Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера - Страница 31

Илар и Нилас переглянулись. Представление, по-видимому, закончилось.

– Ну, мы пойдём, пожалуй, – заявила Лин, цапнув Ниласа под локоть.

Несчастный уже не сопротивлялся. Сопротивляться было поздно.

Я скорчила крайне неодобрительную рожу, подсознательно ожидая, что Илар тоже будет возмущён тем фактом, что его коллега в который раз удачно откосил от работы, но он только спросил что-то у Ниласа (ну, интонации точно были вопросительные), на что Нэире'Лаисс ответил короткой фразой.

Вот предатели! Аме сейчас наверняка с этим своим аэлвом (взглянуть бы хоть на него, интересно же), Линви пудрит мозги наивному аборигену, а я (о, как тяжёл мой крест!)… я мрачно уставилась на Илара:

– И что здесь происходит?

– Пойдём, увидишь, – равнодушно бросил он.

Мы немного прошли молча, но потом я всё-таки не выдержала:

– Что ты сказал Ниласу?

– Что два лучших подарка человеческой самке на эпсилоне – это цветы и жизнь. Я спросил, что именно ждёт Линвиль, а он ответил – «и то, и другое».

– И что это значит? Кроме того, что вы тут махровые шовинисты, конечно, – проворчала я, закатывая глаза.

– То, что жизнь Линвиль находится под личной ответственностью Ниласа. Смелое решение, но я бы так делать не стал.

Что ни говори, а Лин умела удобно устраиваться где угодно и даром время не терять.

– Ну ты-то у нас, конечно, выше таких вещей, – я продолжала брюзжать.

Три недели! Три недели я хожу за ним в нелепой надежде на то, что он, наконец, перестанет корчить из себя видиста и предложит перепихнуться. Триада, да вся бухгалтерия только и болтает, что уж на эпсилоне вечерок в одиночестве коротать не придётся – у них женщин всего тридцать пять процентов, что гарантирует спермотоксикоз у хотя бы тридцати процентов мужиков… может, нужно быть откровенней в своих намерениях, я уже прям не знаю…

– Я вот уверена, что на тебя клюют всякие семнадцатилетние барышни, которые томными голосами спрашивают, откуда такие шрамы.

Илар только хмыкнул.

Я прокашлялась:

– А, вообще, откуда?

– Это был… несчастный случай.

Первое, что уяснили люди, столкнувшись с Каиновым племенем, – этих тварей очень тяжело убить. Болевой порог Наставника выше человеческого, и, даже при ранении, от которого человек свалится от болевого шока, твари с эпсилона, уж будьте уверены, хватит времени до вас добраться. А ещё – они крайне… трепетно относятся к сохранности и здравию своего физического тела, поэтому в ответ на сказанное нелюдем я скептически приподняла бровь и уточнила:

– И для кого этот случай явился несчастным?

– Тебе тоже семнадцать?

Я поперхнулась, обиженно насупилась и замолчала, занявшись созерцанием городского пейзажа. В этом районе города я ещё не была – местность постепенно понижалась, похоже, северная часть города находилась выше, чем южная. Воздух в низине был ещё более промозглым и тяжёлым – он стылыми парами оседал в лёгких. Сердце молотом стучало в висках, гортань горела от холода, и я была вынуждена попросить:

– Илар, я за тобой не успеваю.

Итаэ’Элар посмотрел на меня как-то неопределённо и послушно подстроился под мой шаг.

Последний ряд жилой застройки закончился, окна домов квартала выходили на огромный амфитеатр. Пять широких террас, выложенных белокаменными плитами, рассекали три лестницы, спускавшиеся к расположенной на дне амфитеатра пустынной площади. На краю террас, высотой метра полтора каждая, на равных промежутках были установлены крупные друзы кристаллов энергонакопителей. Если верить карте, непрерывная городская стена размыкалась единственно напротив этих террас – пятиметровые каменные створки ворот были распахнуты настежь, и в развёрстый зев портала втекала, бурля и клубясь, какая-то мутно-белёсая масса.

– Что это за гадость? – неожиданно севшим голосом спросила я, подойдя к краю верхней террасы.

– Тени.

