Прекрасная сторона зла - Белоусова Вероника Юрьевна - Страница 53

– Новый владелец дома, – спокойно отвечаю, разглядывая нарушителя моих планов. – Вы давно здесь работаете?

– А как докажете? – не верит мне на слово дворник. – Я очень уважал Елену Андреевну и не допущу, чтобы кто-то осквернил ее память.

– Полностью с вами солидарен. У меня есть ключи, я вошел через дверь, белым днем, не боясь, что меня заметят. Услышав ваши шаги, вышел к вам и открыто с вами беседую. Это ли не доказательство моей честности? –как можно убедительней говорю я.

Дворник с сомнением смотрит на меня. Он не хочет легко сдаваться, но новых придирок не может придумать.

– Возможно. Но вы для меня человек чужой, поэтому я все равно буду смотреть на вас с подозрением, – выдает мой собеседник.

– Да ради бога, – милостиво разрешаю я. – В тот день, когда убили Елену, вы работали?

– Да. Я даже был одним из понятых, когда приехала полиция! – не без гордости сообщает он.

– А кто ее вызвал? Вы? – продолжаю задавать вопросы я.

– Нет. Никто из нас не звонил, они словно сами узнали и приехали, – задумчиво говорит дворник.

– Вы ведь целый день проводите на улице, видите, кто и куда идет, что делает… Было что-то такое в тот день, что вам показалось странным? Необычным?

– Нет. Следователь меня уже допрашивал, – хмурит лоб мужчина. – Саида вот видел, а больше никого. Ну, машина еще эта на бешеной скорости проехала. Всю работу мне испортила…

– Что за машина? – тут же вцепляюсь в услышанное я.

– «Майбах».

– Может, вы номера запомнили?

– Да что их запоминать, и так ясно, кому это авто принадлежит… – вздыхает дворник, потирая рукой щеку. – Городок-то маленький….

– Назовите имя, – прошу я.

– Распутник этот… Рудольф Вагнер, – это говорится с презрением и ненавистью.

– Что за тип? – спрашиваю я и жестом приглашаю собеседника войти в дом. Но тот отрицательно мотает головой, оглядываясь назад, словно ожидая от меня подвоха.

– Владелец клуба «У Вагнера», стольким девчонкам жизнь сломал… Богатый, беспринципный ублюдок.

Вспоминаю, что Елена возненавидела Аду именно после того, как увидела, что она танцует с этим самым Рудольфом. Надо познакомиться с ним поближе.

– Он сам был за рулем?

– Нет, какой-то кучерявый мальчишка в спортивной куртке. Еще очки на нем были… Лицо показалось знакомым, но кто он – вспомнить не смог. Да и не зачем было, – пожимает плечами дворник.

– Во сколько это было?

– Около часа дня.

– Что было потом?

– Я ушел в подсобку. Покушал там, снова вышел на улицу. Увидел, как бежит Саид, тут ко мне подошла Мария Петровна, попросила меня полочку дома прибить: муж у нее инвалидом стал -– сам не может. Пошли к ней. Потом вернулся, а тут уже – драма…

– Вы рассказали следователю про Саида?

– Да, и Мария Петровна это подтвердила, – кивает головой свидетель. – Но его все равно отпустили. Несправедливо как-то.

– Напротив. Он ведь не убийца, – возражаю я.

– Сильно я в этом сомневаюсь… – возражает дворник. – Ладно, мне пора идти работать. Если вам что-нибудь понадобится – обращайтесь ко мне. Зовут меня Николаем.

– Хорошо. Спасибо вам, – коротко благодарю я, закрывая за ним дверь.

Волос, который я обнаружил на пальто в прихожей моей подруги, тоже был курчавым. Значит ли это, что убийца – тот самый парень в «Майбахе», принадлежащем Рудольфу? Нужно собрать как можно больше информации об этом человечке. А заодно узнать, какие могли быть с ним дела у Елены. Убедившись, что телефона в доме нет, покидаю его. Пешком иду в сторону своего временного пристанища. Яркая вывеска «Все для художника» цепляет мое внимание. Это крошечный магазин, расположенный между продуктовым и забегаловкой по ремонту обуви, притягивает меня будто магнитом. Поднимаюсь на две ступеньки и вхожу внутрь. Там пахнет красками, бумагой и деревом. Вдоль стены стоят мольберты разных размеров. В памяти всплывают слова Рогожкина о том, как вредно выключать чувства, и что боль будет в любом случае. Думаю об Айлин. Перед глазами всплывают ее прекрасные рисунки. То раздражение, которое она во мне вызывает, как верно подметил профессор, глубоко личное, и к ней не имеет отношения. Ведь я знаю, что являюсь тем, кто убьет ее. И это лишает меня мужества открыто смотреть ей в глаза, слушать ее, внимать ей. Поддержка, добрые слова, в которых она так нуждается, заставляют меня ощущать себя еще большей сволочью. Будь она другой, не такой ранимой, наивной, возможно, все было бы иначе.

