какой-то мальчиковой группы, страшно популярной у подростков.

– Племянница посоветовала…

Хант со всеми перезнакомился, с каждым перемолвился парой слов, а потом вышел к друзьям во внутренний дворик. Джоэл уже снял маску Майкла Майерса; вся компания, устроившись на крылечке с пивом, вспоминала, как справляли Хэллоуин в детстве – как пугали ребятишек помладше и доставали вредных соседей.

– Был у нас один сосед, – рассказывал Эдвард. – Ох и вредный же старикашка! Вечно кидал в нас камнями, когда мы ездили мимо на велосипедах. Боялся, видите ли, что мы проедем по его лужайке и помнем траву. Так вот, мы ему мстили так, что любо-дорого. И Хэллоуина не дожидались. Не реже раза в месяц подкладывали ему на крыльцо бумажный пакет с собачьим дерьмом, поджигали и пускались бежать. Он выскакивает, видит огонь и начинает топтать пакет. Представляете? Старый придурок каждый раз на это ловился!

– Кстати, о придурках, – ухмыльнувшись, проговорил Хорхе. – Слышали про Стива и его вандалов?

– А что на этот раз? – поинтересовался Хант.

Все в отделе благоустройства знали, что Стив перестраивает дом – пристраивает к нему спереди «шумную комнату» (этого названия Хант не слыхал с детства, и у всех его сослуживцев оно вызывало ухмылки и смешки). Работа длилась уже почти год, и ей не было видно конца.

– Туда кто-то залез, нагадил на пол и размазал дерьмо по стенам, да еще и стены продырявил. Ущерб вышел в несколько сот долларов, но страховая компания объявила, что это не страховой случай. Ему пришлось за все платить из своего кармана.

– Это карма! – патетически объявил Эдвард.

– Вот чертовы страховщики! – покачал головой Джоэл.

Эдвард расхохотался:

– Ты просто не знаешь Стива! Заслужил, сукин сын!

Засмеялись и Хорхе, и Хант.

– И все-таки… Знаете, дело в принципе. Всю жизнь платишь этим ублюдкам, а когда они тебе понадобятся – слышишь, что это, мол, не страховой случай. И долбись как хочешь. Хант, я прав?

Хант поднял руки, будто сдаваясь.

– Кто-кто, а я спорить не стану! До сих пор не знаю, что делать с пластинками Дебби Бун!

Теперь смеялись уже все.

Подошла Бет – в костюме индианки она смотрелась так аппетитно, что, не будь рядом людей, Хант набросился бы на нее немедленно. Должно быть, она прочла его мысли – и улыбнулась лукавой улыбкой, как бы говоря: чуть позже ты обязательно свое получишь!