Как Иисус стал богом - Эрман Барт Д. - Страница 84

Отказываясь «чудную и Божественную Единицу разделять на три божества» и вместе с тем настаивая на том, что речь, по сути, идет о трех различных лицах, объединенных в одно, Дионисий достигает желаемого богословского результата: «Таким образом сохранится и Божественная Троица, и святая проповедь Единоначалия».

Очевидно, мы вступаем здесь в глубокие богословские воды. Должно быть три божественных лица, но эти трое должны составлять одно, а не три. Вопрос о том, как такое возможно, стал главным предметом заботы богословов в IV столетии. Все началось со спора в Александрии, где один из священников имел серьезные разногласия со своим епископом. Этот священник придерживался взгляда, очень сходного с тем, которого ранее придерживался Новациан и другие сторонники ортодоксальной традиции, но который впоследствии был осужден как создатель одной из самых печально знаменитых христианских ересей. Эта ересь получила название арианство, по имени этого священника, Ария.

Арий Александрийский

Арий родился примерно в 260 году н. э., как раз в то время, когда Дионисий Римский и Дионисий Александрийский были погружены в бурный обмен мнениями по христологическим вопросам. Арий был родом из Ливии, но впоследствии переехал в Александрию, установив тесную связь с существовавшей здесь динамичной христианской общиной. В 312 году он был рукоположен в священники и поставлен руководителем своей собственной церкви. В этом качестве он подчинялся епископу Александрии, которым, в течение почти всего его пребывания здесь, был человек по имени Александр.

Спор по поводу учения Ария вспыхнул в 318 году н. э.^[137] Нам известно об этом споре из письма, написанного в 324 году не кем иным, как римским императором Константином, который обратился в христианство в год рукоположения Ария (312 год н. э.) и в последующие годы становился все более озабочен вопросом единства христианской Церкви – не в последнюю очередь потому, что рассматривал Церковь как потенциально объединяющую силу в своей расколотой империи. К 324 году Церковь вовсе не выглядела единой, и самые бурные и ожесточенные разногласия сосредотачивались именно на учении Ария.

Согласно письму Константина, епископ Александр попросил своих священников высказать мнение по поводу богословского значения одного из пассажей Ветхого Завета. Константин не указывает, о каком пассаже идет речь, но исследователи не без основания предположили, что это была глава 8 Притчей Соломона – текст, с которым мы уже неоднократно сталкивались, где Премудрость (отождествляемая христианами с Христом), говоря от своего лица, указывает, что она находилась при Боге с самого начала, соучаствуя в творении.

Интерпретация Ария вполне могла быть сочтена приемлемой в богословском климате ортодоксального христианства за столетие или более до него, но к началу IV века в ней обнаруживаются серьезные противоречия. Арий, подобно другим толкователям, понимал Премудрость Божью как Слово Божье и Сына Божьего – то есть как предвечного Христа, который был с Богом при начале творения. Однако, по мнению Ария, Христос существовал не всегда. Он начал свое существование в некий момент в отдаленном прошлом, еще до сотворения мира. Изначально был один лишь Бог, а Сын Божий появился лишь позднее. В конце концов он был «рожден», а это предполагало – для Ария и его единомышленников – что до своего рождения он не существовал. Еще одно следствие из этого взгляда состоит в том, что Бог Отец не всегда был Отцом; он стал Отцом в тот момент, когда породил Сына.

С точки зрения Ария, все, кроме самого Бога, имеет начало, и лишь один Бог «безначален». А это означает, что Христос – Слово Божье (Логос) – не Бог в полном смысле слова, как сам Бог. Он был сотворен Богом по своему образу, и потому Христос носит титул «Бога», но только Бог Отец, а не он – «истинный» Бог. Божественная природа Христа происходит от Отца; он начал свое существование в некий момент до сотворения мира, и потому он – творение Бога. Короче говоря, Христос – своего рода второстепенное божество, подчиненное Богу и во всех отношениях стоящее ниже его.

