Прекрасная сторона зла - Белоусова Вероника Юрьевна - Страница 44

– Да, – он согласно кивает. По его физиономии растекается багровый синячина.

– Забудь о визите Ады и о том, что она у тебя украла. Этого не было. Тебе это приснилось, а пистолет ты потерял две недели назад в лесу. Ну, бывай.

С небывалым облегчением оказываюсь на улице, жадно втягиваю носом свежий воздух. Мне не терпится связаться с Вианором и узнать последние новости. Представляю себе, в каком он бешенстве сейчас. Захожу в магазин бытовой техники и выбираю для себя самый простой мобильник. Оформляю номер и, положив приличное количество денег на счет, чтобы не оказаться снова без связи, выхожу на улицу. Быстро набираю номер Вудворда. Проходит пара секунд, и слышу его агрессивное:

– Я вас слушаю.

– Привет, это Зотикус, – как можно миролюбивее начинаю я.

– Твою мать! – орет Ви. – Ты не выходил на связь сутки! Я тебя уже похоронил, засранец!

– Полагаю, что-то произошло.

– Нет, я тебе от любви большой названивал! – продолжает возмущаться Ви. – На Бариту совершено покушение. Кто-то пробрался к ней в дом, всадил ей в шею препарат, от которого она потеряла сознание. Когда пришла в себя, рядом валялась картонка, на которой была изображена цифра пять. Сегодня утром она впала в беспамятство. Никто не знает, что делать. Ты нужен мне здесь, в Лондоне. Немедленно возвращайся.

– Ей нужно удалить гематому, которая образовалась от укола, - говорю я. – И чем скорее, тем лучше.

– Откуда ты знаешь про гематому? – вскидывается Вианор.

– Получил такой же «подарочек» от Америго в нашу последнюю встречу, – нехотя рассказываю я. – Это лекарство от бессмертия.

– И ты молчал?! – Вианор орет так, что у меня закладывает ухо. Поспешно отнимаю трубку в сторону, но его вопли все равно прекрасно слышно. – Ты понимаешь, что это дело безопасности нашего вида?! Я же могу тебя под трибунал отдать, как врага особых существ!

– Ви, я сам поначалу ничего не понял. Как я могу говорить о том, чего не знаю? – спокойно возражаю я. – Более или менее все стало понятно вчера. Но мне было некогда с тобой связаться.

– Как это действует? – голос Ви звучит жёстко, истеричные ноты пропадают.

– Блокирует регенерацию тканей. Кровь густеет. Через две недели или около того наступает смерть.

– Черт побери… Ты опасен для других вампиров?

– Арсен от меня не заразился. Но может быть, прошло мало времени, я не знаю.

– Только этого нам сейчас не хватало.

– Это дело рук отверженных. Пять – это их число. Кто-то из них убил Маркуса. И, видимо, первое, что они хотят сделать, это лишить кланы их глав, – кто бы мог подумать, что я буду покрывать Америго? Почему я скрываю правду от Вианора? Это может нехило аукнуться в будущем.

– Что ж, это было вполне ожидаемо. Но мы, как всегда, оказались не готовы, - вздыхает Ви. – Знаешь, где сейчас твой брат?

– Нет, – чуть помедлив, отвечаю я. – А ты не в курсе, где он скрывается?

– Небось по лондонским подвалам кочует, – Ви явно разочарован моим ответом. – По крайней мере, у меня нет данных о том, что он покидал страну.

Вот даже как. Получается, возможности Америго намного обширней, чем представлялось мне поначалу.

– Нужно усилить охрану.

– Уже всех поставил на уши, – устало откликается Вианор. – Мы готовы отразить любую атаку.

– Мне нужен телефон Тео, – говорю я.

– Зачем? – искреннее удивляется Ви. – Или ввиду ближайшей кончины в тебе взыграли родственные чувства?

– Вроде того, – уклончиво отвечаю я. – Как-никак он мой создатель.

– Ты от него отрекся, – напоминает Ви. – Вряд ли он захочет с тобой говорить. Но мне не жалко, записывай, раз уж надо.

– Так запомню, – отвечаю я. Вианор диктует мне номер.

– Якуб вышел с вами на связь? Он уже у вас? – спрашивает Вианор. К своему стыду, со всеми вчерашними событиями я напрочь забыл о нем. Арсен не простит мне такой оплошности.

– Нет, тишина, – отвечаю я.

