Призрак штрафбата - Морозов Дмитрий Витальевич - Страница 33

– Очень приблизительно. И при чём тут наша проблема?

– Телепортация – это искусственное сведение двух параллельных слоёв пространства. Зачем идти сотни миль, если можно просто спуститься или подняться на пару шагов? Но они на то и параллельны, чтобы противиться таким попыткам, и магам приходится затрачивать массу сил, чтобы создать лестницу. Хотя, конечно, и меньше, чем на многодневное путешествие. А ещё бывают исключения – впадины и горы на различных слоях пространства могут соприкасаться, и тогда образуются так называемые природные порталы.

– Туннели небытия? Я видел их. По ним можно переместиться… очень далеко. И часто они идут к границам Вселенной?

– Природные редко ведут дальше соседнего мира. А вот тоннели небытия – всегда. Правда, не переходя грани, они могут существовать только в структуре Порядка. По сути, твоя прореха – такой тоннель, только искусственно вытянутый таким образом, чтобы зайти в Хаос. Порядок и Хаос – два полюса, они антагонисты, и между ними всегда есть потоки энергии. То, что сотворили тут древние маги, как раз и породило такой поток. Хорошо ещё, у них не хватило мастерства на что-то стабильное – они не удержали контроль, и силы Хаоса выплеснулись на эту землю. Исковеркав её, конечно, но и уничтожив необходимые для поддержания портала условия. Он схлопнулся, оставив еле заметную щель. Та сохранилась именно из-за напряжённости сил. Она толщиной в волос – однако и этого довольно, чтобы отравлять всю долину миазмами Хаоса.

– Хорошо, я понял достаточно. Несовершенный, исковерканный зародыш тоннеля небытия. Небытие как раз по моей части. Но как мне закрыть этот тоннель?

Дзега насмешливо улыбнулась, ехидно показав язычок.

– Я не Аарх, и теневыми тропами не ходила ни разу. Что знала – сказала, дальше думай сам. Всё, что я хочу – поскорей выбраться с зоны Хаоса, набраться сил и сбежать из этого мирка. Единый мне не по зубам. Так какое мне дело до этой долины? Пусть у Единого голова болит, если уж он взялся тут править. Хотя – вряд ли у него что-то получится. Этот выскочка далеко не Творец, скорее, мелкий божок, не желающий глядеть дальше завтрашнего дня.

– Почему ты так думаешь?

– А сам не видишь? Сегодня люди додумались до кристаллов маны, завтра их метатели будут угрожать самой сути этого мира, а он равнодушно смотрит на их проказы. Более того, достаточно глянуть на людей, которые склоняются перед ним. Вы перестали смотреть на звёзды! Ваши души мельчают, ваши желания подобны желаниям вашего бога – они так же мелки и пресны. Вы деградируете.

– Не все.

Дзега хотела возразить, но задумалась, покачивая головой.

– Возможно, поэтому ваш мир всё ещё и существует. К сожалению, это не первый мир, который захватил бог, решивший стать Единым. В разные времена разные боги захватывали миры – и моментально деградировали, обжираясь бесконтрольным потоком жертвенных душ. Позже эти миры превращались в чёрные, выгоревшие пустыни, посреди которых висят отожравшиеся, разросшиеся боги. Кажется, Творец использует их как аккумуляторы, просто поглощая мимоходом в то время, когда нуждается в импульсе силы. Вот только Он велик, и силы ему не занимать – и висят боги-переростки целую вечность среди мёртвых миров, как памятники собственной алчности и глупости. А внутри них, в собственном рукотворном аду, сходят и не могут никак сойти с ума души жрецов, служивших ему, соединившихся с ним и сохранивших разум. Мечтавших о вечном блаженстве и получивших века бесконечного, космического холода – и бесконечной пустоты и равнодушия.

Ладар содрогнулся.

– Но тогда для чего всё это? Зачем Творцу подобные миры?

Дзега улыбнулась.

– Он велик и создаёт мириады миров. Совершенство во всех недостижимо в принципе. Что страшного, что часть станет для него вместилищем сил? К тому же – эти миры умирают не сразу. Они порождают иных, более мелких, но и более мудрых богов – тех, кто способен стать кем-то более значимым, нежели обычная батарейка.

