Прекрасная сторона зла - Белоусова Вероника Юрьевна - Страница 49

– Может быть, мы вместе поедем? – робко предлагает Арсен. – Ты поведёшь машину. Ведь тебе это ничего не стоит.

– Нет, свои проблемы ты должен решать сам. Как казаться умным – так ты единственный и неповторимый, а как разруливать собственные ошибки, как зайка, шмыг в кусты? Якуб твой друг, и ты несешь за него ответственность. Тем более, после того, как ты его так подставил.

– Но что, если я не справлюсь? – повышает голос Арсен. – Со мной что-то случится в дороге?

– А ты постарайся сделать так, чтобы все прошло гладко. Это в пределах твоих возможностей. Собирайся. Времени в обрез. Чтоб через пять минут тебя здесь не было!

Арсен бросает на меня взгляд, полный недовольства и скорби. Перешагивая через ступеньку, поднимается на второй этаж. Через несколько минут спускается, переодетый в плотные джинсы и теплый свитер. На носу солнцезащитные очки. На плече спортивная сумка.

– Мне нужны деньги, – говорит он. Молча протягиваю ему несколько купюр.

– Почему так мало? – удивляется Арсен.

– Этого должно хватить. Будут трудности – звони. Помогу советом.

– Все строишь из себя крутого, папочка, – ворчит Арсен, натягивая пальто. – Думаешь, все вокруг должны быть такими?

– Насчет всех не могу сказать. Но мой сын – точно, – спокойно отвечаю я. Он скрывается за дверью. Подхожу к окну, смотрю, как он идет по дорожке к калитке. Пусть у него все получится и он вернется домой в полном порядке. Если бы я умел молиться, то просил бы небо только об этом. Сую руки в карманы джинсов и натыкаюсь пальцами на свернутую бумажку. Вытаскиваю ее, разворачиваю. Рисунок Саида. Та самая заколка, которую он видел рядом с телом Елены. Поднимаюсь на второй этаж и стучу в комнату к Айлин.

– Можно, – добродушно кричит она. Толкаю дверь. Девушка лежит на постели. На ней длинная безразмерная футболка, забавные носки с котиками, волосы стянуты летной, в ушах – наушники. Воздух буквально пропитан ароматами лаванды и ромашки.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, садясь на краешек ее постели.

– Физически – вполне прилично, больше ничего не болит. А морально… Так себе. Америго ушел? – ее голос звучит устало.

–Да. Постарайся не убивать его в ближайшие сутки. У него в заложниках наш друг.

– Только в ближайшие сутки? – уточняет Айлин.

– Да. Потом он весь твой, – вытаскиваю рисунок, тщательно разглаживаю его, положив на покрывало. – Тебе знакома эта вещь?

– Конечно. Это заколка Ады, – разглядывая изображение, говорит Айлин. – В последнюю неделю она носила только ее. Необычная вещь.

– Скажи, а какие отношения были между твоей бабушкой и Адой? Они ладили?

– Не особо. Бабуля не любила ее, считая выскочкой и проституткой. Не знаю, почему она так думала, Ада совсем не такая. Она очень скромная, честная, добрая… – в раздумье произносит Айлин.

– Но ведь мнение бабушки тоже на чем-то было основано? – мне не хочется верить в предположение Елены, но Матвей говорил что-то похожее о молодой учительнице. Что это, совпадение или в этом, правда, что-то есть?

– Она видела Аду в клубе, танцующей с его владельцем, Рудольфом Вагнером. Пожилым людям иногда достаточно ерунды, чтоб создать целую историю, – словно стесняясь выводов старшей родственницы, говорит Айлин.

– Между ними не было конфликтов?

– Неужели ты серьезно думаешь, что Ада могла убить бабулю? – прижимая к животу подушку, спрашивает Айлин. В голосе слышатся озабоченность и сомнение. Футболка сползает с плеча, обнажая клеймо, но она не замечает этого.

– Скорее, хочу исключить эту вероятность, – признаюсь я. – Что скажешь?

– Они ссорились незадолго до гибели бабушки. Бабуля просила ее больше не приходить к нам в дом. Ада сказала, что будет это делать вне зависимости от ее желания, потому что здесь живет ее ученица. Обе были очень взвинчены и расстроены. После этого мы общались с учительницей только в школе или у нее дома.

– Как к этому отнеслась Елена?

– Она просила меня держаться от нее подальше. Но Ада моя подруга… Я не могу отказаться от дружбы с ней. Это будет неправильно.

– Сабина дружит с ней? Мне показалось, она ей не очень по душе.

Айлин трогательно улыбается.

