Эльдорадо (СИ) - "Stochastic" - Страница 17

Ближе к вечеру пришел жрец. Сухой старик ростом ниже десятилетних Вайры и Уно. К хрупкому старческому телу прилагалась большая голова. Ей старик раскачивал и кивал, когда говорил о необходимости три дня перед праздником соблюдать пост и избегать отношений с женщинам. Ветер перебирал седые волосы жреца, пока он объяснял порядок церемонии. Под конец рассказа старик отвел Керука на "Говорящую площадь" и показал ему отведенное для чиа место.

В ночь перед праздником никто не сомкнул глаз. Задолго до рассвета народ собрался перед дворцом. Никто не зажигал факелов. Над головой ровно мерцали звёзды. Блестящие в темноте человеческие глаза тоже походили на звёзды. Десятки, сотни и тысячи звезд вокруг, окутанные шёпотом, разговорами, смешками и детским плачем. Стоя рядом с дочерью, Атавалп снял сандалии. Кьяри и остальные чиа повторили его жест.

Все смотрели на восток, где разыгрывался прекрасный спектакль - одна за другой гасли звёзды, розовый цвет медленно рисовал на горизонте вершины гор, отделяя небо от земли. Тысячи людей в Куско опустились на колени и поклонились восходящему солнцу. Точно так же их далекие предки встречали самый первый восход солнца.

Кьяри впервые встречала восход солнца вместе с таким большим количеством людей. Впервые одновременно с тысячей людей вставала на колени, поднимала к небу руки, одновременно с другими вдыхала и выдыхала. Эта синхронность создавала странную иллюзию - Кьяри казалось, будто кто-то управляет её движениями. В этом чувстве не было ничего пугающего, наоборот, оно наполняло сердце радостным спокойствием. Словно, пока Кьяри подчиняется этой всеохватывающей, великой воле, она защищена от ошибок и разочарований. Вместе с другими она тянула руки к солнцу и целовала воздух.

После молитвы жрецы привели лам. Копыта стройно цокали по вымощенным камнем улицам. Дети рядом с Кьяри оживились, проталкиваясь вперёд, чтобы посмотреть на жертвоприношение. Молодой жрец с ссадиной на локте несколько раз провел крупную ламу перед императором. Великий Инка Атауальпа, земное воплощение солнца, стоял на деревянном помосте, высоко подняв голову. Розовые перья в его волосах развевались на ветру, дрожали в воздухе, как первые солнечные лучи. Шкура ягуара, накинутая на плечи, подчеркивала ширину грудной клетки и крепость мышц на обнажённых руках.

Люди четырех сторон света - племя колья с крыльями кондора за спиной, чинча с белыми повязками на лбу, канья с красными торсами, чанка в шкурах лам и жители побережья, скрывающие лица за масками, - смотрели на своего императора с восхищением. Насколько Кьяри поняла из рассказа жреца, расположение племен на площади отражало сложную иерархию.

Развернув ламу мордой к восходящему солнцу, жрец перерезал ей глотку. И снова Кьяри показалось, что она выдохнула одновременно с остальным. Ей почудилось, что она улавливает запах крови, ощущает под пальцами теплые и скользкие внутренности. Она была уверенна, что все вокруг чувствовали то же самое. Замечала эту вовлеченность в сосредоточенном профиле отца, во взглядах Керука и Кэсы, читала на лицах Вайры, Уно, Тавы, Аи и даже до сих пор равнодушной к чудесам столицы Вары.

Внимательно рассмотрев внутренности ламы, жрец объявил, что страну ждет удачный год - император будет здоров и силен, как никогда раньше, присоединит к империи много земель и возьмет под свою опеку новые народы.

Один за другим подданные подходили к императору, падали перед ним на колени и пили из чаши в его руках. Чиа стояли третьими в очереди. Глотая вязкую и соленую жидкость, Кьяри чувствовала, что тысячи глаз наблюдают за ней.

Праздничное шествие длилось до вечера. С наступлением темноты на "Говорящей площади" развели костры и начали гуляния. Люди пили чичу, ели мясо лам, перепелок и обезьян. По уличным булыжникам катились фрукты, дети давили их ногами. В воздухе запахи персиков и авакадо смешивались с запахами дыма, цветов и человеческого пота. От этого коктейля у Кьяри кружилась голова. Нагретый кострами воздух плыл у неё перед глазами, когда знать Куско вовлекла чиа в танец. Под бой барабанов десятки женщин и мужчин, держась за руки, шагали навстречу друг другу, изображая игры двух гигантских змей. Кьяри оказалась напротив Кумии. Он разглядывал её руку, а потом посмотрел ей в глаза.

- Думаешь, раз император сегодня дал вам место в центре площади, значит вы особенные?

Кьяри не поняла о чем он.

- Кумия завидует, - от высокого мужчины в кожаном нагруднике пахло чичей. - В прошлом году на вашем месте стояли представители его айлью.

- Заткнись, Руминьяви. Удивительно, что император вообще позволил тебе присутствовать на празднике, после того, как ты не справился с мятежом в Чан-Чан, - выплюнул Кумия.

- Лучше скажи мне, за какую провинность импеартор отодвинул твоего отца в конец процесии? - засмеялся Руминьяви.

Покинув танцующих, Кьяри присела около костра, где Вайра и Уно играли нефритовыми шариками.

В полночь молодой жрец и две толстухи, увешанные золотыми бусами, проводили Кьяри и Зину в дом избранных женщин. Маленький дворец в северной части большого. Вокруг сады. Во дворе - фонтаны, деревья гуйавы и авокадо. Стены, выстроившихся полукругом двухэтажных домиков, увиты плющем.

По утрам девушки пекли маисовые лепёшки, днем ткали и шили платья, вечером вымачивали волосы в раствор кипящих корней, чтобы они всегда оставались чёрными и блестящими, и болтали. Кьяри узнала, что больше всего император любит разнообразие, потому редко приглашает в свою постель одну и ту же девушку дважды. Узнала, что сок папайи, если его впрыснуть в лоно после соития, предохраняет от нежелательной беременности. Многие девушки в доме избранных женщин пользовались этим способом. Большинство из них думали о будущем, мечтали о триумфальном возвращении в родные края, о временах, когда подаренные императором богатства, позволят им не от кого не зависеть.

Те, кого выбирала настоятельница, за ужином прислуживали императору и его гостям. Жена-сестра императора Иллари тоже находила себе служанок среди избранниц императора. Прислуживающие Иллари девушки носили отличительные золотые браслеты в форме змейки и спали в комнате около покоев жены императора.

У некоторых наложниц были домашние животные. Певчие птицы, хомяки и кошки. Мана, дочь правителя северной деревни, даже держала ламу. Она жила в загоне для императорского стада, но иногда хозяйка сама ухаживала за ней.

В целом, жизнь в доме женщин мало чем отличалась от жизни женщины в деревне. Кьяри быстро привыкла. Дни стали похожи один на другой. После ежедневной работы, она крепко засыпала и не видела снов.

Иногда её навещал отец. Они разговаривали в императорском саду. В тени деревьев, на ветках которых сидели красные и жёлтые попугаи. Отец рассказал о посевах маиса и прекрасных пастбищах вокруг Куско. Единственное что омрачало жизнь чиа в столице - кто-то увел из их стада пять лам.

Кьяри слушала и улыбалась. Наверное, все эти счастливые и горестные события волновали бы её, если бы она жила вместе с чиа. Но здесь, в доме избранных женщин, её чувства защищали толстые стены. И все, что происходило за этими дворцовыми стенами, казалось, неважным и мелким.

На пятидесятый день её пребывания в доме избранных женщин, в разгар сезона дождей, император позвал Кьяри к себе. В этот вечер звёзды прятались за тучами, с гор дул сильный ветер. Пламя факела, который нес Навак, один из императорских стражников, дрожало. В неровном свете узкое лицо молодого человека походило на гримасу боли.

- Смотри, ящерица, - Навак присел. - Моя мать говорила, что суп из ящериц помогает от головных болей.

В деревне Кьяри тоже охотились на ящериц, но она никогда не слышала такого рецепта.

- Ты родился в Куско?

- Нет, в Чачапояс.

- Моя мать умерла, когда мне было десять, - Кьяри постаралась вспомнить лицо матери, но перед мысленным взором появился Нио и заслонил собой все другие воспоминания. Раньше ей не мешала эта связь воспоминаний. Теперь раздражала. - И я совсем не помню её лица. А твой отец живёт здесь, в Куско?