– Быть может, вам помочь? – осведомляется молоденькая продавщица в круглых очках.

– Да, будьте так добры, – улыбаюсь я, – помогите мне выбрать то, что сделает юную художницу абсолютно счастливой и подарит ей вдохновение.

– С радостью, – откликается девушка, выбираясь из-за прилавка.

Если я не могу нарушить слова, данного Елене, то в моих силах сделать последние дни Айлин светлыми и наполненными мечтами.

Пальто Айлин по-прежнему висит на вешалке, ботинки, похожие на унты стоят на полке для обуви. Значит, в школу она все-таки не пошла. Поднимаюсь на второй этаж. Стучусь к ней в комнату.

– Меня здесь нет, – раздается из-за двери.

– Хочу убедиться в этом лично, – входя, говорю я. Айлин с книжкой в руках лежит на кровати. Она переодета в пижаму, волосы заплетены в косы, и покоятся на груди.

– Узнал все что хотел? – надменно вскидывая подбородок, спрашивает девушка, задерживая взгляд на свертках.

– Полагаю, что нет. Ведь ты совсем не хочешь мне помогать, – укоризненно говорю я. – А профессор Рогожкин рассказал мне совсем немного.

– Он, в отличие от некоторых, уважает чужие секреты, – в тоне Айлин слышится назидание.

– Айлин, теперь все, что касается тебя, имеет отношение и ко мне. Я должен знать, что происходит, – говорю ей, зная, что она хочет услышать что-то подобное.

– Бабушка никогда не интересовалась моими делами. Почти все время моя жизнь принадлежала лишь мне. А теперь появляешься ты, весь такой благородный, и хочешь, чтобы я делилась с тобой своими страхами. Для меня это дико и непонятно. Особенно учитывая, что тебя смущает моя откровенность.

– Это правда. Временами мне сложно общаться с тобой. Вернее, я не знаю, как это делать. Мне мешает чувство вины. Но это все мои проблемы – я найду, как с ними справиться, обещаю.

– Если тебе будет легче, то я не виню тебя ни в чем, – сжимая в руках книжку, тихо говорит Айлин. – Со мной вечно случается какое-то дерьмо. И если раньше было трудно, но терпимо, то последние три года стало просто невыносимо.

– Скоро мы уедем отсюда. Как только я найду убийцу твоей бабушки, мы отправимся в Лондон. У меня там свой дом. Ты будешь ходить в художественную студию. Я уже договорился об этом с Куртом. Показал ему твои рисунки, и он так же пришел в восторг, как и мы с Арсеном.

И это чистая правда, Курту рисунки моей подопечной очень понравились.

– Ты с ума сошел, – закрывая лицо руками, краснеет Айлин. – Зачем ты тратил время на эту глупость?

– Курт хочет видеть тебя своей ученицей. А у него более чем хороший вкус и тысячелетний опыт работы. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов, – вдохновенно говорю я.

– Еще один вампир-почитатель, – вздыхает Айлин, но ее глаза сияют.

– Это тебе, – указывая на свертки, сообщаю я. – Разбирай. Хочу, чтобы ты начала заниматься прямо сегодня.

Айлин разрывает бумагу, в которую упаковано несколько альбомов. Пробует мягкость кистей, проводя ими по коже. Рассматривает набор акварельных красок, как ювелир, которому принесли алмаз на оценку. Добравшись до коробки с планшетом, замирает.

– Это же очень дорого, –- осторожно говорит она. – Я не могу принять такой подарок.

– Должна. Бумага и карандаши с красками – это чудесно, но прогресс не стоит на месте. Пробуй новое, иди вперед – это и есть жизнь, – возражаю я.

– Спасибо, – она подходит ко мне и обнимает меня за шею. – Знаешь, я очень благодарна бабашке за то, что она назначила опекуном именно тебя. Когда увидела тебя первый раз, ты показался мне монстром. Но я рада, что ошиблась.