– Саб ревнует, – говорит она. – Ведь раньше все мое внимание принадлежало ей, а теперь ей приходится делить его с Адой.

– И как это выражается?

– Сплетничает о ней, придумывает всякие небылицы… Но я понимаю, в чем суть, и не реагирую. Люблю их обеих. Ведь, кроме них, у меня никого нет. Ну, теперь еще ты, но мы оба знаем, что это ненадолго.

– Откуда у тебя шрамы? – осторожно спрашиваю я, и Айлин опускает глаза.

– Упала.

– Расскажи правду. Тебе самой станет легче после этого, – прошу я.

– Я же говорю – упала. Меня столкнули со второго этажа. Это порезы от стекла. Я пролетела через крышу оранжереи. Если бы не профессор Рогожкин, я бы, наверное, умерла от потери крови. Он спас меня, – говорит Айлин. – Наложил жгут, вызвал врачей и не отходил от меня, пока я не оказалась в реанимации.

– Ты знаешь, кто это сделал? – на меня накатывает ярость.

Айлин отрицательно мотает головой, гладя рукой подушку.

– Саб утверждает, что это была Ада. Но этого не может быть. Пару раз мы даже ругались с ней из-за этого, – с грустью говорит она.

– Ложись спать. Уже поздно.

Она послушно забирается под одеяло. Целую ее в лоб, выключаю настольную лампу.

– Спокойно ночи, – желаю ей я, видя, как в темноте блестят ее глаза.

– И тебе, – отвечает она, подкладывая ладони под щеку. Выхожу из ее комнаты, спускаюсь в гостиную. Мои мысли крутятся возле учительницы. Я должен задать ей несколько вопросов для своего же успокоения. И хочу сделать это немедленно. Хватаю пальто, наспех натягиваю его на себя, выбегаю на улицу. Быстрым шагом иду к дому, где она живет.

Ада встречает меня заспанной. Ее волосы растрепаны, на плечи поверх черной сорочки на тоненьких бретельках, наброшен шелковый халат. Он едва прикрывает бедра, подчеркивая стройность ее ног. Машинально бросаю взгляд на часы. Еще нет одиннадцати.

– Привет, – она встает на цыпочки, обнимает меня за шею. Запускаю ей пальцы в волосы, второй рукой прижимаю ее к себе, чувствуя тепло ее тела. Желание заняться с ней сексом просыпается мгновенно, вытесняя все прочие намеренья.

– Я тебя разбудил? – приложив усилия, чтобы выпустить ее из объятий, спрашиваю ее. Она мотает головой, золотистые локоны забавно касается ее щек.

– Хочешь чаю? – Ада направляется на кухню, шлепая по полу босыми ногами. – Я люблю черный с бергамотом. А ты?

– Предпочитаю другие напитки, – уклончиво отвечаю я, идя следом за ней. Спохватившись, снимаю пальто, вешаю его на стул.

– Обувь можешь не снимать, – великодушно разрешает Ада. – Как там Айлин? Она показалась мне какой-то странной. Не такой, как всегда.

– Все в порядке. Уложил ее спать, – отвечаю я, не сводя глаз с ее стройной фигуры.

– Тебе, наверное, нелегко приходится, ведь вы почти ровесники, – интересуется Ада, наливая в чайник воду из-под крана, – Тем более, учитывая, что для Айлин авторитетов не существует.

– Пока мы не убили друг друга.

– Откуда ты знаешь Елену? Для всех было сюрпризом, что она назначит опекуном тебя… – признается Ада, снимая с полки две чашки. – Определился, что будешь пить?

– У тебя есть красное вино?

– Совсем чуть-чуть, – вздыхает Ада, вытаскивая из шкафчика початую бутылку. Вина в ней не больше, чем на один бокал.

– Пойдет, – улыбаюсь я. – И кто вы думали, станет опекуном девушки?

– Ну… – Ада мнется, – предполагалось, что это буду я. Не могу сказать, что я была бы счастлива взвалить на себя такую ответственность, но это было логично. Мы дружили.

– Я слышал, что вы с Еленой поссорились. Из-за чего?

– Она внезапно перестала доверять мне. Не знаю, с чем это было связано… Попросила держаться подальше от Айлин и ее дома. Оскорбила меня. До сих пор не пойму, в чем я перед ней провинилась, – кладя в заварной чайник ложку черного чая, сокрушается Ада. – Меня это очень сильно расстроило. Все эти три года я старалась заменить Айлин мать, которой у нее никогда не было… Елена видела это, одобряла – и такая реакция… Более чем странно, на мой взгляд.