Выбери любимый жанр

Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир - Страница 28


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

28
* * *

Увы, надежды мои так и не оправдались. Шурик оказался просто Шуриком, обычным студентом, а вовсе не доктором наук и лауреатом престижных премий. Как выяснилось, в общежитие он прибыл ранним утром, где-то около полпятого, и тут же, не снимая одежды, завалился спать на халявный матрас, выцыганенный у кастелянши запасливым Володей Шамраем и брошенный на остававшуюся пока свободной кровать. В соседней комнате нашлись «лишние» подушка и одеяло (всегда удивлялся, откуда в «колхозе» появляются не учтенные администрацией вещи – видимо, прямо из воздуха материализуются, посредством квантовомеханической флуктуации метрического пространства). Не было только постельного белья. Однако его отсутствие новоприбывшему ничуть не мешало. Лежа на животе, выпростав из-под одеяла голые пятки (слава богу, хоть обувь снять не забыл), изогнувшись дугой на продавленной едва не до пола кровати, гражданин Синицын бессовестно дрых, не обращая никакого внимания на окружающих.

Зайдя поутру к соседям напротив и обнаружив там будущее светило мировой и российской науки, мирно посапывающее в три дырочки и не озабоченное пока сложностями бытия, я, конечно, не смог удержаться и потому, подобравшись к кровати, гаркнул ему в правое ухо:

– Батарея, подъем! Форма одежды номер два!

Оглушенный неожиданным рыком, Шурик буквально подпрыгнул на месте (ага, почти как Брюс Ли, из положения лежа), стукнувшись головой о стенку. А затем, уже сидя в кровати в позе индийского йога, ошалело захлопал глазами, раскрыв рот, потирая затылок, изумленно взирая на столь немилосердно разбудившего его шутника. То есть меня.

– Здорово, злыдень! – поприветствовал я его и, не давая опомниться, добавил для верности. – Три кварка для мастера Марка, синьор помидор. Велкам, сэр. С прибытием на грешную землю, амиго.

– Чего? – брякнул Шура, непонимающе уставившись на меня.

«Эх! Не прокатило. А жаль».

– Чего-чего, привет, говорю. Меня Андреем зовут.

– Петя… то есть, тьфу, Саша, – невпопад ответил Синицын, пожимая протянутую ему руку.

– Стало быть, Шурик, – хохотнул со своего места Володя Шамрай, с интересом наблюдающий за разыгрывающейся сценой. Что ж, ему, почти всю сознательную жизнь проведшему в гарнизонах, шутка моя явно понравилась.

– Ну да, можно и Шурик. Мне так даже привычнее, – подтвердил будущий доктор наук, окончательно просыпаясь. – Только орать-то зачем?

– Как зачем? Вставать пора, а не то проспишь все самое интересное.

– Чего тут может быть интересного? – пробурчал Шурик, выуживая из-под подушки портфель и разглядывая его на предмет повреждений.

– Можно? – поинтересовался я, указывая глазами на кожаный «саквояж».

Синицын немного помедлил, но потом все же передал мне портфель. Впрочем, весьма неохотно, с какой-то прямо-таки пугающей подозрительностью («что поделать, маньяк»):

– Только, пожалуйста, аккуратнее. Он еще новый совсем.

– Не боись, все будет чики-пуки, – ответствовал я, осторожно беря за края «хэндмэйдовское» изделие.

Последующая минута ушла у меня на то, чтобы оглядеть иноземное чудо со всех сторон, ощупать торцы, открыть, заглянуть внутрь, вдохнуть наполненный благородными ароматами воздух, потом аккуратно закрыть и, бережно погладив кожаную поверхность, вернуть портфель его заждавшемуся хозяину.

– Да-а-а. Вещь! Причем уникальная. Никогда таких не встречал, – похвалил я предмет Шуриных «воздыханий».

– А ты что, в галантереях хорошо разбираешься? – поинтересовался в ответ Синицын с деланно-безразличным видом.

– Почти как господин Бонасье. Жаль только, что ты у нас на Ришелье нифига не похож.

– Почему жаль? – удивился Шура.

– Потому что «галантерейщик и кардинал – это сила»! – процитировал я хорошо замаскировавшегося «майора Томина» из фильма про мушкетеров. Затем усмехнулся и, хлопнув по плечу своего старого-нового друга, быстро вышел из комнаты. «Что ж, за неимением гербовой будем писать на… м-да… простая бумага для этого дела тоже не подойдет. Сколько ее ни разглаживай».

