Клич мятежников (сборник) (СИ) - Верещагин Олег Николаевич - Страница 22

   В результате жители США знали - всё. И - ничему не верили. А вырваться из этих лагерей было намного менее вероятно, чем из спецблока любого пресловутого рейховского "лагеря смерти". Обставлять пропажу людей и целых семей (а иногда - случалось - и целых кварталов в городах, и небольших посёлков!) в США умели отлично.

   Масштабы ужаса стали ясны только в ходе Второй Гражданской войны. И даже сами конфедераты, люди изначально информированные лучше других и скептически настроенные, готовые, казалось бы, поверить в любое преступление власти - ТАКОГО не ожидали. Лагерей было восемнадцать, они располагались в самых гиблых местах страны и содержали на момент развала государства почти два миллиона человек: мужчины, женщины, дети. Детям - особенно малышам - в какой-то степени везло. У них был немалый шанс пройти "программу психокоррекции" и оказаться в "надёжной" приёмной семье. Судьба детей постарше и подростков была самой ужасной - их не просто отнимали у семей (в конце концов, гибель ждала и их родителей, разве что можно было бы утешаться тем, что вместе легче погибать), но именно на них (из-за большой сопротивляемости и быстром восстановлении организма) ставились наиболее изуверские опыты. Лагеря щедро спонсировались в том числе фармацевтическими гигантами, имевшими огромную силу геронтологическими фондами и, конечно, сообществами извращенцев всех мастей. Правда, справедливости ради скажем, что из них всех едва ли кто-то представлял себе масштабы преступления, соучастниками которого их сделали похоть, жажда наживы и страх смерти...

   Всего через лагеря прошло в никуда более трёх с половиной миллионов американцев - практически все они были теми, кого называли когда-то (и начинали как раз называть снова!) W.A.S.P., теми, кто мог составить основу для оформления - наконец-то! - нормальной американской нации, а не того мультикультурного и мультирасового сброда, который правители США тщились за эту нацию выдать перед всем белым светом, словно не понимая, что ирландец и китаец, негр и латинос - НИКОГДА не будут чем-то ОДНИМ. Бежать из подобного лагеря было практически невозможно, таких попыток удалось не более полудесятка за всю историю существования системы Block, хотя предпринимались - тысячи. А последние лет пять лагеря к тому же охранялись "янычарами" - детьми из бывшего СССР и Восточной Европы (ещё с середины 90-х годов ХХ века эту программу начали осуществлять в США). Воспитанными в США по спецпрограмме и выросшими в абсолютных боевых роботов, умных, безжалостных, бесстрастных, безродных и великолепно обученных.

   Чем глобальней, изощрённей становилась паутина лжи и страха, сплетённая с учётом всех новейших достижений науки - и гениальных и светлых, которые в другие времена могли бы служить счастью людей, и откровенно садистских, созданных только для насилия, издевательства и унижения - тем больше шансов возникало у каждого человека, просто самого обычного человека, вовсе не оппозиционного, а всего-навсего пытающегося жить в соответствии с совестью, в ней запутаться - и меньше оставалось - выбраться. И тем ужасней становилась она. В ней не было первобытно-безыскусных мучительств Древнего Мира, не было пламенного жуткого фанатизма "эпохи Возрождения", не было холодной бесстрастности государственных машин ХХ века - нет. Она впивалась в жертвы, как настоящий разумный и беспредельно жестокий в своём всесилии паук, для которого уже было недостаточно - ПРОСТО жрать. Сломать сильного мужчину, заставить его пусть на словах, но отречься от своих убеждений, стать противным и ненужным самому себе. Превратить умного и храброго мальчика - именно такого, слабые неинтересны! - будущего мужчину, в бесполое развращённое существо, переделать самоё его суть. Заставить девочку, вернейшее в любви создание в мире людском - отречься от близких, возненавидеть их, начать думать и сказать вслух про них кошмарные вещи. Лишить женщину возможности иметь детей, а тех, что есть - опоганить, отчуждить на её же глазах. О, какой арсенал был наработан для этого! Архивы лагерей переполнялись "назидательными" записями таких вещей...

   ...Но с другой стороны - чем сложней такая паутина, тем она сама уязвимей. И стоит порваться одной ниточке-связи - и... Чем жесточе и кровожадней населяющие её пауки - тем больше в них, разъевшихся и безнаказанных - глубинного страха за свою шкуру, за своё брюшко.

   А уж поднесённый недрогнувшей рукой Человека к поганым сетям великий Брат Огонь, вернейшее, тысячелетнее средство против нечисти - сжигает их дотла со всеми их обитателями. Со всеми. Разом. И противопоставить ему паутине - нечего...

   ...В том бою с охраной Block-IX отряд потерял две трети людей убитыми - а до этого, при разгроме базы "легионеров" - всего троих. Хорошо ещё, что охрана всё-таки не ожидала нападения - как бы не был обучен и насторожен человек, но долгое спокойствие всё равно его расхолаживает. Чуть ли не сто тысяч заключённых получили свободу. Но это было для них сейчас понятием относительным - оставалось неясным, как их переправлять с острова, куда переправлять... да и - кого? Людей, способных действовать решительно и осмысленно, среди массы освобождённых заключённых набралось тысячи три, не больше. У остальных либо начались чудовищные массовые истерики, либо они уже и так находились в заторможенном состоянии, либо были изувечены, а то и просто умирали.

   Отец Пиви понимал, что он будет помнить то, что видел там, до самого своего конца. И если после смерти он попадёт в Ад, то первым делом спросит у Сатаны честного ответа: это его рук дело? И если его - то плюнет Сатане в глаза и скажет, что Отец Зла повершил сам себя. А если всё-таки в Рай... если в Рай - то спросит у Господа: ты знал об этом, Господи? Не мог не знать, ведь ты всеведущ, и ты - всемогущ. Но тогда, боюсь, нам нечего делать в одном и том же месте. И попросится в Ад...

   А вот этот мальчишка, Уилф, сохранил там совершенное спокойствие. Он даже как-то задумчиво улыбался. А потом - потом пошёл в большой главный медпункт, куда согнали и где заперли весь "гражданский персонал" Block-IX. Там был и такой. Врачи, учёные - там писались диссертации и "проводились серьёзные научные исследования!", как кричал командовавшему десантом генералу Буту какой-то возмущённый очкарик. Бут его убил - выстрелил в рот, и очкарик навечно поперхнулся своими ужасными, нелюдскими словами, 357-й вбил ему их в глотку и вынес на ветер вместе с затылком. Но там ещё было много... И ещё технические служащие - убирать помещения... и видеооператоры - фиксировать всё... да много кто там ещё был. Много кто. Даже высококвалифицированные педагоги. Даже... нянечки - возиться с совсем уж малышнёй. И все эти... все они знали, где работают и что делают.

   Наверняка до них бы всё равно добрались. Просто Матмен не позволил себе ни впадать в ярость, ни плакать, ни изумлённо спрашивать "за что?!" или там "они люди или нет?!", ни впадать в ступор... Он поулыбался-поулыбался, а потом пошёл потихоньку туда, оглушил и связал обоих часовых, здоровенных взрослых мужиков, бывших вояк, открыл медпункт, встал в дверях и начал по одному вызывать в коридор тех, кто там содержался. Они выходили - молча и тихо, совершенно покорно. Матмен ставил их на колени и резал горло своим любовно заточенным "армагеддоном". Всё - в полной тишине. В полнейшей. Никто даже не осмелился закричать или спрятаться.

   Сообразили, что происходит - про медпункт почти забыли за теми тысячами и тысячами, которым надо было хоть как-то - и быстро! - помочь - так вот, сообразили, когда из коридора по лестнице потекла на следующий этаж кровь. Ручьём. Густым и вязким.

   Матмен зарезал больше ста че... нет, конечно - не человек. Больше ста зарезал. И когда его остановили, он усмехнулся и сообщил, что там ещё сколько-то осталось

   Те, кто его остановил, вошли внутрь и перерезали оставшихся...

   ...Отец Пиви вздрогнул - на палубе начали посвистывать винты первого из готовящихся к взлёту вертолётов. В окружающей непроглядном ночном сумраке декабрьской ночи этот звук был почти неслышен - прошедший ураган всё ещё шумел, откликались разбужденные им вода и лес; пожалуй даже рёв самолётных турбин не был бы услышан сейчас.