Играя с судьбой (СИ) - "Капитан Немо" - Страница 39

- Мама? Тебе нехорошо? - полный тревоги голос Дона выдернул меня из воспоминаний.

- Нет-нет, все в порядке, - я торопливо ответила, и предварительно взглянув на огонек кибердиагноста - по-прежнему светло-салатовый - продемонстрировала его Дону. Решив, не тревожить сына, о небольшом головокружении и слабости я просто умолчала.

- Ты побледнела.

Тебе показалось.

Прикусив губу, я отвернулась к стеклу, против воли погрузившись в события прошлого и продолжая вспоминать.

Сына Аторис любил до безумия. К дочери был нежен и снисходителен, но мальчишка значил для него больше, чем весь окружающий мир. И его гибель сломила упрямого капитана. Больше он про корабли Аюми не заикался.

"Тела так не нашли, Фори, и пока не найдут, для меня Иридэ будет жив. - Аторис, видимо, смертельно устав от назойливых родственников жены, заговорил об этом со мною сам. - Скажи им, пока его не найдут, никакой памятной стелы не будет".

Если бы только упрямством можно было кого-нибудь воскресить - первым бы вернулся в мир из небытия непоседливый бойкий мальчишка.

Да-Деган же скрипел зубами, ревел и клял себя, что в тот день отпустил ребенка погулять по городу с матерью. Он обвинял себя, будто беда произошла по его недосмотру. Но как он мог отказать матери?

И кто знал, что та случайно оставит шустрого и неугомонного мальчишку одного? Кто мог подумать, что девятилетний постреленок в одиночку протопает через полгорода незамеченным, а пересохший ручей воробью по колено, который протекал невдалеке от дома Да-Дегана, из-за недавних ливней превратится в бурный поток?

Жене гибели сына Ордо простить не смог. Не став затягивать с разводом, он добился и единоличной опеки над дочерью. Но и это не могло его успокоить. Я не узнавала некогда благоразумного и уверенного в себе человека.

Возможно, если бы не отстранение от полетов, он бы смог взять себя в руки. Но капитану просто было нечем занять себя, чтобы отвлечься от тяжелых воспоминаний. Любимая работа, в которую он погружался с головой, была потеряна, а после смерти сына Аторис и вовсе оставил попытки оправдаться и добиться пересмотра заключения следствия, не пытался вернуться во флот. Ордо смирился, осунулся, и даже плечи его ссутулились.

Однажды я заметила его на окраине, там, где город, утомившись карабкаться по зеленым холмам ввысь, остановился, наткнувшись на неприветливые бесплодные скалы. Скрестив ноги, Ордо сидел у самого края утеса и смотрел на море, небо и горизонт.

Подойдя к нему, я почувствовала, как на коже оседает мельчайшая водяная пыль. Ветер рвал подол платья, отталкивая меня от пропасти и от Аториса. Подумалось, что если ветер сменит направление и рванет к обрыву - удержаться на скалах мне станет почти невозможно. Страх обвил сердце холодной змеей. Но, несмотря на это, я подошла к мужчине, присела рядом, и молча стала смотреть на то, как глубоко внизу под нами прибой бился в подножье отвесных скал. Словно океан бесился, что не мог нас достать.

Утес дрожал. И я не понимала, почему мы как два идиота продолжаем сидеть на самом краю. Даже будучи уверенной, что океану еще долго не подточить основания скал, глядя на пенные буруны, я тряслась от страха, представляя, что в любой момент мы можем полететь вниз, туда, где прибой перетирал в пену все, что оказывалось в его власти.

Кажется, я сказала об этом Аторису, он кивнул, теплая ладонь легла поверх моей, губы что-то шептали, но средь шума прибоя, в завывании ветра не разобрать было - что именно. Я пыталась читать слова по губам, но и это не удавалось.

Кто-то сильно сжал мою руку, потом легонько встряхнул за плечо, заставив очнуться. Открыв глаза и обернувшись, я увидела встревоженное лицо Дона.

- Прилетели, мама, - проговорил он. - Вот и Файми.

