Выродок из рода Ривас (СИ) - "Са Св Ск" - Страница 27

Мария была возмущена. — Старые стервятники! Ведь понимают, что к шестнадцати ты только закончишь школу и ничего не сможешь им противопоставить!

— Ничего, Мария, прорвёмся. Я даже и не ожидал такого щедрого подарка от политиков. Думал, меня поставят перед жёстким выбором: либо ты с нами, либо против нас. А тут просто райские условия.

— Но подожди, если тебя до шестнадцати оставили в покое, зачем тебя на завтра пригласил лидер лоялистов?

— Ну, может быть ему не успели доложить о достигнутой договорённости или… стоп, наоборот! Именно доложили, помнишь, как граф выходил из салона после достижения согласия между мной и лоялистами? Так что это скорее знак для других заинтересованных лиц — «этот человек в будущем будет нашим».

— То есть, они сразу же нарушили вашу договорённость?

— Нисколько, они именно исполняют её, причём даже перевыполняют. Меня сей поход ни к чему не обязывает, я же не делаю никаких заявлений, да и на приём мы придём по отдельности. Кстати, надо проследить, чтобы мы пришли не в компании высокородного Кух и родовитого Гента. А вот для всех тех, кто хотел бы поживиться за мой счёт, это именно сигнал.

За разговором мы незаметно доехали до брюссельского дома Ривас. Это большой четырёхэтажный особняк, с большим земельным участком. Дом стоит как бы в глубине, окружённый парком. Хозяйственные постройки находятся немного в стороне от дома и из окон они не видны. Сам дом сложен из того же зелёного камня, что и замок Ипр. Даже поверхностного исследования мне было достаточно для того, чтобы сделать вывод — легенда не врала. Энергетика камня отличалась от всего, что попадалось мне ранее на Земле. Так что можно с уверенностью утверждать, что этот камень доставлен с Грани.

С утра меня разбудила Мария, с дикими воплями ворвавшаяся ко мне в спальню:

— Всё пропало, Серж! Это просто немыслимо! Мы погибли!

Она бегала по спальне полуодетая, непричёсанная и босая. Я невольно залюбовался её фигурой, ясно видимой сквозь одежды. Но как бы мне не хотелось продлить сие прекрасное зрелище, надо было что-то делать. С большим трудом мне удалось её перекричать:

— Хорошо, я понял, мы погибли. Где тут ближайшее место ухода умерших? (уходом умерших называют обряд их сожжения и развеивания пепла).

— Мария резко остановилась.

— Какое место ухода? Ты о чём? О чём ты только думаешь, когда всё пропало!?

Чтобы она не пошла на второй круг, пришлось выскочить из кровати и попытаться её остановить. К сожалению (или к счастью) в мои загребущие руки вместо Марии попал только её пеньюар. Когда ткань натянулась, Мария остановилась не сразу. Миг — и в моих руках остался её пеньюар, а на самой Марии — только короткая, до верхней трети бедра прозрачная ночная рубашка. Мария ахнула.

— Прости Серж, я не должна была являться к тебе в таком виде.

Её реакция меня озадачила. Она не попыталась прикрыться, не набросилась на меня с обвинениями, а просто замерла вполоборота ко мне опустив руки по швам и извинилась за неподобающее поведение. Либо я чего-то не понимаю, либо одно из двух. Я протянул ей оказавшееся у меня в руках одеяние:

— Мария, пожалуйста, сядь, и объясни внятно и чётко, что случилось.

Она взяла пеньюар, но, вместо того, чтобы одеть его, просто прижала эту вещицу к груди. Потом какой-то деревянной походкой подошла к ближайшему креслу и расплакалась, уткнувшись лицом в тот самый зловещий пеньюар. Я уже начал тихо ненавидеть ни в чём неповинный предмет одежды, который за последние минуты слишком уж часто попадался мне на глаза. Я присел на корточки перед креслом Марии:

— Пожалуйста, объясни, кто тебя обидел? Я спасу свою Марию из лап любой печали!

Мария подняла на меня глаза и произнесла:

— Мой милый храбрый Серж. Это катастрофа, мы опозорены. Нам нечего надеть на завтрак к крон-принцу.