* * *

Общее собрание потока состоялось в КЗ [23] главного корпуса, начавшись ровно в десять ноль-ноль, завершившись минут через сорок. По старой доброй традиции всех впервые прибывших на учебу поприветствовал ректор, академик Белоцерковский, толкнув короткую пятнадцатиминутную речь. Следом выступили еще трое его не менее маститых коллег. Кстати, подавляющее большинство студентов встречали своего ректора всего два раза в жизни: первый раз – при поступлении, второй – на раздаче дипломов. Так что сейчас надо было срочно ловить момент и пользоваться уникальной возможностью лицезреть главное институтское начальство в живой ипостаси, а не в качестве подписи на документах.

Сами же документы – студенческие билеты и зачетные книжки – нам вручили чуть погодя, когда толпа первокурсников разошлась по аудиториям на чисто факультетские «посиделки». Там новоиспеченных студиозусов приветствовали и поздравляли с началом учебного года фигуры калибром поменьше. Уже не ректоры и академики, а всякие там доктора-членкоры, деканы и прочие разные кандидаты с замдеканами вперемешку. Короче, те самые, которые «завсегда с народом». Один из них, «заведующий» младшими курсами Георгий Михайлович Плохов, спустя десять лет будет моим рецензентом на дисере. Вполне, кстати, достойный мужик оказался, хотя в институте все его жутко боялись. Видимо, из-за почти что «звериной» внешности, рыжей всклокоченной бороды и регулярных обходов общежития с изыманием недостойных советского студента «предметов». Таких как, например, не допитые до конца бутылки со спиртосодержащим продуктом или засидевшиеся в гостях девицы из «внешнего мира». За глаза товарища Плохова называли исключительно Жорой и радостно потирали руки, когда «злобный препод» не находил в комнатах вовремя перемещенный в укромные места «криминал»…

* * *

Заглянув в свеженький студбилет, прочитал номер группы. Двести семьдесят два. Ну да, все правильно, все как и было когда-то. Мои соседи по блоку, как и предполагалось, числились в той же «обойме». Плюс добавились еще трое парней. Местный товарищ Петя Лобанюк, попавший в институт, скорее всего, в результате каких-то подковерных игр, а не собственными мозгами (вступительные экзамены он сдал на одни трояки), и в итоге отчисленный к середине второго курса за хроническую неуспеваемость. Москвич Саша Бурцев, ставший впоследствии свидетелем на моей свадьбе. В девяностых-двухтысячных он выбился в солидные бизнесмены, но, как ни странно, так и не сумел лишиться «человеческого» в натуре. Третьим из «новеньких» был Дима Петров, уроженец подмосковной Дубны, тоже получивший место в общежитии. Причем в нашей с Олегом комнате.

Ну и, конечно же (как без этого), на собрании группы присутствовала наша прекрасная половина. Две девушки. Таня Стеценко и Марина Толстикова. Первая, как и Дима Петров, из Дубны, вторая – жительница первопрестольной. В общем, всего лишь две представительницы женского пола на двенадцать пока еще, слава богу, не изголодавшихся мужиков. Одна к шести – привычная для нашего института пропорция. И весьма перспективная. Для дам, естественно.

Короче говоря, даже самая что ни на есть страхолюдина могла за годы учебы выбрать себе достойного кандидата в мужья, не особо при том напрягаясь и не страдая от недостаточного количества претендентов на руку и сердце. Впрочем, «наши» девушки крокодилицами вовсе не были. Вполне себе нормальные девчонки. Один недостаток – чересчур умные. Шучу, конечно.

* * *

На распределение «командных» должностей ушло почти полчаса. Старостой группы стал Олег Денько – его назначили «сверху», из деканата. Комсоргом выбрали Миху Желтова, поскольку через пятнадцать минут переглядываний и смешков он вызвался сам, а других претендентов на это почетное звание не нашлось. Последняя незанятая вакансия отняла не меньшее количество времени – профсоюзным лидером никто своей волей становиться не захотел. Что это за должность, нафиг нужна и какие плюшки и пряники предполагает, собравшимся было пока невдомек, и потому каждый старался спихнуть с себя весьма вероятный в ближайшем будущем геморрой. Однако, когда приставленный к группе куратор от кафедры МОУ [24] вкратце объяснил, какие ништяки (талоны на питание, распределение мест в студенческом профилактории, плюс снятие с профорга обязанности собирать взносы) сулит сия «синекура», проблему все же решили. Подавляющим большинством голосов (тринадцать против одного)«профсоюзным боссом Рафферти» [25] избрали Шуру Синицына. Несмотря на его вялые возражения.

28
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело