Прекрасная сторона зла - Белоусова Вероника Юрьевна - Страница 45

– Этот тип тебя больше никогда не побеспокоит, – говорю я. Ада с недоверием смотрит на меня.

– Что ты с ним сделал? – настороженно спрашивает она.

– Поговорил по душам. Он жив, не беспокойся.

Ада не скрывает своего облегчения. Неужели я так сильно смахиваю на уголовника?

Гроб медленно опускают. Айлин берет в руки пригоршню земли и кидает его в могилу. Слышится глухой удар. Она закрывает лицо руками, ее плечи содрогаются от рыданий. Прежде чем я успеваю что-то сказать ей, она бросается мне на шею и ее горячие слезы падают мне на кожу.

Чтобы не вызывать у людей досужих подозрений, почему я не ем и не пью, сидя на поминках, решаю туда не ходить. Провожаю опухшую от слез Айлин и расстроенную этим действом Аду в дом Елены, а сам отправлюсь прогуляться. Мои мысли крутятся вокруг Тео. Мы не разговаривали с ним триста лет, и вряд ли бы у меня появилось желание возобновить с ним общение, если бы не моя болезнь. Мне все еще не хочется верить в то, что это действительно фатально, но от нехорошего предчувствия жжет в солнечном сплетении. По словам Америго, у меня есть еще две недели, но что это по сравнению с вечностью, к которой я так привык? Не хочется оставлять незавершённых дел, да и старых обид тоже.

После того, как застал Тео и Ливию в постели, я разорвал с ними отношения той же ночью. Мне не хотелось слушать их объяснений. Да и как они могли оправдать то, что я видел собственными глазами? Слова лишь причинили бы еще большую боль, но не исправили ситуации. Если бы Лив изменила мне с кем-то другим, бесспорно, это было отвратительно, но не настолько низко, как с Тео.

Достаю мобильный, и не думая, набираю номер отца. Соединение происходит долго и мне уже хочется нажать отбой, когда в ухо бьет звонкий гудок, и я слышу знакомый голос:

– Говорите.

– Тео, здравствуй. Это Зотикус Дорадо, – голос дрожит, предательски сипнет.

– А вот и мой убийца собственной персоной, – зло усмехается Тео. – Звонишь, чтобы удостоверится, что твои люди выполнили свою работу? Что ж, радуйся, они сделали все по высшему разряду. Ты долго ждал, чтобы предъявить мне счет. Кто сгенерировал эту чудовищную идею отравить меня? Ты или твой сумасшедший брат Америго?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – растерянно произношу я и сажусь на скамейку, заваленную сырой листвой.

– Да что ты! – усмешка в голове Тео сменяется яростью. – А вот мне как раз все ясно. Ты докопался до правды и решил, что подлый удар в спину — это как раз то, чего я заслуживаю. Мне так и сказали: «Чувак, это месть, с приветом от Зотикуса и Америго. У тебя осталось две недели. Наслаждайся». Хочешь убедить меня, что ты ни сном, ни духом и у меня есть еще один полоумный сын, с таким же чудным именем? Хотя нет, у меня вообще больше нет детей.

– Отец, я….

– Не смей оскорблять меня таким обращением, – жестко говорит Тео. – И запомни: вам это с рук не сойдет. Можете отсчитывать дни, когда вы сможете видеть небо и ходить на своих двоих. Я прощать не умею, впрочем, как и вы. А это значит: будет война.

Тео отключается. Еще какое-то время сижу, сжимая в руках телефон, пялюсь на потухший экран. Хорошо меня подставил братец, нечего сказать. Впрочем, я знаю, почему он этого добивался. Чтобы я на своей шкуре понял, каково быть подставленным, не иметь возможности оправдаться. Сделать меня убийцей своего создателя, что может быть гениальней? А главное же, мотив у меня есть. Все логично. Но даже в дни, когда в наших отношениях все было более чем плохо, я никогда не желал ему смерти. Тео был для меня неприкосновенен. Он был моим отцом. Сможет ли он пересилить свой гнев и выслушать меня? Поверит ли он в то, что я скажу ему? Да и успею ли я это сделать, ведь если он озвучит жандармерии имена тех, кто организовал покушение на его жизнь, меня, в лучшем случае, ждет Белая башня, а в худшем – стать отверженным, так же, как мой брат. В обоих случаях утешает только одно, если верить Америго, то у меня в запасе всего две недели жизни, а это значит, мучиться я буду недолго.

