Партнер - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 21

Дождавшись, пока Лэнс отправится к адвокату, мать усадила девочку на постель.

Начала она с признания:

— Мы с Патриком были женаты четыре года, а потом он совершил ужасную вещь.

— Какую? — широко раскрыв глаза, спросила дочь.

— Он убил человека и подстроил все так, что это выглядело как автокатастрофа, понимаешь, с пожаром в его машине. Сбив пламя, полиция обнаружила тело и решила, что это останки Патрика. Так думали все. Патрик исчез, сгорел в своем автомобиле. Я очень расстроилась, ведь он был моим мужем, я любила его. Мы похоронили Патрика. А теперь, четыре года спустя, вдруг выяснилось, что все это время он скрывался на другом полушарии. Он убежал и спрятался.

— Почему?

— Потому что украл у своих друзей много денег и хотел их оставить себе.

— Он убил человека и украл деньги?

— Да, моя маленькая. Патрик не самая приятная личность.

— Очень жаль, что ты вышла за него замуж, мамочка.

— Да. Но видишь ли, малышка, есть кое-что еще, что ты должна понять. Ты родилась, когда мы с Патриком были женаты.

Следя за глазами дочери, Труди пыталась понять, уяснила ли девочка смысл этих слов. Похоже, нет. Она стиснула крошечную ладошку.

— Патрик — твой отец.

Эшли Николь подняла на мать непонимающий взгляд:

— Но я не хочу, чтобы он был моим…

— Прости меня, малышка. Я собиралась рассказать тебе обо всем, когда ты вырастешь, но Патрик может вот-вот вернуться сюда, и ты должна знать правду.

— А Лэнс? Разве он не мой отец?

— Нет. С Лэнсом мы вместе живем, вот и все.

Труди никогда не позволяла дочери называть Лэнса отцом. Да и сам Лэнс ни разу не проявил интереса к столь щепетильному вопросу. Труди считала себя матерью-одиночкой. У Эшли Николь просто не было отца, как и у многих других детей в наше время.

— С Лэнсом нас связывает долгая дружба. — Продолжая говорить, Труди надеялась избежать сотни других вопросов. — Долгая и очень тесная дружба. Конечно, он любит тебя, но он не твой отец. Настоящий твой отец, к сожалению, Патрик. Но ты об этом не беспокойся.

— А он хочет меня видеть?

— Не знаю, но приложу все силы, чтобы держать его подальше от тебя. Он очень плохой человек, моя маленькая. Он бросил тебя, когда тебе было всего два годика. Украл деньги и убежал. О нас тогда он даже не подумал, как не думает и сейчас. И если бы его не поймали, он никогда бы не вернулся назад. Больше мы его не увидим. Поэтому не думай о Патрике и о том, что он может сделать.

Эшли Николь потянулась к матери. Труди нежно обняла дочурку.

— Все будет хорошо, крошка, обещаю. Мне не хотелось ничего говорить тебе, но из-за этих репортеров и болтовни по телевизору пришлось.

— А что там делают эти люди?

— Не знаю. По мне бы, лучше они убрались.

— Чего они хотят?

— Сфотографировать тебя. И меня тоже. Чтобы поместить потом снимки в газете, когда напишут что-нибудь новенькое про Патрика.

— Значит, они пришли сюда из-за Патрика?

— Да, маленькая.

Глядя прямо в глаза матери, Эшли Николь прошептала:

— Я ненавижу его.

Как бы порицая ребячью шалость, Труди покачала головой, затем обняла дочь и улыбнулась.

Лэнс родился и рос в Пойнт-Кадете, старой рыбацкой деревеньке на небольшом полуострове, далеко вдающемся в воды залива Билокси. Это был рабочий поселок ловцов креветок, куда приезжали устраивать свою жизнь иммигранты.

Мальчишкой Лэнс практически жил на улице и до сих пор имел в Пойнт-Кадете множество друзей, лучшим из которых был Кэп. Именно он сидел за рулем фургона, груженного марихуаной, в ту памятную ночь, когда их остановили. От внезапного толчка Лэнс, спавший с карабином позади тюков, набитых коноплей, проснулся. У обоих был один адвокат, оба получили один срок и в девятнадцать лет прошли по одному и тому же маршруту.

Кэп держал сейчас пивную и под хороший процент ссужал деньгами рабочих с местной консервной фабрики. Лэнс встретился с ним в задней комнате заведения. Они старались общаться по меньшей мере раз в месяц, но когда у Труди появились деньги и она перебралась в Мобил, виделись приятели все реже и реже. Кэп понял, что друг встревожен.

