Римская карусель (СИ) - Дельта Марк - Страница 43

   - Довольно, - произнес философ, отложив устройство для счета. - Должен признать, что ты сумела меня удивить. Но не больше, чем атлет или акробат. То, что делаешь ты, это акробатика ума. Она поражает, но не доказывает, что ты избрана небожителями для великого призвания. Чем же еще одарило тебя загадочное божество?

   Лонгин вдруг с удивлением поймал себя на том, что на сей раз ему не пришлось скрывать иронию. Ее не было.

   - Проверь мою память, почтенный ритор, - предложила Кассия. - Всем известна твоя начитанность, а о моей не знает никто. Но у меня было больше времени, чем у тебя. Я неоднократно возвращалась в Александрию, изучая в знаменитой библиотеке свиток за свитком. Ведь когда ты не стареешь, тебе некуда спешить, и десятилетие ты проживаешь как иные люди проживают год. Бывало так, что я в течение нескольких лет подряд не искала встреч с людьми, проводя все время за книгами. Пожалуйста, можешь спрашивать меня о любых сферах знания. О содержании книг. О великих людях древности. О философии. Об именах и датах. Задай мне любой вопрос, но такой, чтобы ты сам знал на него ответ.

   Кассия говорила это, не повышая голоса, из тени, в которой она вдруг оказалась из-за того, что солнце ненадолго скрылось за колонной. Но в словах ее звучала столь неколебимая уверенность в себе, что Лонгин слегка оробел.

   - Я верю в твою необыкновенную память, - пробормотал он. - Но ведь и она не доказывает твоей избранности. Бывают смертные с удивительно цепкой памятью.

   - Что, в таком случае, ты скажешь о моей силе? - спросила Кассия с некоторым вызовом. - Разве слуги не рассказали тебе, как я сражалась в пустыне?

   Лонгин покраснел. На это ему было нечего возразить.

   - Ты права, - признал он. - Владение мечом, наездническое искусство, крепость и гибкость мышц, проявленные тобою во время боя с разбойниками, едва ли часто встретишь в изящной юной женщине. Конечно, наличие всех этих качеств у одного человека удивительно, однако оно все-таки не нарушает границ человеческого естества. Чего не скажешь о вечной юности. Давай поговорим о ней. Когда ты поняла, что не стареешь?

   Лонгин с трудом удержался от того, чтобы добавить: "дитя мое".

***

   ...Городская стена осталась позади, и Кассия почувствовала облегчение при виде открывшейся панорамы холмов. Все-таки после длительного пребывания в Риме скученность его низинных кварталов начинает тяготить. Тем более, что значительные части территории Вечного города после многочисленных пожаров и гражданских войн, предшествовавших приходу к власти Веспасиана, до сих пор лежали в развалинах. Даже пострадавший от огня Капитолийский храм - сердце официальной римской религии - начали отстраивать лишь в эти дни.

   - Ты не скучаешь по родным краям? - спросила Кассия Олуэн, удивляясь, почему ей за столько лет только сейчас пришло в голову задать этот вопрос.

   - Изредка, - ответила пожилая жилистая служанка, сидящая рядом с Кассией в носилках. - Очень уж давно меня там не было.

   - В следующий раз отправимся в Британию, - решила госпожа.

   Она никогда не объясняла Олуэн причин их скитаний, а немногословная британка лишних вопросов не задавала.

   Загородная вилла Кезона Курция, куда направлялась Кассия, получившая приглашение провести несколько дней в гостях у старого друга семьи, находилась в расселине за холмом. Никаких других строений вокруг не было видно. Если они и были, то их скрывали возвышенности и смешанный лес.

   Два вооруженных человека, завидев приближающиеся носилки Кассии, которые несли шестеро крепких рабов, засуетились. Один из них забежал за угол дома, другой что-то крикнул ему вслед. Римская гостья ожидала, что хозяин выйдет сам встречать ее, но этого не произошло. Первый охранник снова выбежал в сопровождении двух десятков человек. Размахивая мечами и кинжалами, они, сохраняя почти полное молчание, набросились на прибывших.

