Изабелла (СИ) - Вэльская Алёна - Страница 15

   Наше соседство оказалось очень удачным и плодотворным. Она поддерживала порядок в доме, готовила чудесные блюда, относила мою одежду в прачечную, а по вечерам мы вмести сидели в гостиной и занимались приятными женскому сердцу делами: чаевничали, разговаривали, вышивали или же играли в карты. Правда, к сожалению, работа отнимала у меня много времени и сил, и такие вечера были очень и очень редки - и оттого, наверное, еще больше ценились.

***

   Первые два года пролетели, соревнуясь в скорости со светом. В коллективе меня не сразу, но приняли. Я держалась со всеми ровно и дружелюбно, но сохраняя некоторую дистанцию - так мне было проще и спокойней. Более теплые отношения у меня сложились с госпожой Льен, научившей меня многим премудростям, о которых в учебниках не прочитаешь.

   Мне нравилась моя загруженность, нравилось ощущение усталости после трудного дня или ночного дежурства, нравилось чувство своей нужности. Но больше всего мне нравилось ощущение свободы. Я была хозяйкой самой себе. Ни бабушка, ни семейство Каль, ни муж - никто не был волен распоряжаться моей жизнью, я все решала сама. Пусть у меня не было слуг, пусть мне приходилось работать и забыть о статусе леди, я все равно было по-настоящему счастлива. Благодаря повседневным заботам потихоньку стали гаснуть во мраке прошлого события, которые привели меня в Кинстон. Прошлое - это то, что прошло, и бередить его почем зря не стоит.

   Шумный город уже не казался таким чужим, как в первые дни после приезда, быт был худо-бедно налажен, и жизнь вошла в свою колею. Работая помощником лекаря, я впервые столкнулась с изнанкой жизни. Мою судьбу легкой назвать не повернется язык, но она отнюдь не уникальна. Живя в своем замкнутом мирке, который всегда был ограничен высокой кованой оградой поместья - бабушкиного, Каль или Нортен - я понятия не имела о том, что вокруг столько боли, насилия и несчастий. Женщины, которых бьют мужья, часто попадали в палаты госпиталя. А вместе с ними никому не нужные, брошенные дети; жертвы пьяных драк и дуэлей из-за сущих пустяков; жертвы собственной глупости. Однажды в городе орудовал маньяк. Его долго не могли поймать, и все были охвачены паникой. Он насиловал молоденьких девушек, а потом медленно и мучительно убивал, превращая их тела в сплошное месиво из крови и плоти. Одна выжила каким-то чудом, и мы выхаживали ее всем отделением. Через месяц ее выписали, но эти страшные пустые глаза на бледном лице еще долго преследовали меня. Маньяка поймали и отправили на эшафот - туда ему и дорога.

   Не знаю, смогла бы я до конца дней оставаться помощником военного лекаря или мне бы захотелось все-таки перемен, но судьба все решила за меня. Однажды господин Хармс вызвал меня к себе и сказал:

   - Нортен, вы хорошо себя зарекомендовали, и у вас явно есть склонности к лекарскому делу. Не желаете ли вы отучиться на лекаря?

   - Мне бы очень этого хотелось, господин Хармс, но, боюсь, у меня не хватит средств на оплату обучения, - честно призналась я. Да, кое-какие средства за два года скопить мне удалось, но на учебу и проживание в одном из университетских городов нашего королевства этого недостаточно.

   - Не беда, госпиталь оплатит, а вы потом отработаете здесь же потраченные на вас деньги. Это обычная практика. Да и после колледжа вам учиться всего-то два года. Ну как, согласны?

   - Согласна, - решительно сказала я, и моя жизнь сделала очередной виток.

   Я попросила госпожу Клару никому не сдавать мою комнату с условием, что каждый месяц нужную сумму во время моего отсутствия буду ей пересылать сама. Она отказалась, оставив за мной комнату просто так, "ведь где я еще найду такую милую девушку, Белла". Я спорить не стала - каждая монетка была на счету.

   Обучение пролетело быстро. Тем, у кого за плечами был колледж и практика, было несравненно легче, но я до сих пор иногда просыпаюсь в холодном поту, когда мне снятся экзамены. Все свое время я отдавала учебе, не отвлекаясь на шумные студенческие вечеринки и романы, как делали многие мои коллеги, поэтому в моем дипломе было всего несколько четверок.