Нелюдь оставался подозрительно спокойным, будто происходила не божья кара, а плановое нашествие кротов на грядки с помидорами. Мне только показалось сначала, что аморфная туманная масса вползает в Цитадель – приглядевшись, я поняла, что белёсая муть не пересекает границы недалеко от ворот, наталкиваясь на невидимую преграду, и лениво откатывается назад. У меня закружилась голова, я закрыла глаза, чтобы земля и небо прекратили меняться местами, и вцепилась в поручни ограждения на верхней террасе. От ледяного металла немели ладони, но это немного привело меня в чувство. Цвиэски слезла с моего плеча, усевшись на ограждение и обвив металлическую трубу хвостом. Щупальца на хребте ящерицы встопорщились чёрным шевелящимся гребнем.

– Такое происходит раз в несколько лет. Видимо, это эхо давних событий, и оно подчиняется какой-то закономерности, но нам она не понятна, – сказал Илар. – На моей памяти Шаэррат третий раз приходят в Цитадель. Только силовое поле, создаваемое камнями, препятствует пути их миграции пройти по Цитадели.

Меня начало немного познабливать, видимо, от общей нервозности и неопределённости происходящего, и, чтобы отвлечься от собственных отвратительных ощущений, я сказала:

– Только, как ни крути, выходит, что на создание эдакого забора под напряжением нужна чёртова уйма энергии, – я побарабанила пальцами по гладкому серебристому металлу поручня. – И надо её откуда-то брать…

– Для этого есть люди, – ответил Илар, спокойно и холодно посмотрев на меня, ожидая моей реакции.

Я невесело улыбнулась уголками губ. Картинка прояснялась, оказываясь на удивление простой.

– Метрополия посчитала этих граждан ненужными, бесперспективными элементами системы, и фактически продала их советникам. Весь человеческий мир закроет глаза на то, что они не вернутся.

Метрополией они именовали Государство. Виски ломило от тупой боли, а где-то внутри ширилась тоскливая пустота. Так вот ты какое, Зеркало Серебряной Цитадели… Цвиэски тихо и протяжно свистнула в такт моим неутешительным мыслям, многосуставчатые крылья ящерки бессильно обвисли.

– И они… счастливы?

– Они чувствуют себя нужными. Иначе, не приведи Бездна, этот прекрасный город не поглотили Тени, – нелюдь сплюнул.

Наставники считают людей расходным материалом – это аксиома. Человек, с точки зрения любого хищника – не более чем источник энергии, но, чтобы альфа вот так запросто торговала людьми…

– Картина твоего привычного мира рухнула? – вкрадчиво поинтересовался нелюдь.

В тот момент я почти ненавидела его. Я безучастно посмотрела на собственные ладони, судорожно вцепившиеся в гладкую трубу ограждения, и меланхолично прикинула, на сколько времени Зеркалу хватит тянуть мою жизнь. Сердце тяжело и больно билось о рёбра. Цвиэски снова перебралась ко мне на плечо и утешающе ткнулась щипастой мордой в ухо.

– Это точно. Что самое паршивое, мне даже курить не хочется… а так хотелось встретить счастливую старость. Купила бы небольшой домик в полузаброшенной деревне на Сибирском архипелаге, мирно бы доживала оставшиеся годы, перекапывая грядки и стреляя по керамическим садовым гномам и жаждущим наследства родственникам, – мечтательно протянула я. Впервые, вляпавшись в столь глубокое гуано, мне не хотелось никому закатить скандал. Близость старухи с косой, знаете ли, странным образом умиротворяет. – А что с Лин?

Итаэ’Элар пожал плечами:

– Думаю, Ниласу хватило ума или наглости заранее вывести её тшасс’аарб из базы данных, откуда Зеркало берёт энергоресурсы. О тебе… некому было так позаботиться, Морру.

Наверное, в данный момент было бы вполне уместным просипеть: «ненавижу». Я навалилась всем своим весом на поручень, стараясь унять дрожь в коленях и глубоко вдыхая густой сырой воздух, и как можно бесстрастнее спросила:

– И что будет, допустим, через полчаса?

– Много чего. Птички будут петь, цветочки цвести, дождь пойдёт…

– Ты помнишь, – слабо улыбнулась я, вспомнив похожее своё высказывание в день, когда Бездна или Триада заставили пересечься пути моей жизни и жизни Наставника Итаэ’Элара.