Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв - Райс Крейг - Страница 18

Хорошо, что никто не видел, как Роман и Сассафрас сбегали вниз по лестнице и подходили к «бьюику»-седану, оставленному на обочине. Они настолько бросались в глаза, что их заметил бы даже слепой.

У Романа на голове красовался сбитый набок тюрбан гадальщика с большим стеклянным глазом, отнятый у Леди Джипси, — так что теперь у парня было три глаза, каждый из которых смотрел в различных направлениях. Поверх своей кожаной куртки и армейских брюк он был укутан в балахон радужного цвета, слишком короткий для него — так что из-под подола выглядывали его башмаки парашютиста-десантника. В левой руке он держал свою енотовую шапку, а в правой — большой ржавый револьвер 45-го калибра.

— Если нас схватят, я притворюсь сумасшедшим и начну убегать, — хрипло прошептал он. — Они не станут стрелять в сумасшедшего гадальщика.

Сассафрас начала хихикать.

Роман мрачно взглянул на нее, обошел машину и сел за руль. Он положил пистолет и енотовую шапку на сиденье между собой и девушкой, торопливо завел двигатель и рванул с места. Но какое-то шестое чувство подсказало ему, что лучший способ выбраться отсюда — это ехать медленно.

Когда он выехал на Третью авеню и свернул на юг, он двигался неторопливо, словно обыватель по дороге в церковь.

Первый полицейский патруль, мчавшийся с севера, увидел медленно ползущий «бьюик» прежде, чем патрульный автомобиль свернул за угол на 116-ю улицу. Копы не видели водителя и даже вообразить себе не могли, что кто-то способен тащиться на такой скорости в самом «горячем» автомобиле, какой только можно было найти в эту ночь на восток от Миссисипи.

Роман спустился вниз по 114-й улице и остановился перед фабрикой матрасов, спрятав машину за стоящим у входа грузовиком с большим фургоном.

— Я считаю, что эту ситуацию надо обмозговать, — сказал он.

Сассафрас никак не могла прекратить свое хихиканье. Всякий раз, как она взглядывала на Романа, оно становилось все сильнее.

— Сейчас не время смеяться, — сказал он хрипло. — Ты собираешься свести меня с ума.

— Я знаю, что не время, мой сладкий, — согласилась она, чуть успокоившись. — Но никто не сможет посмотреть на тебя в этом наряде и не лопнуть от смеха.

— Это твоя вина, — упрекнул он. — Это ты привела меня к этому легавому осведомителю…

— Откуда я могла знать, что он легавый? — оправдывалась она. — Я бывала у него и до этого много раз с разными людьми, и он никогда… — она оборвала сама себя.

— Знаю, что у тебя был кто-то, — сказал он. — Я не могу требовать от тебя, чтобы ты «заржавела» на то время, что я отсутствую. Я не дурак.

Она положила руку ему на шею и попыталась притянуть его голову к себе.

— Я с тобой честна, — сказала она. — Клянусь на Библии.

Он отодвинул голову назад.

— Послушай, детка, сейчас не время для сладких речей. У меня стибрили деньги, которые я зарабатывал целый год, а ты с чистыми глазами лживо клянешься мне на Библии.

— Это не ложь, — сказала она. — Если бы ты потрудился испытать это, вместо того, чтобы покупать «кадиллак»…

— Ты хотела «кадиллак» так же сильно, как и я.

— Ну и что из того? Это не значит, что я считаю «кадиллак» единственной вещью на свете.

— Сейчас не время спорить, — сказал он. — Мы должны что-то предпринять — и быстро. Один раз нам повезло, но долго так продолжаться не может. Копы ищут нас, чтобы поймать в этой «горячей» машине и тогда…

Она прервала его:

— Нам надо встретиться с одним моим знакомым, который занимается автомобильным бизнесом. Он может помочь нам.

— Я уже повидался со всеми людьми, занятыми в автомобильном бизнесе, с которыми мне надо было повидаться, — сказал он. — И сыт ими по горло. Вот что я думаю сделать — это встретиться, если мне удастся их найти, с несколькими моими друзьями по плаванию и попросить их помочь найти мой автомобиль.

— Этот человек, о котором я тебе говорю, гораздо лучше, чем все они, — убеждала Сассафрас. — Если этот большой блестящий «кадиллак» находится в Гарлеме, то он найдет его гораздо вернее, чем любой, кого я знаю.

— Если все эти мужчины, которых ты знаешь… — начал он, но она не дала ему закончить.

— Какие мужчины?

— Ну, скажем, этот лысый папочка, который выдает себя за предсказателя судьбы…

Ее губы скривились:

— Надеюсь, ты не ревнуешь меня к нему?

— Ну, он чертовски смахивает на женщину.

— Так вот, тот парень, о котором я говорю, ни капельки не похож на этого.

— Если ты думаешь, что это сделает меня счастливым…

— У нас с ним нет ничего, — сказала она. — Я едва с ним знакома. Только деловые отношения.

— А какие у вас с ним дела?

Она оставила этот вопрос без внимания.

— Мы можем попросить его поискать в округе и посмотреть, что ему удастся обнаружить, — продолжала девушка. — И, конечно, мы можем остаться у него дома, пока он будет искать. Тебе же все равно негде остановиться.

— Я считаю, что нам следует провести у тебя то время, какое я не могу провести в своем автомобиле. У тебя в комнате живет какой-нибудь мужчина?

— Ты мне уже надоел, — сказала она. — Ты же знаешь, что в моей комнате не может быть никакого мужчины — люди, у которых я живу, очень респектабельны.

— Хорошо, а как мы заплатим этому человеку за то, что будем у него жить и за то, что он будет искать нашу машину? — поинтересовался он. — Я отдал мистеру Барону свой последний доллар.

— Мы можем отдать ему колеса от этой машины, — предложила она. — Он как раз занимается подержанными шинами.

— Принято, — сказал он. — Но я не настолько прост, как ты думаешь. Этот парень просто ворует шины.

— Ну ладно, так оно и есть, — сказала она. — И он всегда знает, где и какая машина находится в этом районе, чтобы снять с нее колеса. И это как раз тот, кто тебе нужен, — человек, который что-то знает.

— Хорошо, коли так, давай отдадим ему колеса от той машины, и пусть он начинает искать. Где он находится-то?

— Он живет в Переулке. У него там свое собственное жилье.

Роман завел машину и выехал вниз на 112-ю улицу и развернулся обратно по направлению к Лексингтон. Как раз позади здания, выходящего на Третью авеню, находится узкий переулок, который сворачивает под прямым углом и проходит между пересекающими город улицами.

Здесь совершенно не было места для большой машины — пространства не хватало даже для того, чтобы открыть дверь хотя бы с одной стороны и выйти из автомобиля, и Роману пришлось сворачивать за угол в три приема.

— Ненавижу, когда заносит сюда, — сказал он. — Тут ездить невозможно, можно только летать.

Переулок представлял из себя ряд двухэтажных кирпичных домов, находящихся в различной степени разрушения и некогда служивших каретными сараями для богатых особняков 111-й и 112-й улиц. Теперь на вторых этажах, предназначавшихся для служителей, жили семьи, а нижние помещения для карет обычно были заполнены всяческим скопившимся за долгие годы хламом, среди которого обитали крысы и играли дети, а юные девушки теряли свою девственность.

— Это здесь, — сказала она, завидев гнилую деревянную дверь каретного сарая, испещренную нашлепками из ржавой жести. — Давай-ка посмотрим, дома ли он.

Дверь была перегорожена большим стальным засовом с висячим замком.

Роман остановил машину, девушка вышла и заглянула в замочную скважину.

— Его нет дома, — сказала она. — Мотоцикла не видно.

— Ну, что теперь будем делать? — спросил он.

— Дай мне подумать, — сказала она с отсутствующим видом, трогая кончиками пальцев, выглядывающих из митенок, свою пыльно-серую щеку. И вдруг просияла: — О, вспомнила. Он дал мне ключ от двери.

Она принялась рыться в своей сумочке.

— Зачем это он дал тебе ключ от своей двери? — спросил Роман подозрительно.

— О, это для его девушки, — беззаботно сказала она. — Мы с ней подруги. Он сказал, что если она придет, а его не окажется дома, то чтобы я впустила ее.