Ничего больше - Тодд Анна - Страница 47

– Проехали, – Эйден сердито сверкнул на меня глазами. – Давай помоги разобраться с этой очередью, – продолжил он спокойно.

Мне захотелось позвать Гермиону, чтобы она превратила его в хорька.

Однако я кивнул, понимая его досаду. Столько народа – это не шутка, да и люди иногда встречаются, мягко говоря, неприятные.

Драко, то есть Эйден, прокричал:

– Макиато с пеной!

Я схватил маленькую чашку и принялся за работу. Пока я кипятил молоко, взглянул на Эйдена. Он выглядел ужасно: рубашка спереди была испачкана черной кофейной гущей, на груди расплылось влажное пятно. Это было бы забавно, если бы в этом не было моей вины. Приди я вовремя, у нас все равно не было бы ни одной свободной секунды, но работать вдвоем намного легче.

Когда я наливал пенное молоко в черный эспрессо, Эйден передал мне новый заказ. Так мы продолжали работать, пока очередь не уменьшилась до трех человек. Эйден успокоился и снова начал дружески улыбаться посетителям. Я облегченно вздохнул.

Работа помогала не думать о странном появлении Норы у нас в квартире и о том, насколько глупо было не взять с собой телефон: я мог бы послать Тессе эсэмэску, чтобы убедиться, что все в порядке. Хоть это-то я способен был сделать!

Были заняты все столики, и в зале стояло по меньшей мере двадцать человек с кофе в руках. Я заметил на их шеях шнурки для бейджиков и понял, что эта толпа – с конференции по электронике, которую каждые два месяца проводят неподалеку. В такие дни у нас бывало больше посетителей, чем обычно, но это хорошо для бизнеса. Еще одно достоинство Нью-Йорка: здесь всегда что-то происходит.

Я принялся наполнять контейнеры зернами и вытирать кофеварки, а Эйден энергично приводил в порядок раздатчик специй, заливал сливки в капучинатор и пополнял ассортимент из семи разных видов сахара, предлагавшихся у нас в кафе. До того как я приехал в город, я не видел сахар в кубиках, как в «Багз Банни». Я думал, что такое бывает только в мультфильмах.

Помню, в Сагино время от времени посетители заказывали что-то обезжиренное, но в маленьком городке штата Мичиган было трудно достать что-нибудь в этом роде. Мы с Дакотой часами просиживали в местной кофейне. Когда нам надоедал вид за окном, мы пересаживались за другой столик. Напившись сладкого кофе, мы возвращались домой, держась за руки и мечтая под звездным небом.

Следуя по знакомой тропинке памяти, я вспомнил, как мы с Дакотой подрались в «Старбаксе». Ее волосы пахли кокосовым орехом, а новый блеск для губ был липким. Я бежал за ней по улице, а она мчалась впереди, лишний раз напоминая мне, что бегает быстрее всех. Тренер в нашей школе тоже об этом знал, но Дакота не интересовалась спортом. Чтобы порадовать меня, она смотрела со мной спортивные соревнования, задавая сотни вопросов каждый раз, когда раздавался звук свистка.

Дакота хотела танцевать. Она всегда это знала. Я завидовал ее уверенности. Дакота убегала все дальше и дальше от «Старбакса», а я догонял ее, как всегда.

Она свернула за угол в переулок, и я ее потерял. У меня было ощущение, что я не смогу дышать, пока не найду ее. Было слишком темно, чтобы девочка могла бегать в этой части города. Я нашел ее через несколько минут неподалеку. Она сидела на земле рядом с почти развалившимся забором. За ее спиной чернели деревья.

В сетке-рабице зияли огромные дыры. На улице совсем стемнело. Через минуту я наконец отдышался. Дакота стала собирать серые камни и бросать их в рытвину на дороге. Я помню, какое облегчение я почувствовал, когда увидел Дакоту. Она была в желтой блузке со смайликом и в блестящих сандалиях. Она злилась на меня, потому что я считал, что не стоит пытаться искать ее маму.

Иоланта Хантер уехала много лет назад. Я понимал: если бы она хотела, чтобы ее нашли, то не пряталась бы. Дакота сердилась, доказывая мне, что я не понимаю, каково это – не иметь родителей. Ее мать сбежала, оставив детей с пьющим отцом, которому нравилось бить сына.

Когда я нашел Дакоту, она плакала и не сразу смогла взглянуть на меня. Странно, что я помню мельчайшие детали той ночи. Я волновался. Иногда я думал, что она собирается исчезнуть так же, как ее мама.

– Ты не докажешь, что она не позволит мне жить с ней, – говорила она мне той ночью.

– А ты не докажешь, что позволит. Подумай о том, что ты почувствуешь, если не услышишь от нее того, на что надеешься? А если она вообще ничего тебе не скажет? – убеждал ее я, усаживаясь рядом на шуршащий гравий.

– Все будет нормально. Лучше, чем ничего не знать, – возражала она.

Я взял Дакоту за руку, и она склонила свою голову мне на плечо. Мы сидели в тишине, запрокинув головы в небо. Той ночью над нами так ярко сверкали звезды.

Иногда, как и в тот раз, нас удивляло, что над нашим городом сияют звезды.

– Думаю, они здесь, чтобы мучить нас. Чтобы издеваться над теми, кто застрял в гиблых местах и живет дерьмовой жизнью.

– Нет, я думаю, что они дают нам надежду. Надежду на то, что есть выход. Звезды добрее людей, – не согласился я.

Дакота взглянула на меня и сжала мою руку, а я пообещал, что когда-нибудь, не знаю как, но мы уедем из Сагино.

Казалось, она мне верит.

– Прости, что так поздно!

Сквозь облако воспоминаний прорвался голос Поузи. Она говорила с Эйденом. Женщина в черном платье, подняв над головами табличку, объявила всем, что пора уходить. Когда толпа повалила из заведения, я прислушался к разговору между Поузи и Эйденом. Он краем рубашки вытирал пот с лица.

– Все в порядке. В конце концов, Лэндон пришел.

Поузи повернула голову и увидела меня. Я вытирал тряпкой металлический прилавок.

Я их не подслушивал.

– Прости, – заговорила Поузи, направляясь ко мне и завязывая на ходу фартук за спиной. Ее рыжие волосы были сегодня подняты наверх и собраны в пучок, – могу поклясться, что мы поменялись сменами, но, видимо, я забыла тебя попросить, – объяснила она.

Я вытряхнул тряпку над мусорным ведром, перед тем как замочить в мыльной воде.

– Нет. Мы действительно поменялись. Вчера я об этом не вспомнил, а мой телефон разрядился. Прости, что тебе пришлось прийти.

Поузи повернулась к Эйдену, и я проследил ее взгляд. Он, не глядя на нас, беседовал с завсегдатаем о том, что кофе без кофеина отвратительный и бесполезный.

– Он напоминает безалкогольное пиво. Пустая трата времени, – сказал хриплым голосом собеседник Эйдена, мужчина средних лет, выглядевший так, словно уже принял пару кружек.

– Мне были нужны эти несколько часов, – шепнула мне Поузи и кивнула на стол, стоявший у стены маленького холла рядом с комнатой отдыха. За столом терпеливо сидела ее маленькая сестра Лайла, положив подбородок на сложенные перед собой руки. – Я привела подмогу.

Малышка порылась в кармане и достала оттуда три машинки. Наверное, фирмы Hot Wheels?

– Ей нравятся машинки. – Я улыбнулся девочке, но она не заметила.

– Ага, – кивнула Поузи.

– Ты точно хочешь остаться? Я сегодня могу поработать. Мне совершенно нечего делать, – предложил я.

Противная эгоистичная часть меня хотела, чтобы Поузи осталась, а я мог бы пойти и узнать, как там Нора, но я никогда не сказал бы этого вслух.

– Не-а. Все в порядке, правда. Утром мне нужно было два часа, чтобы отвести бабушку к доктору. Она неважно себя чувствует.

Поузи с опаской взглянула на сестру. Студентке, работающей в кофейне, практически невозможно растить младшую сестру на одну свою зарплату. Я не знал подробности ее жизни, но понимал, что ее родители не вернутся волшебным образом.

– Я могу на несколько часов взять с собой Лайлу. Мы можем пойти с ней ко мне домой или в парк через дорогу.

Я с удовольствием пригляжу за ней, чтобы Поузи спокойно отработала последние два часа своей смены. Ведь это значило, что я смогу пойти домой.

Я ужасный человек.

Поузи поглядывала на свою сестру каждые несколько секунд. Она внимательно следила за ней, даже когда работала за кассой. Малышка все еще сидела, мило положив подбородок на стол.