Обречены и одиноки - Салиева Александра - Страница 34

Вкрадчивый подчеркивающий каждое слово тон Прайма если и возымел воздействие на психику Арха, то он очень сильно постарался, чтобы скрыть это, все также благодушно улыбаясь.

– А! Так вот почему вы успели только к началу церемонии, когда все остальные прибыли еще вчера, – не подозревая никакого подвоха, подметил недалеко стоящий представитель измерения, именуемого Меотида. – Понимаю. Красивая наверное у вас жена.

Оба правителя, и Алнаира, и Альтерры враз повернули головы в сторону влезшего в разговор. Тот, кажется, начал подозревать неладное, задумчиво всматриваясь на их все еще длившееся рукопожатие. Ашерро первым ослабил хватку. Прайм вежливо склонил голову, как бы посылая его… к другим гостям. Спустя еще какое-то время всеобщее приветствие было закончено. Архимаг Ашерро вернулся обратно к крыльцу, откуда должен был открыть обряд принятия кесарства.

Церемония коронации началась с того, что все правящие князья доминионов склонили одно колено к земле, поднимая над собой обеими руками щиты со своими клановыми гербами. Арханиэлиус, одетый в стандартную форму архимагов, только белого цвета, расшитую на правом плече черными рунами принадлежности к стихии земля, опустил на землю свой щит с гербом ковена магов и сделал первый шаг, наступая на него. Под торжественную клятву верности, которую приносил стройный хор правителей доминионов, избранный кесарь прошел, ступая на каждый щит, все еще удерживаемых князьями. В конце процессии, так же стоя на одном колене, протягивая шелковую подушку, на которой покоились два предмета, в своей парадной форме главнокомандующей ожидала Вероника.

Перевязь, расписанная рунами всех цветов, символизирующих единство и сосредоточение видов магии Альтерры, с родовыми клинками Ашерро. Обруч из черненого серебра, символизирующий власть кесаря, с выгравированной по внутреннему ободу клятвой верности, принесенной доминионами только что. К ней подошла Астарта. На ней было темно-зеленое платье, расшитое черными нитями. Ее прическа распущенным каскадом крутых волн рассыпалась по голым плечам и спине, еще более подчеркивая женскую красоту. Супруга кесаря вручила перевязь и одела на голову Арха венец власти. В довершение пронеслись приветственные крики всех собравшихся:

– Да здравствует избранный кесарь!

«Да здравствует избранный тобой, последняя из рода Де Алькарро, кесарь», – горько повторялись эти слова внутри меня снова и снова. – «Ты получила что хотела. Пора идти дальше. Ты и сама знаешь, что так будет правильно. Или так… или – еще хуже».

Александр и Тимур хмурились, но продолжали натянуто улыбаться, глядя на семейную чету главной семьи измерения. Светловолосый воин всех моих грез осторожно и трепетно взял жену за руку, а она прижалась к нему всем телом, явно не в порыве страха или отчаяния. Ее глаза словно светятся счастьем. И мои когда-то так светились. Я не хотела плакать, но слезы сами пришли. В воздухе запахло озоном. Кажется, ветер усилился.

– Идем, – услышала я властный голос Прайма. – Мы пробыли здесь достаточно.

Он развернулся ко мне лицом и явно ждал, что я сейчас последую его приказу.

– Отойди, – только и сказала я.

Не знаю, что там выражал мой взгляд, но супруг замешкался, и сделал шаг в сторону, позволяя мне выйти вперед. И даже Бажена остановил, когда тот попытался идти за мной следом. Я же смотрела только на двоих людей, в данный момент вокруг которых сосредоточился весь мой мир. Усмешкой судьбы, не я стою там. Она.

На нем нет проклятия. Его кровь чиста. И следов заклятий тоже нет. Его сердце бьется ровно. Ровно и отдельно от меня. И все бы ничего, сама-то я вела себя в последние дни гораздо вольнее, только вот украшения из серебра с черными ониксами были на ней, включая и мой артефакт – перстень. А это значит гораздо больше, чем любой его жест в ее сторону. Если на ней фамильные украшения рода Ашерро, значит, он и правда признал ее частью своей семьи.

Озоном пахло еще больше, и, кажется теперь, не только я чувствовала это. Ян настороженно оглядывался по сторонам. На горизонте появились огромные мрачные, со сверкающими молниями и раскатами грома тучи.

