Сидящий у двери (СИ) - Колосов Игорь Анатольевич - Страница 8

Руки бессильно повисли - он выдохся. Крик перешел в визг, в негромкий вой и, наконец, в хрипы. Ник согнулся, хватая ртом воздух, кто-то поддержал его.

Появился Сафронофф - глава корпорации. Высоченный, худой, громадный живот подходит скорее тучному человеку и выглядит еще более отталкивающе. Сафронофф осклабился. Ник был ему по плечо и казался провинившимся младшим братом.

- Ник! Ник! Ник! Ну, что же вы? Вы же не в первый раз пришли! Разве так можно? Мы ведь избавили вас еще от одной проблемы? Избавили? Знаете, сколько сейчас людей мается от этого? Мается, но ничего поделать не могут! А вам это уже не грозит!

Он похлопал Ника по плечу, улыбка стала еще шире, теплее. Еще немного - и он полезет обниматься. За спиной у него, в стеклянном кубе размером с небольшую хижину, медленно, едва уловимо для человеческого глаза, ворочалась та бурая субстанция, что и стала первопричиной могущества и процветания корпорации, а еще причиной того, что произошло и происходило с Ником.

- Вы не только узнали, чем могло обернуться в будущем одно приятное знакомство. Вы уже никогда этого не сделаете, и, значит, разминетесь со всеми этими бесконечными неприятностями. Не будет зря потраченных нервов, криков, терзаний, сожалений. И этих постоянных вопросов самому себе: зачем я это сделал?

Ник с трудом поднял голову. Он задыхался и не мог говорить, но дыхание восстанавливалось. Вот-вот он скажет то, что хотел.

Прежде, чем Ник на себе испытал воздействие бурой массы, он трижды дотошно расспрашивал своих знакомых, кто уже побывал в корпорации. И все-таки ощущения оказались настолько особенными, будто описание знакомых относилось к чему-то другому.

Масса, заполнявшая куб, не поддавалась никаким определениям. У нее был запах, но этот запах нельзя было с чем-то сравнить, назвать приятным или неприятным. Она была плотной, но не мешала видеть все, что находилось за пределами куба. Она была влажной субстанцией, но сколько бы в ней не находился, после выхода одежда осталась совершенно сухой, без пятен. Она заполняла весь куб, она облепляла человека, стоило ему войти внутрь, но он не задыхался, ни в глаза, ни в ноздри ничего не лезло, словно ничего и не было. Несмотря на свой бурый цвет, в какой-то момент она менялась с черного на синий, зеленый, голубой, оранжевый, красный, желтый и белый. Этого не могло быть, тем не менее, бурая масса одновременно отражала еще около десятка цветов.

Погружение в массу напоминало смерть. Однако все неприятное, что смерть сопровождает, куда-то улетучивалось. Быть может потому, что эта смерть "длилась" недолго и больше всего походила на краткий сон. Раз - и ты проснулся, и все позади, и снова утро, снова можно жить.

А страх был. Особенно, когда Ник погрузился в субстанцию впервые.

Массу в корпорации называли просто Полем. Никаких прилагательных, полная секретность - пока никто не знает, как создавать подобную субстанцию, горстка людей обогатится в кратчайшие сроки. И чем сильнее становился ажиотаж, чем настырнее маячили на горизонте потенциальные конкуренты, тем с большим упорством корпорация оберегала свою золотую жилу. Неизвестно даже, один ли человек совершил решающее открытие или группа ученых, сколько времени ушло на создание и чем (или кем) пришлось жертвовать.

Один из знакомых Ника, побывавший в корпорации до него, считал: Поле реагирует на биополе человека таким образом, что своей субстанцией выявляет отдельные отрезки потенциального будущего. И не только выявляет - потенциальный негатив можно уничтожить, иначе говоря, избавиться от него в дальнейшем. Если исходить из того, что нет ни будущего, ни прошлого, и все существует одновременно, Поле своей структурой проявляло отдельные (пока еще скрытые от человека) эпизоды, как лакмусовая бумажка, и... если нужно, "замазывало" их. И человек, двигаясь по тропе своей жизни, просто проходил мимо, не замечал ненужное, и оно, "неиспользованное", так и не материализовалось в его будущем.

