Том 7. Изборник. Рукописные книги - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 52
- Предыдущая
- 52/59
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
52
«Скажу простейшими словами…»
Скажу простейшими словами,
В чём вера крепкая моя:
Кто ходит голыми стопами,
Тот ближе к правде бытия;
Нагое открывая тело
Светилу пламенного дня,
Себя мы погружаем смело
В купель всемирного огня;
Входя в струящуюся воду,
Где каледьш прост и каждый смел,
В себе находим мы свободу
Для совершенья мощных дел;
А где свободный ветер веет
И грудь вздыхает глубоко,
Там наша воля пламенеет,
И всё свершается легко.
Дружи со светом и с землёю,
С водою, с воздухом земным,
И всё, навеянное тьмою,
Легко отвеется, как дым.
Толкающий людей к обманам,
Царящий над землёю Змий
Низвергнут будет ураганом
С толпой сдружившихся стихий.
«Земли поколебав основы…»
Земли поколебав основы,
Восстал закованный Атлант.
Его деяния суровы,
Но прав разгневанный гигант.
Поработители! Как ложен
Безумно-яростный ваш крик!
Атлант и в бунте осторожен,
Великодушен и велик.
Благое совершая дело,
Он защищает, а не мстит,
И землю он колеблет смело,
Но труд внимательно хранит.
«Бежал я от людей далёко…»
Бежал я от людей далёко.
Мой мир – коралловый атолл.
Живу спокойно, одиноко,
И, как в саду Эдема, гол.
Никто передо мной не в страхе,
Я всё живущее люблю,
Не убиваю черепахи,
Пугливых рыб я не ловлю.
Кокос, банан, – чего же надо
Ещё для счастья моего!
Тяжёлой кистью винограда
Я довершаю торжество.
Порой гляжу на дно лагуны,
Где дремлет затонувший бот;
В часы отлива ночью лунной
Там золотой дукат блеснёт.
Быть может, там дукатов много;
Быть может, был бы я богат,
В часы отлива на отлогий
Спустившись прибережный скат.
Нет, мне не надо и червонца.
Мой мир – коралловый атолл,
Где ясны звёзды, ярко солнце,
Где я пред океаном гол.
«Я становлюся тем, чем был…»
Я становлюся тем, чем был.
Мы жили все до колыбели,
И бесконечный ряд могил
Начало приближает к цели,
И замыкается кольцо,
Навек начертанное строго,
И проясняется лицо
Владыки светлого чертога.
«Не скажешь, какими путями…»
Не скажешь, какими путями
Приходит к нам в душу печаль,
Лицо умывая слезами,
Туманом окутавши даль.
Не скажешь, какою дорогой
Приходит к нам в сердце тоска,
Когда к безнадёжности строгой
Костлявая движет рука.
«Огни далёкие багровы…»
Огни далёкие багровы.
Под сизой тучею суровы,
Тоскою веют небеса,
И лишь у западного края
Встаёт, янтарно догорая,
Зари осенней полоса.
Спиной горбатой в окна лезет
Ночная мгла, и мутно грезит
Об отдыхе и тишине,
И отблески зари усталой,
Пред ней попятившися, вялой
Походкой подошли к стене.
Ну что ж! Непрошеную гостью
С её тоскующею злостью
Не лучше ль попросту прогнать?
Задвинув завесы, не кстати ль
Вдруг повернуть мне выключатель
И день искусственный начать?
«В твоём стремлении крылатом…»
В твоём стремлении крылатом
В просторах, вечно голубых,
Пойми, ты – только малый атом
Средь многих атомов иных.
Всегда меж нами есть преграда.
В предустановленной судьбе,
По слову мудреца, монада
Самозамкнулася в себе.
Чего же каждый атом стоит?
Внимай вещаньям мудреца:
В путях вселенской жизни строит
Глагол Небесного Отца
Предустановленной от века
Гармониею душ и тел
Тоску и радость человека,
Его блистательный удел.
«Божественной комедии…»
Божественной комедии
Давно прошла пора.
Промотано наследие
Злодейства и добра.
Всё некогда великое
Рассыпалося в пыль,
И смотрит племя дикое
На чёртов водевиль.
«Как небо вечернее ясно!..»
Как небо вечернее ясно!
Какая там блещет звезда!
О жизни, погибшей напрасно,
Не надо грустить никогда.
Наносит удар за ударом
Жестокая чья-то рука.
Всё в жизни получено даром,
И радость твоя, и тоска.
Уродливо или прекрасно,
Но всякая жизнь догорит…
И небо вечернее ясно,
И ярко Венера блестит.
52
- Предыдущая
- 52/59
- Следующая
