Моя двойная жизнь (ЛП) - Реллисон Джанетт - Страница 43

— Это правда, — сказала я.

Её губы сжались:

— Правда? И кто твоя мать? Почему это не всплыло раньше?

Через окно я видела проезжающие мимо машины, как будто мир не изменился. Это казалось странным, в то время как для меня всё было по-другому. Я даже не была расстроена тем, что сказала Марен до этого и тем, что она говорила сейчас. Внезапно она перестала казаться значительной.

— Мой отец знает, кто моя мать. Я не должна перед вами отчитываться.

Марен откинулась на сиденье, повернувшись, чтобы лучше меня видеть:

— То есть ты говоришь, что это совпадение, что я выбрала тебя, тайную дочь Алекса Кингсли, из миллиона девушек Америки на роль дублера Кари?

— Это не было совпадением, — сказала я. — Вы выбрали меня, потому что я похожа на неё, потому что она моя сводная сестра. Наши матери тоже похожи. Если он захочет тест ДНК, отлично. Но я сомневаюсь, что он об этом попросит. Он знает, кто я.

Я думаю, в эту минуту Марен поверила мне. Она резко выдохнула и рассмеялась. Не обычным смехом, а неуютным, запинающимся.

— Что ж, это иронично. Всё это время. Ты — его дочь, — она положила руку на грудь, как будто проверяя, что её сердце всё еще бьется. — Ты должна была мне сказать с самого начала. Всё было бы по-другому.

— Ох. Вы имеете в виду, что не ударили бы меня в зеленой комнате?

Она вздрогнула.

— Я сожалею об этом. Это произошло из-за напряжения. Если бы я знала, что ты — дочь Алекса Кингсли...

— То вы бы не угрожали мне подать заявление на меня, если бы я раскрыла вас?

Она попыталась улыбнуться.

— Я думаю, мы начали не с той ноги.

— Не с той ноги? Я жила под вашей крышей достаточно долго для того, чтобы понять, что у вас нет той ноги.

Она рассмеялась, как будто я шутила, и сняла телефон с пояса.

— Я лучше займусь твоим рейсом в Западную Вирджинию.

Я не возражала против перерыва в беседе. Я позвонила домой. Мама была на свидании с Ларри, поэтому я сказала бабуле, что я на пути домой и потом скажу ей, каким рейсом прилетаю.

После нескольких минут разговора, Марен записала номер рейса на листке бумаги и передала её мне.

— Ты полетишь первым классом на следующем рейсе. Завтра я вышлю твои вещи.

Когда лимузин наконец приехал в аэропорт, Марен наклонилась и положила руку мне на предплечье. Она заговорила со мной таким же сладким голосом, как и с Кари.

— Правда, Алексия, я бы помогла тебе. Я все еще хочу тебе помочь. Поэтому мы должны забыть о прошлом, особенно... о некоторых моментах.

Я вышла из машины, выдергивая руку от неё.

— Спасибо за помощь. Но я все равно собираюсь рассказать отцу о том, что вы сделали.

Полет был долгим, и он казался еще дольше от того, что люди в аэропорту смотрели на меня и перешептывались. Несколько людей подошли и попросили автограф.

— Я не Кари Кингсли, — сказала я им. — Я её сестра.

Я не объясняла блестки у меня в волосах. Я подумала, что они решат, что это семейная черта. Мы все блестели, как Каллены в Сумерках.

Странно, но они все равно хотели автограф.

— Это так круто, — сказал один. — Ты ездишь с ней в турне и встречаешься со звездами и все такое?

Тогда я поняла, что вернуться к жизни Алексии Гарсия может быть сложнее, чем просто перекрасить обратно волосы. Я не хотела посвящать их в свою жизнь, поэтому сказала:

— Иногда.

Во время полета я волновалась, что, возможно, бабуля не смогла сообщить маме номер рейса и мне придется ехать домой на такси, но когда я прибыла в аэропорт, мама стояла и ждала у ленты с багажом. Я увидела как тревожные морщинки прорезали её лицо, пока она искала меня в толпе, и потом её глаза широко открылись, когда она узнала меня. Она подбежала и обняла меня.

— У тебя такие длинные волосы, только посмотри на себя! Ты...

— В точности как Кари, я знаю.

— Я хотела сказать выглядишь старше, — она держала меня на расстоянии вытянутой руки, оглядывая с ног до головы. — И еще... я не знаю, как утонченная дама.

