Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Максвелл Меган - Страница 64

О боже! Как же мне нравится приводить мужчин в изумление такими вещами. Папа, спасибо! Я настолько благодарна отцу за то, что он научил меня быть чем-то бóльшим, чем просто принцессой.

Отстранившись от него – он приблизился ближе, чем нужно, – я спрашиваю:

– У вас есть запасные предохранители?

Но тут понимаю, что он даже не догадывается, о чем я его спрашиваю. Почти не смеясь, задаю более простой вопрос:

– Вы знаете, где у вас ящик с инструментами?

Симпатичный мужчина открывает заднюю дверь и вручает то, что я требую. Под его внимательным взглядом ищу подходящий предохранитель, нахожу его и вставляю на место сгоревшего. И через пару секунд включаются передние фары.

Мужчина не верит своим глазам. Я только что потрясла его воображение. Какая-то незнакомка, женщина, подошла к нему и починила машину в мгновение ока, полностью выбив его из колеи. Подойдя ко мне еще ближе, он произносит:

– Большое спасибо, сеньорита.

– Не за что, – улыбаюсь я.

Он смотрит на меня своими серыми глазами и, протягивая руку, говорит:

– Меня зовут Леонард Гузтл, а вас?

Подаю ему руку и отвечаю:

– Джудит. Джудит Флорес.

– Испанка?

– Да, – весело отвечаю я.

– Я очарован испанцами, их винами и картофельной запеканкой.

Я киваю и вздыхаю. Хорошо хоть, что этот не кричит «оле!».

– Я могу говорить тебе «ты»?

– Разумеется, Леонард.

Несколько секунд он всматривается в мое лицо своими серыми глазами и затем спрашивает:

– Я хотел бы пригласить тебя выпить что-нибудь. После того, что ты для меня сделала, это самое малое, чем я могу тебя отблагодарить.

Оп-ля! Он что, клеится ко мне?

Желая сразу же прекратить эти попытки, улыбаюсь и отвечаю:

– Спасибо, нет. Я немного тороплюсь.

– Я могу тебя подбросить? – Он продолжает настаивать.

В этот момент лает Трусишка и бежит к приближающейся к нам машине. Это Эрик. Я встречаюсь с его взглядом… Охо-хо, он такой серьезный! Мой Айсмен останавливает машину и выходит. Подойдя и поцеловав, он обнимает меня за талию и шепчет:

– Я уже начал волноваться. Тебя долго не было. – Затем он поворачивается к мужчине и, протягивая ему руку, говорит: – Привет, Лео! Как дела?

Ну и ну, они знакомы!

Удивленный появлением Эрика, мужчина смотрит то на меня, то на Эрика, который нехотя произносит:

– Вижу, ты познакомился с моей невестой.

Повисает неловкое молчание, и я ничего не понимаю. Вскоре, отойдя от встречи с Эриком, Леонард кивает и делает шаг назад:

– Я не знал, что Джудит – твоя невеста. – Они оба качают головой, и Леонард продолжает: – Но хочу, чтобы ты знал, что она сама только что починила мне машину.

– Да ладно тебе… Я только заменила предохранитель.

Леонард улыбается и, касаясь пальцем кончика моего замерзшего носа, тихо произносит:

– Ты сумела сделать то, чего не умею я, и это, девушка, меня повергло в невероятное изумление.

Напряжение не спадает, Эрик не улыбается.

– Как поживает мать? – спрашивает мужчина.

– Хорошо.

– А малыш Флин?

– Превосходно, – сухо отвечает Эрик.

Что происходит? Что это с ними? Ничего не понимаю. Наконец мы прощаемся. Леонард заводит свой «Мерседес», включает фары и уезжает. Я, Эрик и Трусишка садимся в машину. Он заводит автомобиль, но не трогается, а спрашивает меня:

– Что ты делала с Лео здесь одна?

– Ничего.

– Как это ничего?

– Да ладно тебе… У него не работали фары, и я заменила ему предохранитель. Вот и все, не сердись.

– И зачем тебе это нужно было?

Ошарашенная этим нелепым вопросом, бормочу:

– Ну, потому что у меня так вышло… Эрик, меня так воспитал отец. Кстати, откуда ты его знаешь?

