Кто убил? (ЛП) - Флетчер Джозеф Смит - Страница 1

Хотя Сельчестер — самый значительный город тихого, исключительно земледельческого уголка Англии, однако, размеры его столь невелики, что все жители его знают друг друга, хотя бы в лицо. Жизнь маленького городка протекает однообразно и настолько регулярно, что постоянный житель города может с точностью сказать вам, где и в какое время вы можете встретить нужного вам человека.

Но, кажется, никто лучше не воплощал в себе пунктуальности и систематичности Сельчестера, чем два брата, которых можно было видеть каждое утро около девяти часов на главной улице города: оба были высокие, стройные, спокойные и серьезные. Одеты они были почти одинаково в платье хорошего материала и элегантного покроя, и каждый нес под мышкой маленький портфель. Издали их можно было принять за близнецов, так велико было их сходство между собою.

На самом деле между ними было три года разницы: старшему — Марку Бренсону — было тридцать семь лет, а младшему — Людвигу — тридцать четыре.

Хорошо осведомленный житель этого городка мог бы рассказать, что уже в течение двенадцати или тринадцати лет обоих братьев можно было встретить в будни в один и тот же час на главной улице; что, когда они проходили мимо почты, — приблизительно в середине улицы, — они оба останавливались, вынимали свои часы и сверяли их с большими часами в окне. Пройдя еще несколько ярдов, братья расставались, причем Марк направлялся в часть города, называвшуюся Паллантом, а Людвиг шел дальше, в контору, находившуюся на этой же главной улице.

Если бы вы расспросили дальше местного жителя, он бы рассказал вам, что Марк Бренсон служил старшим клерком в юридическом бюро Палэ и Постлетуайт, а что Людвиг Бренсон был секретарем Сельчестерского Строительного Общества. Что оба брата были холостые и жили в тихом старом доме на южной окраине города и известны были во всем городе, как и высшей степени уважаемые, хорошо воспитанные и исполнительные в своих служебных обязанностях люди, державшиеся несколько особняком с тех пор, как они приехали в Сельчестер.

Далее, вам, по всей вероятности, рассказали бы, что скорее могло случиться, что часы на почте, проверявшиеся из Гринвича, отстали бы на десять минут, чем оба брата не остановились бы перед почтой для проверки своих часов ровно без трех минут девять.

В это сырое ноябрьское утро Марк и Людвиг Бренсоны, как и всегда, остановились перед часами без трех минут девять и, проверив свои часы, дошли до ближайшего угла и расстались с улыбкой и дружеским кивком головы, которые тоже повторялись изо дня в день, кроме воскресений и праздников, в течение трех тысяч шестисот дней. Людвиг направился дальше по улице, а Марк завернул в узкий переулок, который вел на небольшую неправильной формы площадь Палланта: этот квартал города назывался так потому, что он в былое время принадлежал к Паллатинату Епископа Сельчестера.

Перейдя площадь, Марк направился к одному из старинных домов в дальней стороне площади.

Кругом были только старинные здания, и каждому из них было, вероятно, более трехсот лет. Однако, дом, к которому направлялся Марк Бренсон, был самый старинный дом этого квартала: это был угловой дом на перекрестке четырех узких улиц; покатая крыша его, выложенная красными черепицами, была почти такой же высоты, как стены. Кроме того, что этот дом был такой древний, он казался необычайно таинственным и, думалось, что здесь происходили или произойдут необычайные события.

Однако за все двенадцать лет службы Марка Бренсона в доме не произошло ничего таинственного, —  ничего, выходящего из рамок повседневной работы юридического бюро. Это была солидная контора, не делавшая особенно больших дел.

Господин Постлетуайт, переживший своего компаньона, не гонялся за новыми клиентами, и немногочисленные его служащие никогда не были завалены работой. Конторе поручались некоторые нотариальные дела, управление имуществом, соблюдение законных интересов старых клиентов, привыкших к этой конторе.