   Окончив университет, я вернулась в Кинстон и приступила к работе в том же госпитале, но уже в качестве военного лекаря. По договору мне следовало отработать не менее пяти лет, и предстоящие годы для меня были определены. Вместе с повышением в должности и жаловании прибавилось и ответственности, но это только меня радовало.

   Работа стала моей отдушиной, моим смыслом жизни. Разумеется, первое время меня курировал господин Хармс, подсказывая и направляя, но затем я стала полностью самостоятельным военным лекарем. Вместе с радостью от удачно проведенных операций, зашитых ран, срощенных костей и спасенных жизней пришло и разочарование.

   "Не всех и не всегда можно спасти", - это правило вбивали нам в университете, это твердил господин Хармс, это было самой очевидной на свете вещью, но осознание сего факта было чересчур болезненным. У меня умерло трое пациентов, и каждый случай навсегда врезался в память. Тысячу раз прокручивала я в голове каждое свое действие, пытаясь найти ошибку или увериться в том, что ее не было, и это терзало меня. Первый раз я даже напилась, чтобы хоть как-то заглушить страшную тоску и безысходность. Потом стало легче, и не последнюю роль в этом сыграл господин Хармс.

   Он вызвал меня в кабинет и отчитал, как маленькую девочку:

   - Я знаю, Нортен, что у вас вчера умер больной. И знаю, что вы вчера надрались, как портовый грузчик после смены. Так вот, говорю вам со всей серьезностью: будете много пить - руки начнут дрожать, и я тогда вас уволю, поняли?

   - Поняла, - глухо ответила я, сгорая от стыда.

   - Изабелла, - неожиданно мягко позвал он меня по имени, и я в удивлении уставилась на него. - Мы по природе смертны, и вы не сможете всех спасти. Это не значит, что не нужно стараться. С годами мы все немного холодеем и отстраненно начинаем смотреть на чужие страдания. Не корите себя зря.

   - Благодарю, господин Хармс, - кивнула я. Разумеется, сразу мне легче не стало, но, когда ты оказываешься один на один с такой проблемой, взгляд знающего человека со стороны и его участие дорогого стоит.

   - Кстати, Нортен, как вы смотрите на то, чтобы сегодня поужинать со мной? - весело спросил мой начальник, когда я уже развернулась, чтобы уйти.

   Приглашение стало для меня самой настоящей неожиданностью, и я растерялась. С одной стороны, господин Хармс был очень привлекательным мужчиной, и я точно знала, что он не женат. С другой - он мой начальник, да и уверенности в том, что я готова к каким-то отношениям, у меня не было вовсе.

   - А что будет, если я откажусь?

   Легкая тень недовольства промелькнула на его лице, но он все также весело сказал:

   - Ничего не будет, я просто буду приглашать вас до тех пор, пока вам не надоест отказываться!

   Я ничего не ответила и вышла из кабинета, весь вечер раздумывая над его странным поведением. Он никогда не выделял меня среди остальных коллег, я не ловила на себе тех особых мужских взглядов, что заставляют краснеть и смущаться - не было ничего такого, что указывало бы на его особое отношение ко мне, хотя бы на легкую симпатию. Или же я просто ничего не замечала, погруженная в себя и свои мысли?

   Так или иначе, свое слово Хармс сдержал: каждый день он упорно приглашал меня на ужин, прогулку или же в театр, и мои отказы его ни капли не смущали. Он кивал головой, улыбался и со словами: "Ну, в следующий раз повезет" уходил, чтобы все повторилось вновь.

   Через месяц я нарушила ход ритуала и после очередного отказа спросила, зачем господину Хармсу раз за разом приглашать меня куда-то. Он посмотрел на меня, как на глупого ребенка, и ответил:

   - Нортен, это же очевидно. Вы мне нравитесь, и я хочу узнать вас получше. Предлагать вам сразу идти в храм как-то глупо, поэтому я решил начать с ресторана. На мою беду вы слишком упрямы и отчего-то не желаете пойти мне навстречу.