Как мы уже видели, подобные христологические взгляды – не просто академические умозрительные представления. На глубинном уровне они были связаны с христианским богослужением. Арию и его последователям казалось вполне оправданным почитание Христа. Но следовало ли воздавать Христу почести как равному Богу Отцу? Ответ был прямым и очевидным: ни в коем случае. Отец неизмеримо превосходит всех и вся, и даже Сына.

Епископа Александра такой ответ отнюдь не удовлетворил, и он счел взгляды Ария опасной ересью. В 318 или 319 году он лишил Ария его сана и отлучил от Церкви вместе с двадцатью другими церковными лидерами – его приверженцами. Группа изгнанников отправилась в Палестину, где они встретили нескольких высокопоставленных церковнослужителей и богословов, готовых отстаивать их дело, и среди них был человек, с которым мы уже знакомы: Евсевий Кесарийский.

Прежде чем объяснить точку зрения, которой придерживался епископ Александр, и описать события, которые привели к созыву Никейского собора по воле императора Константина, пытавшегося разрешить эти вопросы, я изложу учение Ария в его собственных словах. Вы, должно быть, уже заметили, что мы редко имеем в нашем распоряжении писания самих еретиков. В большинстве случаев нам приходится полагаться на то, что писали ортодоксальные оппоненты еретиков, поскольку собственные труды последних по большей части были уничтожены. Однако случай с Арием представляет собой счастливое исключение, так как сохранились некоторые из его собственных слов – в письмах, которые он писал, а также в своего рода поэме, сочиненной им, под названием «Талия». К сожалению, подлинный текст «Талии» не дошел до нас ни в одном из сохранившихся манускриптов, однако он цитируется знаменитым отцом церкви из Александрии Афанасием – причем складывается впечатление, что когда Афанасий цитирует данные пассажи, он делает это точно. Я приведу здесь несколько фрагментов, отражающих взгляд Ария на Христа как на не равного Богу Отцу, но полностью подчиненного Ему:

Он [Отец] один не имеет ни равного, ни подобного, ни подобославного Себе.

Ему [Сыну] несвойственно ничто из ипостасно свойственного Богу, потому что не равен и не единосущен Ему.

Есть Троица, но славы неподобны,

И несмесны между собой их ипостаси,

Одна до бесконечности преславнее другой по славе.

Сын, не быв (ибо Он осуществился по Отчему изволению),

Есть Единородный Бог и чужд тому и другому^[138].

В отличие от нерожденного Отца, Сын – Бог «рожденный». Он превосходит величием всех остальных. Но он отдален от Отца, который «до бесконечности преславнее» его, и, следовательно, не «подобославен» ему.

В письме, которое Арий направил с целью защиты своих взглядов епископу Александру, он еще яснее излагает свое понимание взаимоотношений между Богом и Христом: «Ведаем единого Бога, единого Нерожденного, единого Вечного, единого Безначального, единого Истинного, единого Имеющего бессмертие… прежде времен вечных породившего Единородного Сына, Которым Он сотворил и веки, и всяческая, породившего же… тварь Божию совершенную, но не как одну из тварей; рождение, но не как одного из рожденных»^[139].

Итак, Арий считал, что есть три божественных существа – для которых он использовал технический термин ипостаси, означающий, однако, в этом контексте просто «сущности» или «лица». Один лишь Отец существовал вечно. Сын был рожден Отцом еще до сотворения мира. Но это означает, что он «не вечен, или не совечен… с Отцом». Бог неизмеримо выше, дальше и славнее всех прочих, включая Христа.

Александр Александрийский

Теперь мы вкратце рассмотрим альтернативный взгляд, на котором настаивал, не без горячности, епископ Ария Александр, возглавлявший Александрийскую церковь в этот полный драматических событий период, 313–328 годы н. э. Александр известен главным образом тем, что добился отлучения Ария и его последователей от евхаристического общения не только с его собственной церковью в Александрии, но и ортодоксальными общинами по всему христианскому миру.