— Это из-за одежды.

Мы прошли несколько шагов, чтобы встать в стороне от толпы.

— Расскажи мне всё. Ты смогла встретиться с ним?

— Я встретилась с ним прямо перед отъездом. Он был действительно милым.

— Правда? — спросила она, но, казалось, она больше встревожена, чем обрадована. — Ты снова увидишь его?

Я пожала плечами.

— Он сказал, что позвонить мне, поэтому, надеюсь, что да.

— Он сказал, что позвонит тебе? — слова упали с её губ с недоверием и я поняла, о чем она думает. Он ей тоже говорил, что позвонит.

— Мама, он оставил твой телефон в кармане джинсов и случайно отправил их в стирку. У него не было другого способа связаться с тобой. И его менеджер не сказал ему о твоем звонке. Он не знал о твоей беременности.

Она несколько раз моргнула, как будто не знала, как отнестись к моим словам, как будто не могла осознать их. Годы, проведенные без отца, снова предстали передо мной и на этот раз я не была уверена в том, кому из нас хуже — мне или маме. Возможно, я не должна была говорить это, но я добавила:

— Почему ты снова не попыталась связаться с ним? Тебе не пришлось бы говорить мне, что он отверг нас. Почему ты по меньшей мере не попробовала?

Она оторвала от меня взгляд и с трудом сглотнула. Она смотрела на ленту с багажом несколько секунд и потом снова повернулась ко мне.

— Я всегда говорила себе, что скрывала от тебя правду, потому что не хотела, чтобы ты страдала, но когда я увидела как ты сейчас идешь и выглядишь так, как будто ты из Беверли Хиллз, я поняла, что есть еще причины. Я не могу соревноваться с ним, Лекси. Он может купить тебе всё, что угодно и отвезти куда угодно. Какой ребенок захочет жить с бедной, с трудом сводящей концы матерью, когда он может жить с богатым и знаменитым отцом? Ты — вся моя жизнь. Я не хотела, чтобы он пришел и забрал тебя

Её глаза наполнились слезами и я притянула её в объятия.

— Я бы не... — начала я, но не смогла договорить. "Я бы не бросила тебя из-за денег." Вплоть до поездки в Калифорнию я была зациклена на недостатке денег, на потрепанной одежде и маленьком доме. Я так хотела заработать кучу денег, став дублером Кари. Если бы мои отец и мать совместно заботились обо мне всё время, не было бы мне стыдно жить с матерью?

— Деньги не имеют значения, — сказала я. — Никто не любил меня так сильно, как ты. Этого ничто не изменит.

Она обняла меня крепче, положила голову мне на плечо и расплакалась.

*

На следующий день мама отвела меня в салон, чтобы перекрасить волосы обратно. Я почувствовала укол вины за то, что разрушаю шедевр Питера из Венгрии. Я была готова снова стать брюнеткой. Я решила, что хочу длинные волосы.

Я ожидала, что, когда мои волосы станут темными, я буду выглядеть так, как до Калифорнии. Меня не было всего два месяца. Но когда я взглянула в зеркало,я не увидела старую Алексию. Мама была права. Я казалась старше. Или может быть так случилось потому, что я чувствовала себя по-другому.

Весь день я находила блестки, разбросанные по дому. Они обнаруживались в ванной и на кухонном столе как подарки фей. Сейчас они меня не очень беспокоили. Я знала, что это не надолго.

Я провела большую часть воскресенья, сидя на нашем потрепанном шатком диване и рассказывая маме и бабуле, что произошло. Мне нравилось быть дома. Вместо того, чтобы стыдиться нашей тесной кухоньки и семейных фотографий, висевших в дешевых рамках на стенах, я обнаружила, что не хочу ничего менять. Было удобно и уютно, скромно и тепло, как мама и бабуля.

Единственный раз в своей жизни бабуле было интересно слушать, а не говорить. Ей понравилось, как я сказала Алексу Кингсли о том, что он мой отец, после того, как он прочитал мне лекцию о совести. Им обоим было жаль Кари. Маме было жалко Кари потому, что у неё была такая тяжелая жизнь, а бабушке было жалко Кари, потому что её жизнь была слишком лёгкой. Мама сказала, что будет упоминать её в молитвах. Бабушка предложила научить её испанскому.