Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр - Страница 33

Анна машинально сжевала свою половину, ойкнула и спросила:

— Ты же, наверное, тоже голодный?

— Ага, как волк, — кивнул тот, щёлкнув для убедительности зубами, — пошли, поищем чего.

Но перед первой дверью с кружкой и костью над входом Рейнеке остановился вдруг, потянул носом стылый воздух, пробормотал что-то непонятное, вроде: «они, конечно шантажисты и вообще, сволочи. Но так-то за что?» И идти туда отказался. Категорически. Потом из дверей вывалилась пьяная толпа, Анна вздрогнула, на миг выпустив ладонь Рейнеке. Тарахтя и отчаянно скрепя несмазанными колёсами, проехала повозка с дровами по мостовой. Девушка отскочила к стене, оглянулась, поискала глазами юнкера. И почувствовала чью-то руку на рукаве.

— Эй, красава. Амулет не желаешь? Сглаз, порча, колдовство … все в лучшем виде, — тут её схватили за запястье — крепко, не вырваться. Анна попыталась. Не смогла. Ладонь у того была липкая — Анну от омерзения всю передёрнуло. Перевела глаза на схватившего — за руку ее держал высокий, чуть полноватый мужик. Сальный какой-то. Анну передёрнуло опять. Всю. Под кустистыми бровями пустые глаза. Лицо будто рытое, в оспинах. Губы щерятся в усмешке, похабной, до ужаса.

— Пусти, — прошипела она прямо в эти глаза. — Отпусти немедленно, а то...

— А то что? — ухмыльнулся тот, обнажив черные зубы, — не кобенься, солдатка. Чай, в лагере.... и булькнув, умолк, подавившись смехом. Оспенное лицо побелело, чужая ладонь исчезла с запястья. Анна отшатнулась — Рейнеке-юнкер стоял, придерживая здоровяка за руку. Вроде и не сильно, будто старые знакомые стоят, беседуют. Но высокий, в полголовы выше юнкера здоровяк шипел и кривился от боли. А юнкер втолковывал ему, медленно, размеренно проговаривая слова:

— Благородную даму хватать за руки не рекомендуется. Особенно таким хамам, как ты.

— Стража... — прошипел здоровяк. Юнкер неуловимо повернул ладонь — тот скривился, подавившись криком, и побелел еще больше. С другого конца улицы к ним двинулся стражник. Совсем молодой, со старой, видавшей виды алебардой. Но он был еще далеко и шел медленно, запинаясь и останавливаясь у каждого ларька. Рейнеке усмехнулся, зубы по-волчьи лязгнули. Довернул ладонь еще раз. Здоровяк упал на колени, пытаясь сорвать с себя руку юнкера. Не получилось.

— При виде благородной дамы следует перейти улицу. И смотреть исключительно себе на сапоги. Ибо лицезрение навоза... — здоровяк попробовал закричать и опять подавился криком.

— Весьма помогает таким, как ты осознать свое место, — с этим напутствием Рейнеке легко поднял здоровяка на ноги, встряхнул и, лёгким толчком отправил от себя подальше. Тот прокатился по земле, вскочил и исчез в переулке.

Анна перевела дух. Машинально взмахнула ладонью — стряхивая с рук противное липкое ощущение. Стражник подошёл, кивнул юнкеру — все ли в порядке? Тот кивнул в ответ.

— Берегитесь, герр офицер, — шепнул стражник ему чуть слышно, — это был Южеф Фрайштик, помощник городского палача. Амулетами этот черт торгует в свободное время. И ещё... — тут стражник опустил голос до совсем тихого шёпота, — кто плохо покупает, или как сейчас... почему-то майстер Флашвольф всегда оказывается на их улице.

— Пусть он бережётся, — ответил Рейнеке, медленно прокатывая слова на языке, — ещё раз его увижу — загрызу.

— Ты в порядке? — шепнул он, беря Анну за руку.

— Да, спасибо, — парень улыбнулся ей. Анна тряхнула головой, отпуская от себя волнение. Улица зашумела опять, будто и короткой схватки только что и не было.

— Слушай, — спросила она, наконец, — а чего ты все, загрызу, да загрызу?

Парень замялся, опустил глаза. Будто ответ искал где-то в грязи, под сапогами... Черт, зря она полезла с вопросами. Тонким, протяжным звуком зазвенело вдали серебро. Толпа на улице загудела, шарахнулась в стороны. Анна обернулась и, вздрогнув всем телом, прижалась к Рейнеке. По улице медленно ехал майстер Конрад Флашвольф. Вернулся.

— Рейнеке, я не хочу с ним встречаться, — чуть слышно прошептала она.