Ник знал все это. Но знание не избавило его от неосознанной реакции, когда тело ощутило субстанцию, ее запах, тихий звук, с которым она шевелилась внутри куба - он попытался вырваться, закричать, чтобы его вытащили наружу, и черт с ними, со всеми перспективами. Последовал безболезненный удар током (только с этим и можно сравнить), и Ник погрузился в бессознательное состояние. А когда "всплыл" на его поверхность, в душе царило умиротворение, бурая масса вокруг казалась чем-то родным и таким знакомым.

Было еще кое-что. Отстраненно, как подвыпивший человек, Ник различал внутри массы трехмерную картину. Шевельнулось беспокойство, но приглушенное, какое-то ненастоящее. Вскоре исчезло и оно.

Сафронофф, суетливый, улыбающийся, расставил на столике перед Ником с полдесятка стаканов: кофе, вода, сок, пиво, даже молоко. Еще и уточнил: не нужно ли водки или бурбона? В другой ситуации подобная "учтивость по отношению к клиенту" вызвала бы у Ника хохот, но сейчас, после стеклянного куба, его так зацепили первые слова Сафронофф, что остальное ушло на задний план.

Сафронофф знал. Каким-то образом глава корпорации знал то, что видели в кубе клиенты. Непонятно как, но все увиденное находящимися в кубе транслировалось Сафронофф, а, может, и не только ему. Его просторный кабинет с дорогой мебелью выглядел обычным, без секретов, помещением.

Глава корпорации присел по другую сторону стола, вытащил какие-то леденцы, принялся грызть.

- Значит, дорожная авария? Отлично! Просто отлично! Это не палец сломать или грипп подхватить. Это посерьезней - возможен летальный исход. Да и помучиться бы пришлось перед смертью. Кто знает, может, не один день. Человек - живучее создание, - он хихикнул.

Ник почувствовал внезапный приступ жажды, потянулся к ближайшему стакану - это оказался сок - и выпил его залпом. Сафронофф закивал - точь-в-точь папашка, чей ребенок соизволил, наконец, приняться за кашу.

- Главное - будьте спокойны. Никаких последствий не будет. Последствия были бы, не приди вы к нам вообще, - хихиканье. - Но теперь... теперь, Ник, все у вас шито-крыто!

Ник потянулся к следующему стакану - это оказалось пиво. В третьем была вода. Ник заколебался. Сафронофф улыбнулся.

- Еще сока?

- Да... если можно.

- Сколько вашей душе угодно, - он нажал кнопку на столе. - Вернее сколько угодно вашему телу.

Дверь открылась - в кабинет вошла девушка с подносом: пустой стакан и громадный пакет сока. Казалось, она стояла под дверью, ожидая сигнала босса.

Сафронофф сказал:

- После знакомства с нашим Полем у всех без исключения сильная жажда. Человек пьет, пьет и пьет. Но ничего страшного, - украдкой он взглянул на часы. - Уж с этим тем более стыдно не справиться.

Ник прикрыл глаза, наслаждаясь грейпфрутовым соком.

- Можно у вас... кое-что спросить?

- Естественно, Ник. Все, что угодно. Вы же наш клиент, вы потратили свои деньги.

- Как это происходит? В смысле... как я вижу то, что могло бы со мной случиться?

Сафронофф покачал головой:

- Разъяснить саму технологию мы не имеем права. Сожалею, Ник. Это единственное, чего вы от нас не узнаете. Но вы не расстраивайтесь, я...

- Я не так... выразился. Я имел ввиду, откуда уверенность, что та самая автокатастрофа действительно случилась бы со мной? Ведь если вы меня от этого... избавили, проверить, убедиться на все сто, что она мне угрожала, уже нельзя?

Сафронофф встал из-за стола, прошелся.

- Видите ли, Ник, сама постановка вопроса... как бы выразиться? Не совсем верная. Человек - это не просто набор костей и мяса. Как и любой предмет в этом мире, как любое живое существо, он испускает энергетические волны. Эти волны - его часть. Но они распространяются по всей Вселенной, они в каждой ее точке. И так у любого существа. То есть в реальности мы все настолько взаимосвязаны, что человеческому сознанию невероятно тяжело это воспринять. Физически мы не чувствуем ни боли другого, ни его настроения. Мы кажемся друг другу совершенно обособленными объектами.