– Будем наблюдать дальше, – устало говорит Ви. – Больше не смей пропадать. Иначе не поздоровится. Я не шучу такими вещами. Тем более, сейчас.

Вианор отключается. Бросаю взгляд на часы. Пора идти домой и вместе со всеми отправляться на похороны Елены.

Проводить в последний путь ведьму из рода Савро приходит добрая половина города. В толпе собравшихся то и дело слышится, как эта прекрасная женщина спасла чьего-то родственника, друга или знакомого. Многие плачут. Внимательно наблюдаю за пришедшими. Ведь кто-то из них может быть ее убийцей. Во время нашей встречи она сказала, что была сильно удивлена тем, кто убил ее. А это значит, она хорошо знала этого человека и, скорее всего, была близка с ним. Перевожу взгляд на Айлин, что стоит рядом со мной. Она ни жива, ни мертва. Лицо бледное, осунувшееся. Губы дрожат. К ней подходят, выражают соболезнования, через силу говорит слова благодарности. Просят держаться, и она едва заметно кивает. Утром она таки согласилась разрешить осмотреть себя Дэшэну и тот нашёл ее состояние здоровья вполне удовлетворительным.

– Бабушка посвятила жизнь всем этим людям, – с горечью говорит Айлин, когда мы на минуту остаемся одни. – Бежала к ним по первому их зову, нянчилась с больными и прокаженными, как со своими детьми. Но когда дело доходило до меня, у нее никогда не было времени. Мы жили, словно соседи. Она всегда держала дистанцию. Мне даже казалось, что она меня ненавидит. Ни одного доброго слова – сплошные упреки и недовольства. Я была у нее единственной внучкой, но никогда не чувствовала ее любви.

– Айлин, сейчас не время для обид, – мягко говорю я, беря ее за руку. – Со временем ты сама поймешь, как много твоя бабушка сделала для тебя.

-– Это даже не обида, скорее боль и одиночество, – освобождая пальцы из моей ладони, объясняет свои чувства Айлин. – Я ребенок, чьи родители трагически погибли в автомобильной катастрофе. Мне тогда была всего неделя. У меня никого, кроме нее, не было. Но я не ощущала себя нужной. Понимаешь? Мне хотелось помогать, участвовать в ее жизни, но все мои попытки грубо пресекались.

Вспоминаю, как она пыталась защитить меня от Америго, и мне становится ее жаль.

– Почему ты не попробуешь реализовать свою потребность нести пользу в волонтерстве? – спрашиваю я, хотя уже догадываюсь об ответе.

– Потому что даже больные дети, к которым никто и никогда не приходит, не хотели со мной играть, – с болью отвечает Айлин. – Я пробовала. Искала для себя смысл жизни, знаешь.

– Поэтому резала вены? – беру ее за запястье, разворачиваю к себе, рассматривая кривые шрамы.

– Отчасти. По всем параметрам, я не должна была выжить, но каким-то образом меня спасли, – голос Айлин звучит глухо. – Моя бабушка часто говорила, что такие, как я, не должны жить.

– И это ведь была не единственная попытка? – спрашиваю я, заранее зная ответ.

– Нет. Одна из трех, – честно отвечает Айлин. – И я не хочу, чтобы ты меня жалел.

К нам подбегает запыхавшаяся Ада. Пальто нараспашку, темный берет слегка съехал набок, на щеках яркий румянец. Девушка выглядит юной и трогательной, не могу отвести от нее глаз. Она подходит к Айлин, обнимает ее, целует в щеку.

– Прости, я опоздала, директриса завалила рабочими вопросами. Как ты, милая? – участливо спрашивает Ада свою ученицу.

– Жду, когда все это закончится и можно будет попрощаться с бабушкой по-настоящему, – отвечает Айлин.

– А где Сабина? – оглядываясь по сторонам, спрашивает Ада. – Почему в такой момент она не с тобой?

– У нее какие-то неприятности дома. Она уже настрочила мне сто штук сообщений, так что можно сказать, Саб все равно рядом, -– с легкой грустью говорит Айлин. Ада понимающе кивает, подходит ко мне и берет под руку.

– Как ты себя чувствуешь? – понизив голос, спрашивает она.

– Все нормально.

– Точно? – сомневается Ада. – Я всю ночь провела, как на иголках, а потом из дома выходила, маскировалась, как последний шпион… очень переживала за тебя. Еле дождалась утра, чтобы позвонить Айлин и узнать, как ты.