Когда Марк Бренсон подошел к старинной двери дома, построенного, быть может, еще при Карле Втором, он увидел, что остальные служащие конторы уже ожидали его прихода. Их было двое: Стэнсби — молодой человек с острым носом, рыжими волосами и проницательным взглядом, и мальчик, недавно выпущенный из школы, обязанности которого заключались в чистке и уборке конторы, печатании адресов на конвертах и отсылке писем на почте. Бренсон каждый день находил их здесь, ожидающими его прихода: Стэнсби читал спортивную газету, а мальчик – дешевую книжку страшных рассказов.

Спортивная газета и книжка быстро исчезли в карманах, пока Бренсон вынимал ключи и открывал старинную дверь. Затем все трое вошли в большой безмолвный дом. Хотя дом был очень поместительным, однако, только три или четыре комнаты были в настоящее время заняты. Сам Постлетуайт занимал чудесную комнату, окна которой выходили в сад позади дома. Бренсон занимал вторую комнату, а в третьей работали Стэнсби и мальчик. Все три комнаты помещались в первом этаже, все, что было выше — было уже необитаемо, может быть, в течение целого столетия.

Первым движением Бренсона, после того, как он и служащие вошли в дверь, было открыть ящик для писем, находившийся в двери и вынуть оттуда письма. Держа письма в руке, он прошел через комнату служащих в свой кабинет. Мальчик, зевая, взял пыльную тряпку и начал вытирать воображаемую пыль. Стэнсби, ничего не делая, сидел за своим столом, ожидая, когда Бренсон позовет его.

Однако вдруг он услышал крик, который заставил вскочить его на ноги.

— Стэнсби, идите сюда!... Скорее!...

Стэнсби уже пять лет служил в конторе. За все это время он ни разу не видел, чтобы Бренсон выражал волнение или тревогу, и потому крик этот особенно поразил его. Он быстро побежал в кабинет старшего клерка. Тотчас же он увидел, что случилось что-то необычное: Бренсон стоял около своего письменного стола, на котором лежали нераспечатанные письма и указывал на один из нижних ящиков.

— Этот ящик взломан! — воскликнул он. — Смотрите!.. Замок взломан... Ночью сюда забрались грабители!

— Чего-нибудь недостает? — спросил Стэнсби.

Бренсон не сразу ответил. Он начал рыться в ящике, перебирая все, что в нем находилось, и, наконец, поднял голову.

— Да, —  резко сказал он, — те деньги, которые вы принесли вчера вечером. Было уже слишком поздно, чтобы отнести их в банк, ключ от сейфа был у господина Постлетуайта, и я забыл его спросить. Я положил деньги сюда. Сколько было всего?

— Двести тридцать шесть фунтов пятнадцать шиллингов и восемь пенсов, — быстро ответил Стэнсби.

— В банкнотах?

— Был один чек — Фостера — на двадцать пять фунтов, — ответил Стэнсби, остальная часть была в банкнотах, частью Банка, частью Государственного Казначейства.

— Все это исчезло, — пробормотал Бренсон. —  Посмотрите: этот ящик взломан  каким-то большим инструментом... видите, как испорчено дерево... Я недоумеваю… —  он на минуту остановился и сделал шаг к двери. — Посмотрите, все ли на месте в кабинете господина Постлетуайта, — прибавил он.

Он распахнул дверь и вошел в соседнюю комнату; Стэнсби следовал за ним  по пятам.

Оба как вкопанные остановились на пороге: кабинет господина Постлетуайта выглядел так, как будто там был произведен форменный обыск. Все ящики стола были открыты, и крышки жестяных ящиков были взломаны. Были даже признаки покушения на сейф, который стоял в углублении стены.

— Что же это? — воскликнул Стэнсби.

Однако Бренсон бросился через комнату по направлению к двери: за кабинетом была еще комната, в которой Постлетуайт, помешанный на токарном деле и на резьбе по дереву, в свободное время предавался своему любимому занятию и держал свои инструменты. Бренсон распахнул дверь в эту комнату, и ужасное зрелище представилось глазам: Постлетуайт лежал распростертый на ковре около камина, а рядом с его седеющей головой видна была лужа крови.