Медленно поднимаюсь с лавки. На улице снова идет дождь. Колкий, холодный. Поднимаю воротник, торопливым шагом иду к дому. Мне хочется встретиться с Америго и собственными руками переломать ему все кости. Понимаю его мотивы, но мириться с его действиями не собираюсь. Он огребет по полной за все, во что втянул меня за эти дни. На этот раз я сам разберусь с ним, не прибегая ни к чьей помощи. Только он и я. Прикрываю за собой калитку, шагаю по мокрой дорожке к крыльцу. Гравий неприятно шуршит под ногами. Поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь, замираю на пороге. В гостиной, развалившись в любимом кресле Риты, сидит Америго. Его щеки румяны и говорят о том, что он недавно сытно поел. Кожаное пальто валяется на диване.

– О, заходи! – оживляется он, увидев меня. – Я уже пару часов тебя здесь жду. У меня к тебе, братик, серьёзный разговор.

Захлопываю за собой дверь. Меня колотит от ярости, с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на Америго. Руки чешутся свернуть ему шею. Тот в свою очередь с любопытством наблюдает за мной.

– Знал, что ты не останешься на поминки – дом будет пуст, нам никто не помешает поговорить, - говорит Кальенте.

– Я сегодня звонил Тео, – бросая пальто на спинку стула, говорю я. – Мило побеседовали. Твои люди выполнили свою работу, поздравляю.

– Да, знаю. Они мне уже отчитались, – Америго довольно улыбается. – Сказали, что надо было видеть, каким было его лицо, когда он услышал чьих рук это дело. Тео явно не ожидал такого поворота событий. Впрочем, думаю, что он тебе уже все рассказал.

– Да, отец вполне конкретно выразился, – сажусь в кресло напротив. Ставлю локти на колени, пристально смотрю на брата. – Что за авантюру ты опять затеял? Ты же понимаешь, что Тео молчать не будет. Он сдаст нас обоих. Если это твоя месть мне, то вкупе с упоминанием твоего имени она выглядит, как минимум, странно.

– У меня не было сомнений в том, что если бы ты знал правду, то сам бы проучил отца, – спокойно отзывается Америго. – Мне уже не привыкать к бегам: ну, научусь быть еще более незаметным, что с того? Рано или поздно я должен был завершить начатое.

– Звучит до неприличия оптимистично. С каких пор ты решаешь, как бы поступил я и на что бы отважился? – не могу скрыть раздражения. Впрочем, и не сильно стараюсь.

– Я тебе пятнадцать веков спину прикрывал. Хороший такой отрезок времени, чтобы узнать существо, не находишь? – подаваясь вперед, говорит Америго. – Ты всегда идеализировал Тео, не желая видеть его недостатков, жестокости, лицемерия. Да, он создал нас, но это не делает его по умолчанию хорошим. Он такой же вампир, как мы, со своим грехами и слабостями. Я любил его, старался относиться с уважением. Долго не хотел принимать тот факт, что он чудовище, но потом понял, что не смогу жить дальше, если не остановлю его. Зря ты помешал мне. Ведь тогда бы в твоей жизни не было ни Белой башни, не потери Ливии.

– Причем здесь Лив? – спрашиваю я. Америго поднимается на ноги и, сунув руки в карманы кожаных брюк, проходится по гостиной.

– Даже не знаю, как сказать тебе об этом, – оборачиваясь, с сомнением произносит он. – Как бы ты с катушек не слетел.

– Хватит уже изображать из себя духовного пастыря, – откидываясь на спинку кресла, сердито произношу я.

– Тео сделал твою подружку своим агентом, – после тягостной паузы произносит Америго. Его слова заставляют меня вскочить на ноги. В мгновение ока я оказываюсь рядом с братом, хватаю его за ворот рубашки.

– Что ты только что сказал? – приподнимая его над полом, хриплю я.

– Мне тоже было сложно в это поверить, – он не отталкивает меня, не старается защищаться. – Но тем не менее, это так. Лив никогда не простит мне того, что я сказал об этом тебе, но мне кажется; ты должен знать, кому ты обязан своей свободой и тем, что не пополнил ряды отверженных. Ведь Тео уже приговорил тебя.