Надежда - Талан Светлана - Страница 53

«Почему он не обыщет все фотоателье в этом районе? – думала я. – Сколько их здесь? Пусть десять, двадцать, но не более. Почему же он до сих пор не нашел меня?»

И тут мне пришла в голову мысль, которая мне показалась удачной. «Когда громилы придут меня кормить, надо попытаться уговорить их позвонить Юре, – подумала я. – Пообещаю им за это большие деньги. Неважно, сколько, – столько, сколько они захотят».

Вскоре отворилась дверь, и, когда мои глаза привыкли к свету, я увидела, что громилы пришли не одни. С ними был вездесущий Андрей Андреевич. Сначала меня охватило отчаяние, но потом я подумала, что не имею права лишать себя надежды на чудесное спасение.

– Поднимайся, – скомандовал взбудораженный Андрей Андреевич.

Меня вывели из подвала, повели наверх. Мы прошли по знакомому мне коридору и вошли в кабинет Андрея Андреевича. Щели в жалюзи позволили мне увидеть, что за окном темно.

– Вон чистое белье и одежда, – кивком указал на стопку одежды на стуле фотограф. – Переодевайся. А вон расческа, приведи свои патлы в порядок.

Один из охранников подошел ко мне и рывком содрал скотч со рта, другой чиркнул ножом по скотчу, которым были стянуты мои онемевшие руки.

– Я могу переодеться без вас? – устало спросила я.

– А то мы твои сиськи не видели! – заржал один из громил.

– Мне отсюда не сбежать, – сказала я.

– Конечно, ты не сбежишь. На окне решетки, а за дверью – мы, – сказал второй охранник.

– Оставьте меня на пять минут одну, – повторила я свою просьбу. – Пожалуйста.

– Даю тебе ровно три минуты, – сказал Андрей Андреевич и постучал пальцем по циферблату своих часов. – Это нарушение всех инструкций, но последнюю просьбу даже приговоренных к смерти принято выполнять.

Охранники дружно заржали.

– Считайте, что я смертница, и прошу у вас самую малость – дать мне не три, а пять минут на переодевание. – Я специально говорила медленно, лихорадочно прокручивая в мозгу каждую деталь внезапно возникшего плана спасения. – Я не прошу вас принести из ресторана мидии под икорным соусом или горячий бифштекс с кровью…

– Хватит трепаться! – оборвал меня один из парней. – Переодевайся. Но учти: не успеешь за пять минут – полапаю твои сиськи, как наш шеф. Думаю, что хоть это я заслужил?

– Га-га-га! – схватился за живот второй охранник. – Это за то, что ты ей штаны снимал, когда на парашу садил!

Как только они вышли из кабинета, я бросилась к столу. Ящик был заперт, и я осмотрела стол. Мобильника нигде не было. Тогда я кинулась к компьютеру, который, на мое счастье, был включен. Времени у меня было очень мало, поэтому текст сообщения, который я составила заранее, был коротким. «Спаси! Теплоход «Аргентина», 2.00, Наум. Паша». Это сообщение я отправила Юре на его электронный адрес и письмо сразу же удалила.

– Две минуты прошло! – крикнул мне из-за двери охранник.

– Еще три мои! – отозвалась я и стала быстро переодеваться.

Дверь отворилась в тот момент, когда я застегивала брюки.

– Ты смотри! – хлопнул себя по бедрам охранник. – Мне сегодня непруха! Хотел полапать твои голые сиськи, а ты успела их спрятать!

– Это точно – непруха, – согласилась я, думая о том, что теперь могу надеяться только на то, что Юра успеет прочесть мое сообщение до отправки теплохода.

– Присядем на дорожку, – предложил Андрей Андреевич. – На удачу. Примета есть такая.

Они сели на стулья и притихли, а я хотела было спросить о девчонке, но, опасаясь, что могу ей этим навредить, промолчала. «Возможно, они все-таки ее отпустили», – подумала я, особо на это не надеясь.

– Пора, – сказал Андрей Андреевич и поднялся первым.

Мне опять заклеили рот и связали руки за спиной. Когда меня вывели на улицу, я, вдохнув свежий, пьянящий весенний воздух, зашаталась и чуть не потеряла сознание. Сильные руки подхватили меня и грубо затолкали в машину. За руль сел Андрей Андреевич, и машина бесшумно покатилась по гладкому асфальту, унося меня в неизвестность.

«Вот если бы ГАИ остановила автомобиль для проверки!» – мысленно взмолилась я и до боли в глазах стала всматриваться в темноту на обочинах. Но мы выехали за город, так и не встретив гаишников. Автомобиль остановился, и Андрей Андреевич сказал:

– До порта отсюда рукой подать. Пора. Только смотри не переборщи. Надо, чтобы сама дошла, не нести же ее на руках!

Охранник сделал мне укол быстро и профессионально. Когда мы поехали дальше, перед моими глазами дорога впереди стала раздваиваться, а белая разделительная полоса на ней запрыгала влево-вправо. От этого закружилась голова, и я прикрыла глаза.

«Юра, Юра, ты опоздал…» – мелькнула мысль.

Я была в полузабытьи, когда открыла глаза и увидела перед собой много вооруженных людей в форме и масках, грубо вытаскивающих из автомобиля Андрея Андреевича и охранников. Как сквозь сон, до моего сознания доносились крики, и я увидела, как, щелкнув, застегнулись наручники на запястьях моих мучителей. Я искала глазами в этой людской суматохе одного-единственного человека – Юру. Чьи-то сильные руки вытащили меня из машины, осторожно отлепили скотч со рта и освободили руки, но ноги отказывались меня держать, и я почувствовала, что падаю. Другие руки не дали мне упасть, они подхватили меня и куда-то понесли. Я с трудом открыла тяжелые веки и увидела рядом родное лицо.

– Юра! – прошептала я, не веря своим глазам.

«Это галлюцинации или сон», – подумала я и опять закрыла глаза. Уловив такой знакомый и родной запах, я их открыла. Это был не сон. Это был мой Юра!

– Юра… ты успел… – то ли прошептала, то ли подумала я.

Я не слышала, ответил ли он мне что-либо, но это было не важно. Я еще успела подумать, что теперь я в надежных руках и самое страшное уже позади. Невероятная усталость охватила меня, и я отключилась…

Я проснулась, но, как это иногда бывает, мне не хотелось открывать глаза, вставать с постели, суетиться, куда-то бежать… И тут внезапно я вспомнила все последние события, и мне стало страшно. «Может, это был сон? Сейчас я открою глаза и увижу только темноту… Нет, лучше не просыпаться, а уснуть опять и увидеть продолжение чудесного сна», – подумала я и, не открывая глаз, повернулась на бок и попыталась опять уснуть. Но мои руки не были связаны сзади, и я поднесла их к губам и провела по лицу кончиками пальцев. Ненавистного скотча не было. «Значит, это был не сон», – сделала я вывод и решилась открыть глаза. Первое, что я увидела, было лицо мамы. Сразу же душу наполнило чувство радости и нежности.

– Мама! – Я протянула руки и потрогала ее волосы, все еще не веря, что не сплю. Они были не из сна. Передо мной была моя милая мамочка со слезами на глазах и счастливой улыбкой. – Мамочка!

– Доченька моя! – Это прозвучало, как самая прекрасная мелодия в мире.

Я обхватила ее за шею и, уткнувшись в кудрявые пушистые волосы, расплакалась, как маленькая девочка, нечаянно обидевшая маму, а теперь горько раскаивающаяся в этом.

– Прости, прости меня, мамочка! – шептала я, покрывая поцелуями ее волосы и лицо, мокрое от слез.

– Что ты, что ты, Павлинка! Не надо плакать, моя девочка. – Мама гладила меня по волосам. – Все уже позади, и я с тобой. Успокойся. Давай не будем плакать. Не надо плакать. Только не плачь, – твердила мама.

– А ты почему тогда плачешь? – спросила я, улыбнувшись.

– Потому что ты плачешь. А вот ты успокоишься, и я не буду плакать.

– Хорошо. – Я нашла в себе силы оторваться от мамы и вытерла с ее лица слезинки. – Видишь, я уже не плачу.

– Вот и умница, вот и хорошо, – говорила мама, поправляя подушку и укладывая меня в постель, точно так же, как делала это, когда я была маленькой. – Полежи, отдохни, наберись сил. Ты еще очень слаба.

– А где мы? – Только теперь я осмотрелась и поняла, что нахожусь в больничной палате.

– Пока в больнице. Но это ненадолго.

– Сейчас уже день. Тогда была ночь, так ведь?