Империя Раздолья 1: Огненное сердце (СИ) - Смолина Екатерина - Страница 31

— Я лучше со всеми, — ответил он. Хотя перспектива чистой кровати и спокойного сна прельщали, и даже очень.

Шодан таки налил в чарку Воеводе смородиновки.

— Ты меня уважаешь?.. Хочу отблагодарить тебя. Орсеша–то у меня — единственная дочка. Не дал нам с Мажутой Родан детей больше. Теперь на внуков одна надежда… — староста испытующе посмотрел на изумлённого Воеводу.

— Давай тогда выпьем за то, чтоб у твоей Орсеши был достойный муж!

— Вот это дело! — обрадовался Шодан.

Жан чуть не подавился настойкой после такого подтверждения.

Староста всё–таки уговорил его спать в отдельной комнате. Лунь уже за полночь ушёл с какой–то хихикающей женщиной, Маверик просто рухнул спать на лавку у печи без разговоров. Усталость и хмель забирали своё. Жан поднялся в отведённую спальню. Скромная, но просторная комната с двуспальной кроватью. Не иначе как Шодан пожаловал свою. Сил соображать уже не было. Воевода разделся и забылся крепким сном в чистой, добротной постели, предварительно закрыв дверь на металлический крюк.

Ближе к утру в дверь робко постучались. Не дождавшись ответа, стук повторили. Шло время. За дверью кто–то тихо вздохнул, и в предрассветной тишине что–то зашуршало в районе крюка. Жан проснулся, но лишь свесил руку с кровати, продолжая вслушиваться в шорох с закрытыми глазами. «Как не вовремя», — подумалось ему. Сон всё ещё пытался овладеть его сознанием, но происходящее говорило о том, что следует быть настороже. Вдруг за дверью послышались мягкие шаги и чей–то задавленный писк. А вот это уже интересно….

Маверик, спавший внизу у печки, проснулся, едва по его плечу случайно прошёлся подол юбки. Девушка, в темноте, на цыпочках, стараясь никого не разбудить, пугаясь собственной тени на стене, шла к лестнице. На втором этаже было две комнаты. И начальник охраны Лессканских принцев не знал, в какую именно идёт она. Но вот она в нерешительности остановилась перед дверью, где спал принц.

Ойтхоген решил осторожно проследовать за ней. Он не сомневался в том, что его высочество разберётся и сам, — таких ситуаций у них было превеликое множество. Просто хотел убедиться, что девица не задумала ничего дурного. Ведь охранять его — прямая обязанность Ойтхогена, и именно поэтому капитан никогда не пил на службе. Как и прошлым вечером. Девушка нерешительно постучалась. Затем ещё раз. Она так нервничала, что не заметила его приближения.

В её руке что–то блеснуло, и она со вздохом попыталась открыть явно запертую изнутри дверь. Маверик в мгновение ока оказался за ней, выхватил нож и зажал рот рукой:

— С ума сошла, девчонка?!

Она сдавленно пискнула, испуганно пытаясь вырваться. Маверик приставил нож к её горлу.

— Сейчас же пойдём вниз, и ты мне подробно расскажешь, чем он заслужил вот это! — он на секунду вскинул нож, тут же вернув его обратно к горлу.

Открылась дверь, и её проем практически целиком заполнил собой напряжённый Воевода. Он был в одних штанах, босиком и с секирой наперевес. Увидев происходящее, Жан чертыхнулся, вполголоса выругавшись, и окликнул:

— Мавер! Какого чёрта здесь происходит?!

— Ваше Вы… Гхм… — Маверик подавился обращением под напряжённым взглядом Жана. — Она попыталась проникнуть в вашу комнату вот с этим ножом! — прошипел Ойтхоген.

— Ты Орсеша? — Воевода обратился к покрасневшей девице. Та кивнула, заливаясь румянцем ещё больше.

Жан жестом приказал Маверику её отпустить.

— И зачем же ты пришла?

Орсеша молчала, уставившись в пол. Красиво расшитая ночнушка, подчёркивающая все женские прелести, тёмные волосы, распущенные по плечам. И испуганные карие глаза. В свете луны она действительно была хороша. Вот только разговаривать не желала.

— Зачем тебе нож? — Жан попытался снова. И снова получил в ответ испуганное молчание. — Ты убить меня хотела?

— Нет!.. — она сдавленно вскрикнула, вскинув голову и прямо ответив взглядом. И уже шёпотом повторила: — Нет…

— Отец прислал или по своей воле пришла?