Я ждала этот ливень. Я хотела, чтобы он начался, потому что надеялась, что он смоет грязь, в которую только что втоптали мое сердце.

«Лучше иметь каменное сердце, чем живое, но разбитое вдребезги», – говорил мне Александр. Как же он прав! Он тысячу раз прав!

Если бы я могла поговорить с Арханиэлиусом, может быть он смог бы мне все объяснить.

Может этому есть логичное объяснение? Пожалуйста, пусть найдется объяснение. Оно мне так необходимо сейчас. Как воздух которым дышу.

Неожиданно проявившийся в моей голове огромный мысленный поток окружающей толпы, вторгся в сознание, разбивая мой мир тысячами осколков боли своим гвалтом, добавляя еще большие мучительные пытки моей душе.

Создатель, как Кир справляется с этим?!

Огляделась по сторонам. Люди проходили мимо. Никто не видел меня. И Прайма рядом нет. Создатель, как же их много. Они все говорят и говорят, не затыкаясь. Противоречия, сомнения, страхи, возражения, разлад и несостыковки – малая доля того, что я успела понять из общего фона тысячи голосов, гудящих одновременно между собой, словно жуткая эмпатическая волна в моей голове. Я пыталась отгородиться. Но все тщетно. С каждой моей попыткой, становилось только хуже.

«Душа моя, молю, ты только не кричи!», – повторялись чьи-то мысли неоднократно.

Они бились, словно птичка в маленькой тесной клетке. Так отчаянно искали выхода и молили похоже не только себя. Столько обреченности.

Попыталась сфокусироваться на источнике. Не получилось. Голос женский, это я поняла. Больше ничего. Почувствовала боль и отчаяние, почувствовала безысходность. Почувствовала и приняла в себя. Знаю, что мне справиться с этим будет легче, чем ей, ведь я испытывала подобное не один раз. Волна утихла. Металл обруча холодил кожу. Теперь я чувствую только это.

Где, Бездна его разбери, этот Прайм, одаривший меня таким ценным подарком?!

Еще раз оглянулась по сторонам. Нет ни Кира, ни его личных децернентов. Зато в тени деревьев парка, растущих вдоль центральной охранной башни, есть Астарта.

Первые капли неприветливого дождя, и резкие порывы ветра заставили всех зайти внутрь, и теперь на территории резиденции не было никого. Даже охраны.

Только она осталась стоять на прежнем месте, задумчиво глядя вдаль. Ее длинные волосы медного цвета развивались на ветру. Буйная воздушная стихия нещадно била по ее лицу. Но она стояла и ждала. И тут я поняла, что она ждала нас.

Я не заставила ее ждать долго. Сознанием я понимала, что девушка ни в чем не виновата, но кровь словно кипела и своей горячностью затмевала разум. Я никому никогда так не желала смерти, как этой стерве в данный момент. Даже когда мне пришлось убить тех магистров, чтобы защитить жизнь любимого, я сожалела об этом, но ее я готова убить, не задумываясь о последствиях. Даже если Арханиэлиус потом возненавидит меня еще больше чем я ее. Пусть. Только кровь сможет смыть горящий пожар внутри моего растоптанного сердца. Если использую магию, избранный кесарь быстро поймет что я здесь. Наплевать. Я обещала никому не говорить, обещала не показываться, но не обещала, что не буду применять свою силу. Сетка основы проклятия сплелась сама собой и даже не отвлекла меня от обозрения последних минут жизни своей будущей жертвы. Перевела взгляд с Астарты на ладони, закрепила энергетическое плетение, добавив уровень до высшего. Я уже была готова выпустить поцелуй богини смерти, как сильные жесткие пальцы сомкнулись на моем запястье, не позволяя продолжить.

– Если ты убьешь жену кесаря, то это будет война, Аэлин, – тихий вкрадчивый спокойный голос пытался пробиться сквозь пелену моей ненависти. – Подумай обо всех тех, кто умрет следом за ней.

– Отойди, – только и ответила я.

Ведь мне было все равно.

– Аэлин, – произнес он грубо.

Прайм дернул меня за руку и потушил в своей ладони сияющий серебристый свет моей магии. Черные глаза внимательно изучали меня около минуты. Он так и стоял, загораживая собой свою бывшую подданную. Она так и не поняла, что внешне жестокий и безжалостный правитель ненавистного многим закрытого мира только что проявил благородство и спас ей жизнь. Девушка продолжала смотреть вдаль и не видела ни меня, ни его.