   Нападавшие действовали решительно и целеустремленно. Двое рабов, попытавшихся заслонить госпожу, были изрублены в мгновение ока. Расправа длилась недолго. У спутников Кассии не было никакого оружия, и вскоре все затихло - крики страха и предсмертные вопли. Кассия успела разбросать по сторонам трех человек, не ожидавших от нее столь ожесточенного сопротивления. Один из них, получив удар кулаком в висок, упал замертво. Однако Кассия не могла помешать головорезам нанести ей несколько ран. Здоровяк, похожий на галла, изловчился, пока внимание Кассии было занято другими нападавшими, и огрел ее по голове увесистой сучковатой дубиной. Теряя сознание, женщина успела увидеть, как из шеи Олуэн, лежавшей на земле возле опрокинутых носилок, вырывается освобожденная ярко-красная струя.

   Кассия очнулась в просторной, темноватой комнате. Единственным источником света была мерцающая жаровня. Руки, плечи и бедро жестоко горели от ран и порезов. Кисти рук были схвачены тяжелыми цепями, не позволявшими пленнице удалиться более, чем на два шага, от массивных железных колец в стене.

   Первой мыслью Кассии было немедленно вернуться во времени назад, как можно дальше, и отменить поездку к Кезону. И тем самым - спасти себя, Олуэн и верных слуг. Но она сдержала порыв, понимая, что сначала необходимо выяснить причину нападения. Кассии трудно было поверить, что его организовал Кезон Курций. Даже если он мстил ей за то, что она когда-то отказалась стать его женой, - а в это было очень трудно поверить, ведь прошло уже двадцать семь лет, - то ему ничего не стоило сквитаться с ней, не нарушая законов. Кезон был сейчас одним из преторианских трибунов. Ему доверяли префект претория и сам император. Кезон легко мог арестовать Кассию, позаботившись о том, чтобы ее признали виновной в оскорблении величия римского народа или цезаря.

   Кассия решила, что Курций не мог стоять за ее похищением и убийством ее людей. Но кто же тогда это был? И с какой целью совершено нападение? Необходимо было дождаться выяснения этих вопросов.

   Пленница, закрыв глаза, приготовилась ждать. Она старалась не обращать внимания на саднящую боль. Кассии одновременно хотелось утолить жажду и облегчиться, но и то, и другое было невозможно.

   Вдруг возникла паническая мысль: что если придется терпеть еще много часов? И в это же мгновение в помещение вошел мужчина, на котором не было ничего, кроме легкой, сероватой туники и сандалий. Это все-таки был Кезон. Низкий, как все Курции, седой, с залысинами, с тяжелым набрякшим лицом, но все еще мускулистый, он держал металлический прут с деревянной рукоятью.

   Кассия глядела на мужчину, не задавая вопросов. Желание понять причины его невероятного поступка было сравнимо с болью от ран, особенно сильной в правом предплечье.

   - Мои люди стерли с тебя притирания и мази, которыми обычно женщины скрывают морщины и нездоровую кожу, - произнес Кезон глуховатым низким голосом. - Но и после этого ты оказалась столь же юной.

   Кассия не понимала, к чему он клонит, но не перебивала.

   - Тебе уже сорок пять лет, - продолжал Курций. - Выглядишь же ты на двадцать. Между нами всего четыре года разницы, однако, глядя на нас, можно решить, что я твой отец.

   Кассия понимала, что он прав. Морщины, лишний вес, редкие седые клочки волос. Когда-то Кезон выглядел совсем иначе. Время никого не щадило, кроме Кассии. Но она настолько привыкла к своему безотказному, сильному, молодому телу, что отсутствие признаков старения воспринимала как нечто само собою разумеющееся. Лишь сейчас она вдруг поняла, сколь странной является ее затянувшаяся юность.

   "Неужели это еще один из даров Тайного Божества?" - подумала Кассия, разглядывая свою руку. Если не считать уродливой раны, рука была безупречна и могла принадлежать не подверженному времени олимпийскому божеству.

   - Ты хочешь узнать, как мне удается сохранять юность?! - догадалась пленница.

   - Вот именно, - подтвердил Курций и опустил кончик металлического прута в пламя жаровни.