Эрик поворачивается ко мне и говорит:

– Этот ублюдок, которому ты чинила автомобиль, тот самый Лео. Тот самый жених Ханны, который, не раздумывая, отказался от Флина, когда произошел несчастный случай.

Во мне просыпается гнев! Так это тот самый идиот, который не хотел ничего знать о Флине, когда умерла Ханна?! Если бы я об этом знала, я бы заменила ему предохранитель совсем в другом месте.

Из глаз Эрика сыплются искры. Он в ярости. От нахлынувших воспоминаний он в гневе ударяет рукой по рулю автомобиля.

– Похоже, тебе понравилось с ним общаться.

Я не хочу спорить и, стараясь сохранить над собой контроль, шепчу:

– Послушай, дорогой, я не знала, кто он. Я всего-навсего была приветливой и…

– Значит, больше не будь таковой, – перебивает он. – Когда же ты поймешь, что здесь быть приветливой с кем-нибудь означает, что ты клеишься.

Это вызывает у меня улыбку. Во многих вещах немцы немного своеобразные, и это одна из них.

– Ты ревнуешь?

Эрик не отвечает. Поворачивается ко мне, окидывает меня огненным взглядом, который сводит меня с ума, и в конце концов цедит сквозь зубы:

– А я должен?

Я отрицательно качаю головой и включаю проигрыватель дисков. К своему удивлению, понимаю, что Эрик слушает мою музыку. Он начинает возражать, я улыбаюсь, а Луис Мигель поет:

Мы столько времени наслаждаемся этой любовью,

Наши души стали настолько близки,

Что я храню в себе твой аромат,

Так же как и ты хранишь мой аромат.[27]

О боже, какая романтическая песня!

– Ты себя лучше чувствуешь? – интересуюсь.

– Да.

Нужно что-то делать. Нужно, чтобы он расслабился и улыбнулся. И поэтому я говорю:

– Выходи из машины.

Он удивленно на меня смотрит и спрашивает:

– Что?

Я открываю дверь и повторяю:

– Выходи из машины.

– Зачем?

– Выходи из машины, тогда узнаешь, – не унимаюсь я.

Он выходит и громко хлопает дверью. Он до сих пор злится. А я, перед тем как выйти, увеличиваю громкость музыки и оставляю свою дверь открытой. Трусишка тоже выходит. Затем я иду к своему обожаемому ворчуну и, обнимая его, говорю перед его недовольным лицом:

– Потанцуй со мной.

– Что?!

– Потанцуй со мной, – настаиваю я.

– Здесь?

– Да.

– Посреди улицы?

– Да… И под снегопадом. Разве тебе это не кажется романтичным?

Эрик ругается, а я улыбаюсь. Он собирается отвернуться, но я дергаю его за руку и, хорошенько его шлепнув, требую:

– Потанцуй со мной!

Это дуэль титанов. Германия против Испании. В конце концов, когда я морщу носик и расплываюсь в улыбке, он сдается.

Оле, Испания побеждает!

Он обнимает меня. Это волшебный и неповторимый момент. Он танцует со мной. Он расслабляется. Закрываю глаза в объятиях своего любимого, растворяюсь в голосе Луиса Мигеля:

Пройдет больше тысячи лет, а может еще больше.

Я не знаю, существует ли любовь в вечности.

Но там, как и здесь, на твоих губах,

Останется вкус моего поцелуя.

– В том, что ты ревнуешь, есть нечто пикантное, но тебе не стоит это делать. Ты для меня единственный и неповторимый, – шепчу я, не глядя на него, мирно танцуя в его объятиях.

Замечаю, что он улыбается, и я тогда тоже расплываюсь в улыбке. Мы продолжаем молча танцевать, а когда заканчивается песня, смотрю на него и спрашиваю:

– Успокоился немного? – Он не отвечает, и я, стараясь скорчить милую мордашку, добавляю: – Айсмен, я люблю тебя.

Эрик страстно меня целует и шепчет:

– И я тебя люблю, дорогая.

Сегодня четвертое марта, и это мой день рождения. Мне исполняется двадцать семь. Я разговариваю по телефону с родными – принимаю их поздравления. Я тоскую по ним. Мне так хочется увидеть и потискать их, что обещаю скоро к ним приехать. В честь моего дня рождения Соня устраивает в своем доме званый ужин. Она пригласила Фриду, Андреса и еще нескольких моих друзей. Я счастлива.