Видения Коди - Керуак Джек - Страница 34

ДЖЕК. В натуре подвзрывали, а?

КОДИ. Ага, подвзрывали пунши, верно, и, конечно, каждый день говорили о другом, то есть я не об этом собирался говорить, но я забыл, о чем именно там было, в общем, я – мы забрали весь джин из местных лавок, поэтому надо было в другой городок ездить в БОЛЬШОЙ аптечный магаз и винную лавку, покупать… джин и ром, и всю эту дрянь, которую Бык пил

ДЖЕК. И текилу

КОДИ (временно услышав «Накатила»). Нет… А, да, ужас! – этот парень, он – фух! – просто сидел да пил (оба смеются, в улете), чувак… он НИЧЕГО бывало не делал

ДЖЕК. А чего этот сукинсын, он однажды бывал в Берлине!

КОДИ. Около десяти-тридцати утра, чувак, он появлялся из своей комнаты, вишь, спать он рано уходил, около половины девятого, потом около пол-одиннадцатого утра выходил из своей комнаты весь полностью одетый и при галстуке и всех делах, он такой выходил и мы садились: «Доброе утро, почты пока не было, Коди?» а я отвечал: «Нет, я за почтой пока не ходил», и в общем, и он говорил: «Так», и садился прямо к себе в кресло, чувак, прямо там минута, и он начинал читать свою почту, первым делом с утра, читал газету или что-то, и если ему бывало хорошо, чего, он разговаривал с Джун: «Ну, я вижу Персик Браунинг тут себе очередной развод раздобыла», а Джун такая: «Ага ага» в кухне, знаешь, прямо над дамбой, вот что она была, вишь, там кухня и там просто такая маленькая полустенка, в общем, они друг на друга смотрели, и, но вот если ему не очень бывало, он там просто сидел —

ДЖЕК. И ничего не говорил!

КОДИ. Тем временем Старый Хак, он на улице дрова собирал, птушто все дрова вокруг он уже израсходовал, поэтому он такой пакует, чувак, с четверти мили окрест, вот он какой, Старый Хак, Бык бывало – накачивал себя, вишь, а у него эта ужасная болезнь на коже, чувак, жуткая болезнь, огромные чирьи на ногах и все такое, и везде дырки, никто не знал, что это, даже врачи не знали, он ходил пару раз к доктору, и они не знали, что это такое, какое-то кожное заболевание, никогда о нем не слыхал, но, вообрази, в общем, все Хака сторонятся, вишь, бедный Хак, никто к нему и БЛИЗКО не подходит, и он мыться ходит сам по себе к ручью вниз и ссётакое. Но я не знаю, в этом ли дело, только мне кажется, это не похоже, чтоб оно так теперь обычно, как я помню, потому что я о таком не думал, я уж точно на них не зависал, но мне казалось, что Джун была всему этому подстрекателем: «Лучше остерегайся-ка Хака», знаешь…

ДЖЕК. Да

КОДИ. «Он тебя заразит этим грибком-ебком, знаешь», это ебанина, но я вот что говорю, что Хак, он дрова-то добывал, потому что ему стейки надо было готовить, и как только начинало темнеть, знаешь, ему дров много требовалось, чтоб хорошо и жарко, о, он вечно зависал на своих дровах, знаешь, всегда только о дровах и говорил —

ДЖЕК. Хак?

КОДИ. Хак, да

ДЖЕК. Как это ВЫГЛЯДЕЛО?

КОДИ. Нет, он вечно ГОВОРИЛ об этом: «Ох, надо сходить дров раздобыть», жаловался, сам знаешь

ДЖЕК. Только слово дрова и было

КОДИ. Ну, да, знаешь, ему надо было добывать дрова эти чертовы… я что говорю, что я помню, как он под этими дровами несколько раз отчетливо ходил издалека… и также об этом жаловался… а еще чувствовал большое освобождение и облегчение, когда ему досталось ехать в Хьюстон, а мне выпало его везти. Это шестьдесят миль

ДЖЕК. Хмм

КОДИ. Чувак, да он как сел, так сразу и пошел трепаться о том и сем, чувак, он такой счастливый был, как маленький пацан просто, он в Хьюстон едет забирать бенни, птушто мы ободрали весь бензедрин из всех до единой лавок везде в округе, включая Хантсвилл, тюрягу штата и везде, знаешь, чувак, и поэтому нам пришлось ехать, мы наконец добрались до одного места в Хьюстоне, это аптека, где оптом выделили, сто и сорок четыре трубок бензедрина, в общем, нам это надо было каждые две недели, заезжать в Хьюстон и брать оптом бенни для Джун, чувак. Ох Иисусе-Христе, что за поездочка… И нембутала еще прихватывать, чувак, это на чем Хак тогда зависал, он злобный от дряни этой бывал, к тому ж —

ДЖЕК. Что он делал?