— Пошли отсюда, — кивнул он, схватил руку Анны покрепче и увёл прочь, в тёмный, глухой переулок.

3-14

Час волка

А рядовой Майер тоже в тот день бродил по городу. Да не просто так, а со списком. Мюльбергские девки возвращаться в город пока опасались, рядовому все равно положен отпуск и вот загрузили бравого рядового списком добрых дел. Нет, не чего купить — такую важную и ответственную работу Майеру пока не доверяли. Доверили, пока, попроще и почти по специальности — рядовой Майер бродил по городу со списком разных «козлов» на «набить морду». Список писали все мюльбергские девки подряд, особенно кудрявая Катаржина — трактирная девица, бойкая, не злая, но с хорошей памятью. Особенно на всяких козлов, которых в весёлом городе Мюльберге водилось немало. Конечно, капитан строго приказывал — «чтоб без происшествий мне», а сержант ласково добавлял — «а то урою», но это были беды привычные и, потому, нестрашные. А Катаржина мотивировать умела. Судя по шикарным фиолетовым синякам на обеих глазах, пьяному взгляду и приятной опустошенности во всем теле — хорошо. Так что Майер в компании из десятка приятелей с утра рыскал по городу. Половину списка уже благополучно закрыли, но вторая почуяла беду и попряталась.

— Жалко, — думал бравый рядовой, останавливаясь передохнуть в укромный угол переулка, — возись тут, теперь, до вечера.

Впереди из-за поворота показались две человеческие фигуры. Узнав молодого юнкера с подружкой, приятели резво юркнули в тень — дабы не смущать начальство видом рядовых, делом не занятых. Оно начальству видеть вредно, сразу переживать начинает, беситься, нервничать и работу подчиненным искать.

Но, слава богу, молодому Рейнеке было не до них.

Они с Анной прошли мимо них ещё дважды — всякий раз рядовые благополучно прятались подальше.

— Да, уж, — усмехнулся рядовой, провожая взглядом офицера под руку с Анной, — если бы со мной шла такая, да под руку — я бы тоже ничего не замечал.

А Рейнеке-юнкер опять скрылся за поворотом. Они с Анной заблудились в переулках за ратушей — холодных, грязных, прячущихся от света под камнем и соломой крыш. Здесь редко ходили люди, в углах клубился вечный полумрак, а стены были глухими и одинаковыми — серый камень да серый снег. Поворот, затем другой — Рейнеке давно потерял им счёт. Кривые улочки раз за разом выводили их в противоположную от казарм сторону — к епископскому дворцу, приземистой, угрюмой махине. Рядом шагала, тяжело дыша Анна. Парень раз за разом старался умерить шаг под ее походку. Получалось плохо. Ещё один поворот. Опять дворец впереди. Похоже, улица вывела их к одному из дворцовых входов.

— Может, спросить дорогу? — побежала мысль. Парень огляделся. Вроде, не у кого. Хотя... Впереди хлопнула дверь и на улицу из дворца вышли двое. Высокий и маленький. Рейнеке пригляделся — и, с облегчением, узнал двух французов, отмахавших с ротой недавний марш. Люди знакомые, должны помочь...Оба француза шли на них, не оглядываясь и никого не замечая. Шли, беседовали — маленький рассказывал что-то, гигант кивал и размахивал руками. А тени сгущались за их спиной, холодные, неявные. Юнкер невольно сморгнул — тени обрели форму на глазах. Сверкнули клинки — алые полосы в свете заката. В спины.

— Берегитесь, господин француз, — тонкий голос Анны раздался над ухом. Рейнеке вздрогнул и, кляня себя за задержку, кинулся вперёд. Эрбле извернулся на месте, выхватывая рапиру — стремительным, кошачьим движением. Клинок прошёл мимо его спины. Убийца на инерции пролетел мимо и упал, пронзённый коротким, точным ударом. Остальные, взревев, кинулись вперёд из засады — два десятка обветренных, изрытых оспой лиц, два десятка городских подонков, два десятка разномастных клинков против двух французских. Против трёх — Рейнеке, выхватив шпагу и глухо зарычав, кинулся в драку. Брасье играючи подхватил бочку и с маха швырнул ее, сметя с земли троих нападавших. Остальные отшатнулись, гигант обнажил клинок. Глухо стучала холодная сталь в тёмном переулке. Нападавшие, сходу потеряв четверых — одного завалил Рейнеке, троих французы — держались осторожно, но не отступали. Удар, ещё один, сдавленный мат, прерывистое, хриплое дыхание— Анна, с замиранием сердца следила, как Рейнеке и остальных медленно теснят вглубь переулка.