Несколько мгновений я сидела неподвижно, пытаясь забыть кошмар и собираясь с силами, потом натянула шапку и, выйдя из флаера, ступила на промороженный камень брусчатки. Стылость сразу же проникла под широкий подол щегольской шубки, обняла меня ледяными руками, отбирая тепло. Я потопала ногами по брусчатке двора, потерла ладони, спрятала коченеющие кисти рук в рукава, мысленно коря себя за то, что забыла перчатки, и только потом обвела взглядом гладкий камень высоких стен внутреннего двора. Выше них переливались холодные зеленые сполохи, изгибаясь в ночном небе змеями.

Неуютно. Холодно. Страшно. Черные стены, нависая, грозились раздавить. Каждому шагу вторило гулкое эхо. Я вся дрожала. Мне до зуда в пятках хотелось нырнуть в тёплый безопасный флаер и рвануть прочь.

Рука Дона поддержала меня под локоть.

- Куда теперь? - прошептала я, не рискнув облизнуть пересохшие губы - на таком морозе трещины стали бы глубже, начав кровить.

При каждом слове и выдохе изо рта вырывалось облачко пара.

- К коменданту, - ответил Дон и потащил меня внутрь здания.

В слабо освещенных коридорах было не намного теплей, чем на улице, разве что пронизывающие порывы ветра сменились противными сквозняками.

Дон вел уверенно, точно не раз бывал в старом форте. Охрана грохотала сапогами чуть позади. А меня все больше грызло тоскливое предчувствие провала. Провести четыре года в промерзших стенах и - выжить? В подобное не верилось. Единственное, что толкало вперед - раз уж приехала, я должна выполнить просьбу Аториса.

После длинных, гулких, стылых коридоров кабинет коменданта показался даже уютным. Наверное, потому, что в этом небольшом и хорошо натопленном помещении меня перестал бить озноб, стоило двери захлопнуться, отсекая сквозняк.

Сощурившись от света, который показался нестерпимо-ярким после полумрака коридора, я качнула головой и огляделась: на обшарпанном пластиковом столе - яркая лампа под белым абажуром, рядом, вдоль серых нештукатуреных стен сложенных из крупных каменных блоков выстроилось несколько шкафов, набитых папками.

Худощавый человек в форме сидел за столом: он даже не поднялся навстречу, когда я сделала несколько шагов, и, приблизившись, протянула приказ подписанный Аторисом Ордо.

Человек безучастно принял конверт, равнодушно достал бумагу, пробежался взглядом по строчкам. И только после этого хоть какая-то тень эмоций появилась на лице: густые брови дрогнули, слегка приподнялись, и неторопливо, словно давая себе возможность оправиться от удивления, мужчина сложил приказ и положил его на обшарпанную столешницу. Потом он уставился на меня, буравя тяжелым взглядом.

- Мадам? - проговорил, переведя взгляд с меня на Дона, остановившегося чуть позади.

- Арима, - подсказал Дон.

- Мадам Арима, - с нажимом повторил комендант, вновь устремив взгляд мне в переносицу, и скривившись, словно наевшись кислого до оскомины. - Боюсь, что данный приказ не представляется возможным исполнить. И на то есть две причины: во-первых, я не знаю имен узников. Поступая в крепость, они их теряют, получая взамен индивидуальные номера. Вы знаете номер? Во-вторых, узники Файми живут очень недолго. Скажите, давно ли человек, которого вы ищите, поступил в форт?

- Давно, - Дон выступил из-за моей спины и сделал решительный шаг вперед. - Думаю, он был одним из первых, кто попал в форт четыре года назад, непосредственно после бунта.

Комендант покачал головой. Вновь, на этот раз бегло просмотрев приказ, протянул его мне.

- Боюсь, эта бумага уже ничего не исправит. А господину Ордо стоило бы знать, что не все в мире происходит по мановению его руки. Если узник скончался, я не смогу его оживить.

Расслабившись и слегка повернувшись в кресле, он обратил взгляд к окну, показав носатый, похожий на птичий, профиль, намекая на то, что аудиенция завершена.

До этого момента я была спокойна, но все переменилось в один момент. Ярость кипящим гейзером ударила в голову, ошпарила щеки, заставила меня упереть ладони в край столешницы, нависнуть над ним и заговорить горячечно, настойчиво не отводя взгляда от лица коменданта: