Изабелла (СИ) - Вэльская Алёна - Страница 14

   В каждом более-менее крупном городе и в каждом сельском округе обязательно есть госпиталь. Чем больше населенный пункт, тем больше госпиталь. Я хотела поселиться в какой-нибудь деревне, чтобы быть поближе к лесу, да и людей там поменьше, но мне отчаянно не везло: во всех деревнях, где бы я ни останавливалась, штат уже был укомплектован. Я пытала счастье в городах, распрощавшись с желанием жить в относительном уединении, но и там мне отказывали. На меня смотрели подозрительно - видимо, мой вид никак не соответствовал тому, как должен выглядеть помощник военного лекаря.

   К тому моменту, когда я зашла в кабинет главного лекаря в Кинстоне, деньги почти истаяли и мной овладело отчаяние. Приятный шатен средних лет, внимательно ознакомившись с моими документами, поднял на меня взгляд и спросил:

   - Если я правильно понял, то вы дама из высшего света. Вы поссорились с мужем и решили сбежать от него?

   Таких вопросов мне еще никто не задавал, и я несколько замешкалась с ответом, тщательно подбирая слова.

   - Я разведена, родственников у меня никаких нет.

   - Вы, что же, действительно не боитесь работы? - с искренним любопытством в голосе поинтересовался мой будущий начальник. - Здесь никто не будет считаться с вашим титулом.

   - Я не боюсь трудностей.

   - Тогда вы приняты, начиная с завтрашнего дня. Военное отделение на первом этаже, его возглавляет господин Хармс. Девять утра, и без опозданий.

   - Благодарю вас, - вежливо склонила я голову, хотя внутри все ликовало.

   Однако радоваться, как показала реальность, было еще рано. Во-первых, большого труда мне стоило устроиться в недорогую гостиницу. Я решила начать поиски комнаты чуть-чуть попозже, пока же мне хотелось перевести дух: от этой непрекращающейся несколько недель езды я очень устала, да и нога давала о себе знать. Во-вторых, Кинстон - это не маленькая деревенька и даже не городок, а один из крупнейших городов графства K., так что ни о какой тишине и покое речь здесь не идет. В-третьих, лес, который так манил меня, в черте города был представлен парками, а самый настоящий находился на достаточно удаленном расстоянии.

   На следующий день, все еще боясь поверить в свою удачу, ровно в девять я стучала в кабинет своего непосредственного начальства. Хмурое "Войдите!" - и я переступаю порог.

   Поднявшийся мне на встречу мужчина был молод - немногим больше тридцати - и очень хорош собой. Если бы не форменный белый халат, я бы ни за что не признала в нем главного военного лекаря Кинстона. Он широко улыбнулся, поднимаясь из-за стола, и спросил:

   - Чем могу вам помочь?

   - Мне нужен господин Хармс.

   - Я вас слушаю, госпожа...?

   - Меня зовут Изабелла Нортен. - Фамилию после развода менять было не принято. - Мне сказали, что вы - мой начальник.

   Объяснение вышло корявым, но улыбку с его лица не стерло, и одно это меня уже обрадовало.

   - Так это вы та самая загадочная леди, о которой мне вчера говорил господин Берн?

   - Видимо, так, - с настороженной улыбкой ответила я, подспудно ожидая вопросов о моей профпригодности и недоверчивых взглядов.

   - Идемте, я введу вас в курс дела и познакомлю с остальными, - он мягко шагнул вперед, подхватывая меня под руку. Трость я предусмотрительно оставила дома, посчитав, что с ней дела мои пойдут куда как сложнее, да и колено вчера неожиданно перестало ныть.

   - И вы даже не спросите, не боюсь ли я работы или не подделала ли документы об образовании? - недоверчиво спросила я, притормаживая у двери.

   - А зачем? Если вы не справитесь, я вас уволю, и дело с концом.

   - А если справлюсь? - не сдержала любопытства я.

   - Значит, все остальное не будет иметь значения, - ответил он и повел меня на обзорную экскурсию по своему отделению, по пути знакомя с моими обязанностями. - Первые три месяца - на испытательном сроке. Приходить будете к восьми. Я приставлю вас к старшему помощнику, госпоже Льен, она все расскажет. У нее же возьмете халат и все, что там полагается. Продержитесь три месяца - будете работать постоянно. Все вопросы к госпоже Льен, она будет вашим наставником.

   Его короткая и рубленая речь постоянно прерывалась, так как к нему то и дело подходили коллеги со срочными и не очень вопросами, а в промежутках он все-таки умудрился показать мне военное отделение. Оно занимало отдельный корпус госпиталя. Здесь было несколько операционных, около трех десятков палат для больных самой разной степени сложности, перевязочные, процедурные, общая гостиная с небольшой библиотекой и шахматным столиком, кабинеты принимающих лекарей, комнаты для персонала, кабинет дежурного лекаря, - всюду сновали люди в белых халатах, по большей части мужчины, все кипело жизнью и походило на большой муравейник, где каждый знает свое место.

   Сдав меня на руки госпоже Льен - подтянутой женщине в годах с серьезными карими глазами и чуть насмешливым выражением лица - господин Хармс отбыл по своим неотложным делам.

   Госпожа Льен пристально оглядела меня с ног до головы и спросила:

   - Каков ваш практический опыт?

   - Никакого, - честно призналась я. - Только лекарский колледж, и все.

   - А зачем вам это все? - она неопределенно повела рукой в воздухе, но смысл ее вопроса и так был понятен. - По вам видно, что тяжелой работы вы не знали, стоит ли начинать? Это же не игра, здесь от вас зачастую зависят жизни других. Если вы хотите что-то доказать себе или кому-то, вам лучше поискать другое место.

   Что ж, не получила вопросов от господина Хармса, то вот они, от госпожи Льен, такого же помощника военного лекаря, как и я, только с годами службы за плечами. Она стояла и ждала моего ответа, и я поняла, что от того, какие слова сейчас будут сказаны, зависит очень многое. Я могла бы рассказать ей свою историю честно, и она наверняка бы по-женски меня поняла и пожалела, но чужая жалость меня бы унизила, как и рассказ о своей жизни. Я могла бы солгать ей о долге, что гонит меня на работу, - уверена, она бы проглотила это, не поверив и не желая доискиваться до истинных причин. Но я решила сказать правду:

   - Мне просто некуда больше деваться, госпожа Льен. Я знаю, что практика не идет ни в какое сравнение с теорией, но мне не привыкать к трудностям. В конце концов, если я не справлюсь, господин Хармс меня просто уволит, не так ли?

   Ирония не позволила моему ответу стать излишне пафосным, и госпожа Льен сдержанно мне улыбнулась, показывая, что речь засчитана. С этого дня и началась моя новая жизнь. Ничего серьезного мне на первых порах, понятное дело, не доверяли, а каждый шаг совершался под контролем со стороны наставницы. Я училась делать перевязки разной сложности, варить нужные отвары и настои (вот с этим как раз проблем у меня никаких не возникло), делать лечебные массажи. Не все получалось легко и сразу, но я училась и не сдавалась.

   Неожиданным камнем преткновения стал жилищный вопрос. Госпожа Льен помогла мне выбить комнату в общежитии для работников госпиталя, но радость моя, увы, оказалась недолговечной. Если убирать и стирать я еще могла, хоть на это и уходило слишком много времени, то вот с готовкой была полная беда. Ни кулинарная книга для новичков, ни советы соседей по общежитию, ни мое умение готовить сложнейшие зелья, - ничто не помогло мне в освоении этого искусства. Голодной ходить не хотелось, поэтому пришлось покупать готовые обеды. Стоит ли говорить, что денег на это уходило предостаточно? Зато экономилось время и мои нервы.

   Три месяца пролетели быстро, и господин Хармс взял меня в штат своего отделения. Я тут же попросила госпожу Льен помочь мне найти квартирную хозяйку, которая за отдельную плату согласилась бы готовить и убирать. Наверняка ведь так делали многие, не одна же я была напрочь не приспособлена к быту!

   Мне повезло: у наставницы была приятельница, которая как раз искала себе квартирантку. Ее маленький домик втиснулся между двумя шикарными особняками на соседней от госпиталя улице, так что на дорогу до работы уходило не более четверти часа. Сама хозяйка раньше была поварихой в одном из ресторанов, подкопила денег, пока работала, и ушла на заслуженный отдых. Муж умер, дети завели свои семьи (она периодически объезжала их всех с визитами), и госпожа Клара заскучала. Можно сказать, что друг друга мы нашли, и самый тяжелый камень с моих плеч перекочевал на ее, чем она осталась только довольна.