Клей - Веди Анна - Страница 63

В это время правая ладонь Мигеля, непринуждённо покоившаяся на мёртвом обрубке кисти Динары, прилипает. Он боится отпустить даже мёртвую плоть своей бывшей подруги. Плечи у Софии трясутся от рыданий. Рыжий устаёт слушать её плач и затыкает уши пальцами, но это не помогает.

– Хватит уже рыдать. Надоело слушать, – злобно говорит он.

В его глазах ярость, ему кажется, что это её реакция на его слова. Ему не нравится чувствовать себя виноватым.

– Заткнись, сказал, – он пихает Соню рукой и попадает ей прямо в солнечное сплетение.

София сгибается, схватившись за живот, жадно ртом ловит воздух.

– Ты что наделал?! – испуганно кричит Сандра.

– Ой, простите-извините, забыли Вас спросить! – кривляется рыжий, повернувшись теперь к Сандре.

Ему только это и надо, он уже давно ищет повода, чтобы дать волю своей агрессии. Три дня в слепленном состоянии исчерпали всё его терпение, и он звереет. Их склеенные бёдра не позволяют ему как следует развернуться. София, которая рукой приклеена к его спине, также ограничивает его возможности. Он начинает трясти головой в бессилии и махать свободными руками, молотя ними по чему попадя. София и Сандра по обе стороны от него пытаются увернуться, но не получается. Сандре он попал кулаком в глаз. София, едва разогнувшись, тут же получает в нос. Крайние Оливер и Мария пытаются угомонить его. Мигель же трусит, боясь получить удар, а Мария очень неповоротлива и после очередного взмаха рукой рыжего также получает по отвисшей щеке. Она сразу прекращает попытки его утихомирить и отодвигается, насколько может, потирая ушибленное место свободной рукой. Только сейчас Мигель и Сандра замечают, что приклеились друг к другу, но концентрировать на этом внимание пока некогда, необходимо усмирить рыжего. Оливер наконец-то умудряется ухватить его за руку, завести её ему за спину и теперь ловит вторую. Рыжий вырывается, но склеенные по обе стороны девушки очень мешают ему.

– Ух, бля, ненавижу! Как же все достали меня здесь. Отвали от меня, урод! – рыжий плюёт в лицо Оливеру.

На оскорбление Оливер тут же отвечает правым кроссом, и рыжий, схватившись рукой за ушибленное место, отскакивает на диван, за ним София и Сандра. У рыжего вокруг глаза быстро расползается и багровеет огромный фонарь, отёчное веко становится неподъёмным. От падения Сандры Мигель еле удерживается на ногах, резко сгибаясь из-за потянувшейся руки.

Рыжий ещё бешено зыркает в полтора глаза, но присмирел, что уже хорошо. Оказалось, ненадолго. Буквально через минуту он делает резкое движение в сторону Сандры, впивается зубами в её плечо и пытается оторвать кусок, урча, как собака. Сандра издаёт невероятно истошный крик, даже визг, и от боли падает без чувств. Пока все успевают опомниться, так как всё происходит в считанные секунды, рыжий уже отрывает кусок мяса с плеча потерявшей сознание девушки, у него капает кровь изо рта, глаза горят безумным огнём. На этом он не останавливается. Продолжая бесноваться, он несколько раз пытается ухватить зубами опасно приблизившегося к нему Мигеля, который свободной левой рукой зажимает рану Сандры в попытке остановить кровь. В конце концов, у рыжего получается, и Мигель резко отпрыгивает в болевом шоке, оставив в зубах китайца кусок своей плоти. Держась за грудь, куда рыжему удалось дотянуться, он прыгает и шипит от боли. Кровь брызжет во все стороны. Наконец Оливер хватает голову обезумевшего рыжего и крепко держит, чтобы тот не смог вновь пустить в ход свои зубы. Его удерживать не так-то легко. И нет лекарств, чтобы его вырубить.

– Где же Макс? – София вспоминает о нём, как о спасителе. – Он бы мог нейтрализовать рыжего своим лучом, как Динару в своё время.