В первый момент я хотел рассмеяться от облегчения, но тут же весь ужас положения дошёл до меня. Ехали мы на один день, никуда заезжать не собирались. Естественно, и у Марии и у меня была сменная дорожная одежда, но на завтрак к крон-принцу одевать дорожную одежду — это показать своё неуважение к нему. Одеть же на завтрак парадную одежду, подготовленную для приёма, вообще моветон. Если я ещё могу как-то вывернуться из ситуации: у Сержа здесь был небольшой гардероб (удивительно, как быстро сработала память в экстремальной ситуации), то для Марии ситуация была куда более плачевной. Вдруг мне пришла в голову идея. Я приказал Марии:

— Сиди здесь. Я попробую что-нибудь сделать.

С этими словами я накинул на себя халат и выбежал из комнаты. Перед дверью я обернулся. Мария сидела в той же позе и смотрела на меня с такой надеждой, что мне стало страшно не оправдать её ожидания.

В коридоре я немедленно послал сигнал домовому:

— Степаныч, подойди.

Домовой появился уже через несколько секунд. Он очень отличался от Кузьмича. Маленький, меньше сорока сантиметров в высоту, без каких-либо признаков одежды, с непропорционально большой головой, полностью заросший волосами. Я познакомился с ним вчера вечером. Как оказалось, он уже слышал обо мне от Кузьмича и очень обрадовался тому, что я в будущем могу стать сильным магом. Как он сам сказал: «У сильного человека и дом и хозяин дома всегда в порядке и растут быстрее».

Я объяснил домовому ситуацию. Он почесал себе затылок:

— Дык, дело-т нехитрое. У человечки, что здесь проживала, платьев-то видимо-невидимо осталось. А перешить его под эту человечку — вообще пустяк получается. Только вот, заплатить за работу требуется.

— Чего и сколько.

— Ну сколько — это уж кажный сам себе решить должон. А вот чего — мне б энергии вашей, человечковой…

— Много я сейчас дать не смогу, но на пятнадцать единиц можешь рассчитывать.

— А как это, пятнадцать единиц?

— Так объяснить не смогу, хочешь — передам авансом.

— А и передай.

Я взял свой подслушивающий амулет (эх, не получится во дворце поподслушивать) и начал передавать энергию с него домовому. Опустошив артефакт, я посмотрел на Степаныча. Тому было явно хорошо. Глазки-бусинки маслянисто блестели, волосы, ранее торчащие в разные стороны, улеглись тяжёлыми волнами. Когда я закончил передачу, домовой вздохнул:

— Пять арков, значится. Что ж, человек, цену ты сам назначил, работу определил, я плату принял, жди.

С этими словами он исчез. Я прошёл в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся библиотекой. Там я приготовился ожидать домового. Неожиданно, он появился уже через пять минут:

— Готово, можете мерять, значится. — И щёлкнул пальцами. Тут же в комнате появились две вешалки, на одной из которых висел костюм светло-серых тонов с тёмной рубашкой и ярким шейным платком вместо галстука, а на другом — прекрасное платье для коктейлей бежевого цвета.

Я горячо поблагодарил Степаныча и побежал в свою спальню. Мария сидела в том же кресле и, как мне показалось, даже не пошевелилась с того момента, как я ушёл. Далее было всё, как положено: охи, вздохи, неверие, восторг и горячая благодарность в глазах Марии.

Перед самым выходом нас выручил мажордом, подавший нам траурные розетки. Мы оба смутились и надели их.

Завтрак прошёл так, как я и предположил, это было полуофициальное мероприятие, на котором присутствовали как члены партии крон-принца, так и его политические оппоненты. Из детей присутствовал только я. То, что лоялисты взяли меня под свою опеку, поняли все, однако, если самых недовольных таким развитием событий я угадал без труда — «пробритстанцы», но вот что наиболее довольными будут «имперцы», стало для меня неожиданностью.

После того, как все поднялись из-за стола, ко мне подошли по очереди несколько гостей с тем, чтобы лично поблагодарить меня за спасение их детей. Я даже немного растерялся. К моему счастью, Мария ранее была представлена подавляющему большинству из присутствующих и смогла их для меня кратко охарактеризовать (как она мне призналась позднее, главным образом со слов первородного Стефана), а также хотя бы частично взять разговор на себя. В ходе разговора я с удивлением понял, что худородными называют не тех, кто не пробудил магию рода, а это общепринятое презрительное обращение вышестоящего по иерархической родовой лестнице к нижестоящему.