Поймай меня Или моя полиция меня бережет (СИ) - Орлова Анна - Страница 1

АННОТАЦИЯ

В городе Ёжинске орудует Кукольник — грабитель и некромант.

Но только ли деньги его интересуют? Почему грабежи совершаются руками зомби? Зачем Кукольник дразнит полицию?

Домовой Анна Стравински и следователь Мердок берутся распутать эти загадки…

— Моя не понимать! — тупо твердил зомби, покачиваясь возле раскуроченного банкомата. — Приказ. Моя исполнить!

И ткнул себя кулаком в грудь, отчего медная пластина на ней загудела. Вообще-то кроме алхимических символов там должно было стоять имя некроманта, но этого мертвяка подняли явно не слишком законопослушные граждане, которые позаботились не оставить после себя лишних улик.

— Кто приказал? — вздохнув, еще раз попробовала я.

— Хозяин! — послушно, но абсолютно неинформативно ответил зомби.

Фу, как же муторно допрашивать мертвых! Нас этому, само собой, учили. Только как по мне, для этого нужны или особые способности, или напрочь вывихнутые мозги.

Я промучилась с ним добрый час, но так и не выяснила ни примет, ни обстоятельств, ни даже имени загадочного хозяина. Хотя другого не стоило и ждать. За Кукольником, как его прозвали в газетах, наши гонялись уже добрый месяц.

Кукольник умудрился сделать зомби очень похожими на живых людей. Даже постовые не могли сходу их вычислить, а у них глаз наметан! Мертвые куклы грабили банки или как этот — тупо выдирали банкоматы «с мясом». Спланировано все было мастерски. Настолько, что мой зомби оказался первым, пойманным за руку.

Теперь мне светила, как минимум, премия.

Хотя я не обольщалась — мне попросту крупно повезло. Я проводила разъяснительную работу о вреде пьянства с семейством горных троллей, которые с перепою вспомнили традиции предков и попытались силком напоить соседку, призывающую их к порядку.

В общем, вечер выдался тот еще. Зато тролли засекли странного человека у банкомата, а потом под моим руководством его и заломали…

Теперь мы сидели на кухне у тех самых троллей. Передо мной давно остыла чашка кофе (на адреналине спать совсем не хотелось), и я второй час кряду пыталась добиться от тупого мертвяка хоть чего-то путного.

— Бесполезно, — наконец простонала я и уронила голову на руки.

— Рад, что вы это понимаете, домовой Стравински, — заметил сзади знакомый бархатистый голос. — Ваше рвение похвально, но очевидно чрезмерно.

Меня словно ледяной водой окатили.

— Следователь Мердок? Что вы тут… какими судьбами?

Высокий темноволосый мужчина в идеально отглаженном костюме светски улыбнулся и склонил голову.

— Полагаю, вашими молитвами, Стравински! — хмыкнул он, обходя по кругу замершего зомби. — Соседи вызвали.

И кивком указал на несостоявшуюся жертву тролльего угощения, за спиной которой возвышалась колоритная мадам Цацуева — борец за справедливость и добрососедство. Бабка Марья чуть не подпрыгивала от любопытства, зато мадам Цацуева отчего-то выглядела бледной и напряженной.

Я мстительно прищурилась и одернула форменную юбку. Ничего, я им все припомню, не будь я домовой!

К слову, домовой — это не раса, а должность. Надзираю за порядком и соблюдением правил добрососедства в нескольких десятках домов.

— Благодарю, домовой Стравински. В ваших услугах я более не нуждаюсь, — рассеянно бросил следователь, заставляя зомби открыть рот. И что он там ищет?!

Но приказ прозвучал недвусмысленно, пришлось убираться восвояси. Прощай, премия! Прощай, подарок бабуле. А я так хотела преподнести ей новую пепельницу… уже и череп почти выпросила!..

Старой служили останки моего непутевого папаши, но это уже совсем другая история…

Проснулась я рано. Точнее, с огромным трудом разлепила глаза под аккомпанемент доносящегося с первого этажа пения и грохота кастрюль.

Я нащупала на столике будильник, всмотрелась в расплывающийся циферблат… и со стоном уронила голову на подушку. Полвосьмого! Придушу сестренку!

Спать дальше под фальшивые завывания снизу я не могла, так что пришлось находить на ощупь халат и спускаться вниз.

— Роза! — окликнула я улыбающуюся брюнетку, которая в темпе вальса порхала вокруг дымящегося котла, по одному бросая в него какие-то подозрительные косточки. — Сколько можно тебя просить! Не устраивай шабаши по утрам, а?

— Ой, — Роза (точнее, Розамунда, но это имя она терпеть не могла) прикрыла ладошкой ротик и выронила кости в котел. Плюхнуло, плеснуло ядовито-розовым и завоняло тухлятиной. — Ну вот! Ты все испортила!

Прекрасные очи Розы набухли слезами.

Я махнула рукой — все равно ее не переделаешь, неисправимый жаворонок! — и принялась варить себе кофе. Запах мне не мешал — и не к такому привыкла. В лежбищах упырей вонь похлеще, а я к ней еще на стажировке принюхалась.

Роза надулась, но я не собиралась каяться. Просила же — до девяти никакого волшебства!

— Ну, у меня вдохновение! — чуть виновато объяснила она, распахивая форточку. — Ты же знаешь! Нам вчера задали такую скучищу! А я подумала, что можно кое-что подправить… и вот!

Она кивнула на «присмиревшее» зелье, которое теперь источало шоколадный аромат и выглядело подозрительно розовым, как клубнично-сливочный мусс.

— Ага, — кивнула я, переставляя турку на подставку. — И почему-то обязательно утром!

— Ну-у-у, — она потупила дивные зеленые очи и попыталась изобразить сущую невинность.

Мужчины верили. Я же знала сестренку (если быть точной, единоутробную сестру) все ее семнадцать лет, а потому иллюзий не питала. Увлекающаяся она натура, в отличие от меня. Хотя мне и лет побольше — двадцать пять недавно стукнуло.

Впрочем, мы вообще являли собой противоположности. Она — жаворонок, я — сова. Она — жгучая брюнетка с зелеными глазами, я — голубоглазая блондинка. Она — будущий дипломированный фармацевт-зельевар, я… Но об этом я уже говорила.

— Да! — вспомнила Роза. — Тебе же посылка! От тако-о-го очаровашки!

Она хлопнула длиннющими ресницами и прижала руки к пышной груди.

Вот что у нас с ней было похожее, так это бюсты четвертого размера. Только Роза упаковывала свой в интригующие декольте, а я лишь обреченно ругалась, когда форменный китель ни в какую не желал застегиваться на этом богатстве.

— Мне? — удивилась я, отпивая обжигающе горячий кофе.

— Тебе! — Роза добыла откуда-то небольшой сверток. — Вот, смотри, тут написано — Анне Стравински. Это от поклонника, да?!

А еще Роза ужасно романтична, что временами действует на нервы.

— И правда, мне, — с недоумением согласилась я и неохотно отставила кофе.

Почерк аккуратный, внутри ничего не тикает…

Я перерезала бечевку и осторожно размотала пергамент.

— Ой! Прелесть какая! — восторженно взвизгнула Роза, всплеснув руками. — Кукла! И цветок!

Очаровательная вещица: изящная светловолосая девочка, сделанная с большим тщанием и вкусом. Только вот к рукам и ногам куклы были привязаны веревочки…

— Опиши, пожалуйста, этого «очаровашку», — сдержанно попросила я, прервав восторги сестры. — А лучше поехали со мной, составишь фоторобот.

Хотя я сомневалась, что визитом нас почтил лично даритель.

Приколотая к цветку карточка гласила: «Прекрасной даме от Кукольника», а Кукольник вряд ли так глупо подставится. Скорее всего, посылку передал банальный курьер, но отработать следовало все варианты.

Роза добросовестно перечислила приметы, а потом с помощью нашего штатного художника соорудила портрет.

Судя по описанию, этого юношу я бы очаровательным не назвала — слишком миловиден и слащав. Прилизанные блондинистые волосы, тонкие черты лица, круглые щечки, тонкие пальцы, да еще и «трогательная» субтильность… Одет он был соответственно, во что-то с «фестончиками», как выразилась Роза.