КОДИ. О, он, э, э, как это выразиться? – порочил всех; сам знаешь, какой он, э – ну, они с Джун на самом деле были на вершинах великой вражды, без балды, я действительно так думаю, потому что Джун всегда такая: «Ох уж мне Хак этот» – Фактически, все до того нехорошо стало, это я помню, Ирвина можешь спросить, такие происшествия за столом на ужине, Хак кидался в истерику, знаешь же, такого никогда не бывает, метал тарелку свою и уходил, а Бык, он такой: «Ах, Хак», знаешь… Но я не врубаюсь ни во что такое сильно, я на чем другом где-то…

ДЖЕК. Что ты делал?

КОДИ. Ох, да я не знаю, что я делал, не помню я, чувак, это ужасное чувство такое, когда не можешь вспомнить, что я сам делал (смеется)… Господи, был ли я там вообще, я не помню, где я, но думаю, что был там, ч – в тот раз или в другой, дьявол задери, Ох господи, ммм…. Интересный это вопрос, что ЖЕ я делал? (смех) Что я делал, я думаю – почему ж я не помню внятно-то —

ДЖЕК. Я знаю только то, что мне Ирвин рассказывал

КОДИ. А что именно?

ДЖЕК. О том, что ты делал

КОДИ. И что ж я делал, чувак?

ДЖЕК. Что мне Ирвин рассказал?

КОДИ. Я вспомнить пытаюсь, ну

ДЖЕК. О, стопом ехал, из Денвера

КОДИ. Ага

ДЖЕК. Он говорил, вы стояли на коленях на дороге в Тексасе ночью – клялись или что-то —

КОДИ. Иди ты

ДЖЕК. Ага, лицом друг к другу, он сказал, вы стояли на коленях посреди дороги —

КОДИ. О, теперь вспомнил, но там все не так было, кроме какого-то понимания

ДЖЕК. Какого-то понимания…

КОДИ. Ага

ДЖЕК. Понять… какого-то понимания, чтоб понять

КОДИ. Угу. Мы же ОЧЕНЬ улетели. Ага. Ах, ага

ДЖЕК. Ну а чего он стрелял, чего он вообще стал палить из ружья?

КОДИ. Не наю

ДЖЕК. Ты не знаешь, зачем, ты просто голову подымаешь – а он ба-бахает себе

КОДИ. Ему плевать было, ну

ДЖЕК. Но он сидит на крыльце такой, а потом вдруг… выпалил из ружья

КОДИ. Ага – но он из него стрелял, раз или два раньше…

ДЖЕК. А, понятно

КОДИ. Он броненосца подстрелил, знаешь, просто поиграться с чем-то (ребенку): Эй, пацан, ты спать уже ляжешь когда-нибудь?…тебе уже давно пора, чувак, ты тут сидишь и на этот свет пялишься три часа! Интересно, что ты – эй, он только и делал, что пялился на этот свет три часа – а ТЫ о чем думаешь, чувак?

ДЖЕК. А чего, он в улете

КОДИ. Он просто лежит… что с тобой такое, сынок? Ему только одного надо, на этот свет смотреть. С ума сойти, нет? Ты глянь на этот, блядь, свет, чувак, я как на него ни погляжу, так мне он вот таким вот кажется (закрывается)… слишком сильный. Ты погляди сам, погляди, как он вот глядит, Хос-споди

ДЖЕК. Я б мог на него всю ночь смотреть

КОДИ. Ужас какой

ДЖЕК. Ну, немного погодя оно на самом деле будет – очень забавно —

КОДИ. Ага. АГА, я так скажу, погляди-ка. Чув-вак!

ДЖЕК. Ты так просто поделай всю ночь, на свет погляди

КОДИ. И он расслаблен, вишь, просто на него смотрит

ДЖЕК. Видишь, ничего он не сильный… он тебе просто глаза шире открывает, радужки твои

КОДИ. Ага, верно… верно, ну

ДЖЕК. Но он время от времени взгляд отводит ненадолго, да?

КОДИ. Похоже, нет – ню, наверно, да

ДЖЕК. Ну, так трудней, чем пялиться в него все время, знаешь, это… расфокусируй и сфокусируй…

КОДИ. Он глаза себе разминает, вишь

ДЖЕК. Он знает, что делает

КОДИ. Черт, верно. Ну смари, чувак, я сейчас тебе штаны поменяю и уложу тебя в кроватку, верно? Чудной он пацан, я чуднее пацанов и не видал. Что я, к черту, сделал с моим – Ох черт же, куда я его положил, мальчонка? Видишь, я в улете!