Разлив по кружкам пиво, приятели стали обсуждать, кто и сколько выиграл в казино, где находится ближайшая точка, в которой можно заправиться крэком, кого сейчас пасут парни из береговой охраны — обычная болтовня жителей побережья, мечтающих в один прекрасный день разбогатеть.

Труди Кэп презирал и в прошлом не раз смеялся над увивавшимся за ней Лэнсом.

— Ну, как твоя потаскушка? — спросил он.

— В общем-то в норме. Немного обеспокоена, ну, после того, как его поймали.

— Еще бы. Сколько она получила по страховкам?

— Пару миллионов.

— В газете написали два с половиной. Судя по тому, как эта сучка их тратит, у нее осталось не так уж много.

— Зато жили мы спокойно.

— Покой ты найдешь в моей заднице. Какой-то писака раскопал, что страховая компания уже предъявила ей иск.

— У нас тоже есть адвокаты.

— Да, но ко мне-то ты пришел не потому, что обзавелся адвокатом, а, Лэнс? Ты здесь потому, что тебе нужна помощь. Адвокату не по плечу сделать то, чего она хочет.

Улыбнувшись, Лэнс отпил из кружки и прикурил сигарету — в обществе Труди он никогда не мог себе этого позволить.

— Где Зеке?

— Так я и думал, — со злостью бросил Кэп. — У нее неприятности, вот-вот накроются денежки, и она тут же отправляет тебя сюда, чтобы отыскать Зеке или другого придурка, который будет готов совершить какую-нибудь глупость. Его схватят. И тебя тоже. Ты загремишь за решетку, а она просто забудет твое имя. Ты идиот, Лэнс, и сам знаешь это.

— Да, знаю. Так где же Зеке?

— В тюрьме.

— Где?

— В Техасе. Феды взяли его за торговлю оружием. Не забудь, ты сам признал, что ты — идиот. Отступись. Когда вашего парня привезут, то сколько копов сюда нагонят? Его запрут в таком месте, куда и муха не пролетит. Речь идет об очень больших деньгах, Лэнс. Его будут охранять до тех пор, пока он не проболтается, где они закопаны. Попробуй подстрелить его, Лэнс, и уложишь дюжину копов. Да и сам сдохнешь.

— Если с умом подойти, то нет.

— Ну уж ты-то точно знаешь, как это сделать! Не потому ли, что ты никогда не занимался такими вещами раньше? Когда же ты успел поумнеть, а, Лэнс?

— Я могу найти нужных людей.

— За сколько?

— Сколько потребуется.

— У тебя есть пятьдесят тысяч?

— Да.

Кэп сделал глубокий вдох и оглядел свое заведение, затем подался вперед и поднял взгляд на приятеля:

— Сейчас я скажу тебе, Лэнс, чем мне не нравится твоя идея. Ты никогда не был особенно сообразительным, знаешь ли. Девки вечно вешались тебе на шею, поскольку думали, будто ты парень что надо. Но мозги — это не по твоей части.

— Спасибо, дружище.

— Ваш парень здесь нужен живым всем: федам, юристам, копам, тем, чьи деньги украдены, — словом, всем. За исключением, естественно, той вонючки, что разрешает тебе жить в ее доме. Только ей нужен его труп. Если ты все же решишься и как-то отделаешься от него, копы направятся прямо к ней. Само собой, девочка окажется ни в чем не виновной, потому что рядом будешь ты. Для этого и держат таких щенков. Но допустим, кто-то его убьет. Деньги останутся у нее, а ты, как и я, прекрасно знаешь: только они для нее и значат что-то. Ты же отправишься в Парчмэн — ведь за тобой водятся грешки, не забыл? Просидишь там до конца своих дней, Лэнс. А она даже не напишет тебе.

— Мы можем сделать это за пятьдесят?

— Мы?

— Да. Я и ты.

— Могу назвать тебе имя, вот и все. Я к этому никакого отношения иметь не желаю. Овчинка выделки не стоит.

— Кто это?

— Парень из Нового Орлеана. Временами он наезжает сюда.

— Можешь ему позвонить?

— Да, но потом — точка. И помни, я советовал тебе не ввязываться.

Прилетевшую в Нью-Йорк из Майами Еву «конкорд» перенес в Париж. Полет на «конкорде» был данью моде, но сейчас Ева считала себя женщиной состоятельной.