Ладар задумался. Костер, наконец, окончательно потух, оставив только угли – всё ещё пышущие жаром, но уже признающие своё поражение перед прохладой ночных гор. Дзега, поколебавшись, придвинулась поближе, прижалась к спине парня. Тонкая ладошка скользнула под рубашку, к горячему телу. Аарх ухмыльнулся, поймал тонкие пальчики и аккуратно, но сильно сжав, положил их на женское тело.

– Извини, но детьми я не увлекаюсь.

– А так? – Лукавый голос стал на октаву ниже, превратившись в женственный, полный чувственной неги, тело за спиной преобразилось, груди налились, плотно прижавшись к спине.

– А так – ещё хуже! Ты стала для меня совершенно чужой. Не ребёнком, которого я обещал защитить, и не другом, с которым я путешествовал. И я понимаю, что совершенно не знаю, что ты такое.

– Вот и хороший способ узнать. – Тонкие коготки нежно царапнули кожу. – Не теряйся.

– Иначе ты скажешь, что я не мужчина? Импотент? – Ладар ухмыльнулся, вновь убирая от себя женскую руку. – Для женщины нет хуже оскорбления, чем быть отвергнутой, это у них в крови. Внимание мужчины для них в первую очередь возможность влияния. Молоденькие дуры уверены, что для этого достаточно постели, помудрей и поопытней стараются вскружить голову, самые опытные пробуждают страсть, а самые мудрые – любовь. И почему же столь древнее существо, которому более десяти тысяч лет, играет в игры маленьких и глупых девочек?

Дзега отодвинулась и чуть смущённо хмыкнула.

– Может быть, потому, что слишком долго провела одна и всё забыла? И захотелось вспомнить.

– Скорее, по той же причине, по которой так ведут себя малолетки: им кажется, что мужчины достаточно глупы, чтобы позволить собой управлять после обычного физиологического акта. Вот только затаивший злобу подросток – смешон и безобиден, а превращать во врага тебя, воспользовавшись твоим телом и оставшись равнодушным, я не желаю. А так происходит всегда, если изначально нет любви. А её нет, уж извини.

– Да уж, ты неглуп… Но всё же большинство мужчин были бы счастливы и горды, подвернись им такая возможность. Хотя – они и не идут тропой тени.

Дзега вновь прижалась к парню – но уже просто в поисках тепла, и его рука, обнявшая Аарха, была рукой ребёнка. Вздохнув, она задремала, но Ладар ещё долго смотрел на угли, хмурясь и улыбаясь одновременно.

Утром обоих разбудил скрежет камня. Довольно знакомый Ладару скрежет – ближайшая скала поплыла, валуны на ней ожили, прорезались глаза-бельма, и вот уже каменный голем делает первые шаги, вытягивая корявые руки в сторону незваных гостей. За ним пришла в движение ещё одна груда камней. И ещё. Всё новые и новые гиганты восставали из костей земли, и в мозгах их пылала одна незатейливая мысль: «Убить!»

– Они не поддаются магии! – Дзега лихорадочно сжала руку Ладара. – Сделай что-нибудь!

– Не беспокойся. – Ближайший каменный гигант застыл, лишившись вложенной программы, и неуверенно двинулся к блестевшей слюдяными чешуйками груде сланца, забыв о недавних врагах и намереваясь перекусить привычным лакомством. – Я уже встречался с такими созданиями. Они довольно безобидны и в их голове редко может уместиться больше одной мысли за раз.

Проникнуть в чужое сознание – уже знакомое, но упрямо противящееся таким попыткам, взломать неуклюжую защиту, убрать мысли о бое и смерти, сменив их вполне мирными намерениями. Операция простая, но требует времени. А каменные гиганты всё ближе, и их много… не меньше трёх десятков големов внезапно ополчились на две крошечные фигурки. Ладар ментальной тенью метался от сознания к сознанию, торопливо убирая из них кровожадные мысли. По наитию он оставлял в каждом мозгу тонкий щуп небытия, позволивший быстро усыпить противника. Это его и спасло, когда все гиганты – и те, что уже успокоились и те, что ещё были далеко, внезапно ускорились и вновь кинулись к жалким людишкам, забредшим в их царство. Все его попытки мысленного контроля оказались безжалостно уничтожены, и иная, более сильная воля превратила довольно безобидных созданий в бездушные машины убийства – стремительные и смертоносные.