– Да, сейчас он был бы кстати, – поддакивает бледная Мария, от страха сжавшаяся настолько, что её огромное тело даже уменьшилось в размерах. – Кажется, я сейчас тоже потеряю созна…

Не договорив, Мария падает на диван, потянув за собой Мигеля, едва стоящего из-за боли от укуса рыжего. Он без сопротивления поддаётся, не в силах сопротивляться. С рыжим теперь борется только лишь Оливер. София помогает как может. Она старается уворачиваться, но ей периодически достаётся. Оливер держит голову рыжего, не давая ему куснуть, а тот всё норовит ухватиться за кого-нибудь зубами. На него произвело впечатление, как Мигель откусывал куски от безжизненного тела Динары, чтобы освободиться. И, видимо, что-то ещё. Постепенно его конвульсии сходят на нет, и он затихает. Но Оливер не спешит отпускать его, боясь, что тот снова начнёт бесноваться.

– Я уже больше не могу, – стонет рыжий бессильным голосом. – Это наказание какое-то. Вокруг меня всю жизнь, как себя помню, кто-то торчит, как приклеенный. Просто сейчас это происходит буквально. У нас ведь раньше была большая семья, это сейчас мы вдвоём с матерью остались. У меня были две сестры и брат, все старшие, – он уже совсем успокоился и, не обращая внимания на плач очнувшейся Сандры, говорит как будто сам с собой. – Они постоянно меня окружали, липли, не давали мне покоя. Да и спали мы все вместе, с братом и с сёстрами, в одной кровати. Жили очень бедно и тесно. В Китае тогда хоть и был расцвет, но мы не входили в элиту и считались бедным классом. Вы уж меня извините, не знаю, что нашло, – говорит он, подобрев, но никто ему не верит, все смотрят испуганно и насторожённо.

– Давай, я тебе перевяжу рану, – предлагает София Сандре. – В ванной я видела что-то вроде аптечки.

София направляется в ванную, и все следуют за ней. Мигелю приходится раскачать Марию. Она не сразу приходит в себя и, спотыкаясь, плетётся за всеми. Рыжий идёт молча, стыдясь поднять глаза на окружающих. От всего случившегося, страха и бессилия что-то сделать люди еле-еле передвигаются. Есть уже никто не хочет. Даже Мария с долей отвращения смотрит на еду. Перед глазами у неё стоят Мигель и рыжий, которые откусывают мясо от Динары и от Сандры. Саму Сандру, истекающую кровью, Мигель левой рукой прижимает к себе за плечи, чтобы девушка не упала. Его правая рука, которая прочно приклеилась к её ягодице, поддерживает снизу. Таким образом, как бы в обнимку они медленно идут к спасительной аптечке. Все остальные приноравливаются к их движениям. Из раны на плече Сандры хлещет кровь, и девушка теряет силы прямо на глазах, она уже не состоянии, не то что ходить, даже просто самостоятельно стоять на ногах.

Рыжий, то и дело прихрамывая и оступаясь из-за левого бедра, приклеенного к Сандре, после недолгой паузы продолжает свой монолог, периодически ахая и охая от натяжения кожи и боли. Похоже, что он сошёл с ума. Оливер напряжённо следит за ним, ожидая нового всплеска каннибализма.

– А вы как думали? Скажете, легко быть любимчиком в семье? Нет, не легко. Для мамы, да, я был любимчиком, а для остальных детей – предметом зависти. Их ведь мама любила не так, как мен я. Хотя кому-то это было и не нужно. Но то, как она меня опекала, было слишком. Она смотрела мне в рот, когда я ем, всегда кивала головой на любую мою чушь, что бы я ни сказал. Я, конечно, возносился до небес, но только дома, в семье. А в школе была противоположная ситуация. Со мной никто не дружил. Я был очень заносчив и самоуверен. Для меня не было авторитетов, только я один – бог и властелин на планете. Это мне внушила мать, и я в это поверил. Но, видимо, высоким интеллектом не отличался и был ленив, поэтому вся моя божественность низвергалась в пропасть, стоило мне только выйти из дома. Меня часто высмеивали на уроках, когда я отвечал. А я не понимал, почему. Не понимал, когда видел плохие отметки в дневнике и учителей, которые говорили маме, что махнули на меня рукой. Я не верил, что дебил и дурак, как говорили многие. Мне ведь мама внушала, что я другой, а именно: самый лучший, умный и красивый, – рыжий фыркнул себе под нос, обнажив ряд верхних зубов и скорчив рожу. – Какой я красивый? Почти всегда люди от меня шарахаются и боятся. А потом я понял, что мать мне всё врёт, и решил соответствовать тому образу, который видят во мне окружающие. И я стал дебилом, уродом и монстром. Так что вы теперь знаете, с кем имеете дело.