— Я.. Я… Можно я пойду?.. — её голос дрожал, как лист на ветру.

Орсеша сделала шаг назад к лестнице, второй… И уже повернулась было бежать, как услышала за спиной:

— Стоять!

Она замерла.

— Орсеша, подойди, будь добра. Обещаю, мы просто поговорим, — оружия в его руках уже не было.

Дочка старосты недоверчиво покосилась на обезображенное лицо Маверика и на нож в его руке. Затем перевела взгляд на темноволосого воина. Жан понял, что политику стоит слегка сменить. Он не любил делать это ради выгоды, но что ещё оставалось? Воевода небрежным жестом откинул рукой назад свои потрясающие, чёрные как смоль волосы, одновременно демонстрируя великолепное тело, обнажённое по пояс. Склонил голову набок и с ленивой полуулыбкой оглядел её из–под полуопущенных тёмных ресниц. Девушка замерла и, кажется, едва дышала, слегка приоткрыв рот. Готова! Улыбнувшись ей одной из самых обаятельных своих улыбок, Жан галантно протянул ей руку. Коронный номер, после которого ещё ни одна не была в состоянии здраво мыслить.

Орсеша, словно загипнотизированная, не сводя с него восхищённых карих глаз, медленно двинулась к нему. Она уже не обращала внимания на ухмыляющегося Маверика, убравшего за спину нож. Ещё пара шагов, и похолодевшая от волнения женская ладошка легла в горячую и широкую ладонь Жана. Получив желаемое, Воевода быстро стёр с лица улыбку и втянул девушку в комнату, закрыв за собой дверь. Как бы там ни было, но он получит ответы на все вопросы, и прямо сейчас.

Она даже не успела испугаться, оказавшись в том помещении, куда так стремилась попасть совсем недавно. Орсеша стояла посередине комнаты и с замиранием сердца наблюдала, как к ней приближается этот восхитительный мужчина. Его серые глаза мерцали в свете луны, по телу скользили тени, отбрасываемые окном, подчёркивая каждый изгиб, каждый расслабленный с виду мускул. Такие широкие, мощные плечи и такой рост — он был просто скалой по сравнению с ней! И эта скала возвышалась теперь совсем рядом, заставляя едва не задохнуться от волнения и восхищения. Он убрал прядь её волос с нервно и часто вздымающейся груди, заправляя за изящное ушко.

— Что вы делаете? — выдохнула она шёпотом

— Ты так и не сказала, зачем пришла, — шепнул он, слегка наклонившись.

Её щёки загорелись пунцовым румянцем.

— А разве непонятно? — она явно сделала над собой усилие, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я могу понять, зачем девушка идёт ночью к мужчине, на которого нескромно смотрела весь вечер. Но почему с ножом?

— Вы закрылись… Замок можно разомкнуть с внешней стороны только так, — её голос дрожал.

— А тебе не приходило в голову, что закрытая дверь что–то обозначает?

— Приходила…

— И что же?

Её личико исказилось гримасой недовольства и отчаяния.

— Это допрос?!

— Это вопрос. Неужели твоё желание было настолько сильным, что ты забыла о гордости и чести?

— Я вам не нравлюсь?.. — она всё ещё старалась сохранять остатки самообладания. И его в глубине души это восхитило. Сколько упрямства в этих поджатых губах, сколько гордости во взгляде, несмотря на страх и отчаяние.

— Я поражён твоей смелостью! — он искренне улыбнулся.

— Только смелостью?..

Орсеша положила свои ладони на его широкую грудь, скользя к шее. И не отрываясь взглядом от его глаз. Жан перехватил её руки, разворачивая спиной и прижимая к себе.

— Наглостью восхищён тем более.

— Пусти, больно же!

— Неправда. Я держу тебя не так уж и сильно.

— Я закричу!

— Чтобы все узнали, как любимая единственная дочь старосты по воинам шляется? Кричи… — он пожал плечом.

— Я скажу, что ты сам меня затащил сюда!.. — она действительно повысила голос, сбиваясь на плач.

И вдруг до неё дошло, что её уже давно никто не держит. Она опасливо обернулась, размазывая слёзы, встречаясь с серыми глазами в шаге от себя.

— Разве не этого хотел твой отец?

Она подошла к окну. Аккуратная фигурка, вздрагивающие плечи. В комнате не было другой мебели, кроме кровати. Жан уселся на пол, опершись спиной о спинку ложа. Он ждал.