Одна отвергнутая ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен - Страница 33

— Заноза в королевской заднице, вот кто она.

— Не говори так о близких, — он возвращается к уже знакомому бесстрастному выражению лица, весь смех и радость исчезли, как будто их никогда и не было. Резкая перемена в его настроении дает мне понять, насколько бесчувственно прозвучали мои слова. У Миллера никого нет. Ни души.

— Прости, — под его осуждающим взглядом чувствую себя эгоистичной и виноватой. — Я не подумала.

— Она особенная, Оливия.

— Я знаю, — тихо возражаю. Я просто пошутила, хотя стоило подумать сначала, учитывая, что Миллер далеко не шутник. — Я не имела это в виду.

Он уходит в мысли, взгляд синих глаз блуждает по моему лицу, после чего снова останавливается на моих глазах. Смягчается.

— Я слишком остро отреагировал. Извини.

— Нет, в этом нет необходимости, — со вздохом качаю головой, теряясь в синеве его глаз. — У тебя есть кто-то, Миллер.

— Кто-то? — он хмурит красивые брови.

— Да, — начинаю я с энтузиазмом. — Я.

— Ты?

— Я твой кто-то. У каждого человека есть кто-то. Я твой кто-то, так же, как ты мой.

— Ты мой кто-то?

— Да, — резко киваю, наблюдая за тем, как он обдумывает мое заявление.

— И я твой кто-то?

— Верно, — он согласно кивает головой. — Оливия Тейлор — мой кто-то?

Пожимаю плечами:

— Или привычка.

Он мгновенно прекращает кивать, и я с удовольствием замечаю, как возвращается его улыбка:

— И то, и другое?

— Конечно, — соглашаюсь я. Я буду всем, что он захочет.

— У тебя нет выбора, — незаметная улыбка превращается в открытую, практически ослепляя меня.

— Я его и не хочу.

— Тогда это…

— Бесполезный спор, да, я согласна, — тяну его обратно к себе, ногами обвивая его талию, руками плечи. А потом что-то в этом моменте заставляет меня произнести вслух и четко — без всяких кодовых слов или действий. — Я люблю твои кости, Миллер Харт.

Он прекращает целовать мою шею и отстраняется, чтобы взглянуть на меня. Собираюсь с силами, для чего, я не знаю. Он в курсе, что я чувствую. Он раздумывает секунду, прежде чем сделать вдох.

— Возьму на себя смелость обоснованно предположить, ты хочешь сказать, что любишь меня до мозга костей.

— Верно, — смеюсь, прижимаясь к его губам, когда он наклоняется, возвращаясь к моей шее.

— Отлично, — он целует меня неустанно, прокладывая дорожку вверх по моей скуле, затем щеке, прямо к губам. — Я тоже до глубины души тобой очарован.

Я не буду возмущаться. Это все, что мне нужно. Таков его способ. Это Миллер Харт, эмоционально закрытый псевдо джентльмен, выражающий свои чувства словами — забавными словами, но я их понимаю. Понимаю его.

Позволяю ему целовать себя, колючей щетине царапать лицо, и я наслаждаюсь каждой секундой, недовольно зарычав, когда он отстраняется.

— Я сегодня собираюсь в тренажерный зал перед работой, — он поднимается на колени и усаживает меня к себе. — Хочешь пойти?

— Ох? — не уверена, что сейчас мне это нужно. Вся моя злость и стресс исчезли, благодаря Миллеру и его фокусам с преклонением. До смерти забивать грушу с песком больше нет необходимости. — У меня нет членства ни в одном из залов, — вру, полагая, что также мне нет необходимости видеть Миллера, до смерти забивающего грушу с песком. Сцены из тренажерного зала и перед входом в «Ice» не относятся к числу тех, что я хотела бы освежить в своей памяти.

— Ты будешь моей гостьей, — он быстро целует меня и поднимает с постели. — Одевайся.

— Мне нужен душ, — говорю, глядя, как его спина исчезает за дверью гардероба. Запах секса острый, и он окутывает меня всю. — Это займет две минуты, — направляюсь к его ванной, но вздыхаю, когда он меня хватает и отрывает от пола.

— Ошибка, — говорит он безапелляционно, на руках перетаскивая меня обратно к постели. — Нет времени.

— Но я вся… липкая, — говорю с досадой, когда он ставит меня на ноги, и вижу Миллера полуодетым, только в своих шортах, а его обнаженный торс для меня как красная тряпка для быка. Не могу отвести от него свой взгляд, пока он становится ближе и ближе, пока я почти не касаюсь его носом.

— Оливия, прием, Земля на связи, — его бархатистый голос выводит меня из транса, я отступаю и поднимаю глаза, чтобы увидеть его самодовольную улыбку.

Улыбаюсь в ответ:

— Господь был чрезмерно внимателен, когда тебя создавал.

Его брови взлетают, а улыбка становится шире:

— И он создал тебя для меня.

— Верно.

— Рад, что мы это выяснили, — кивком головы он указывает на кровать. — Хочешь помочь мне заправить постель?

— Нет! — восклицаю, не раздумывая, ведь и так слишком много энергии потратила впустую, сражаясь с его любимой кроватью, и вспоминая последний раз, когда я создала из нее шедевр. Он едва мог сдерживать свое желание сорвать простыни и все переделать. Что, в конце концов, и сделал. — Сам заправляй, — только он сможет сделать все правильно, так что для меня это будет абсолютно пустой тратой времени.

— Как пожелаешь, - говорит он, согласно кивая. — Одевайся.

Не спорю, оставляя Миллера заправлять постель, сама же достаю свою одежду из нижнего ящика комода.

— У меня нет одежды для тренировок.

— Я завезу тебя домой, — Искусно расправляет одеяло, и то ложится чертовски идеально, но он не останавливается, подтягивая и расправляя уголки. — А потом я отвезу тебя на работу. Во сколько ты должна там быть?

— В девять.

— Превосходно. У нас три с половиной часа, — он раскладывает подушки, делает шаг назад, оценивая свою работу, после чего оборачивается ко мне и видит, что я за ним наблюдаю. — Пошевеливайся.

Улыбаясь, натягиваю свое платье и обуваю туфли.

— Зубы? — я могу обойтись без душа, раз уж он настаивает, но мне необходимо освежить рот.

— Почистим вместе, — он вытягивает руку, предлагая мне идти перед ним, что я и делаю с улыбкой на лице. Он все еще напряжен, но вокруг него витает спокойствие, и мне известно, что источником этой гармонии являюсь я.

Спортивно-оздоровительный центр переполнен. Найдя свободное местечко на одной из скамеек в женской раздевалке, я поспешно переодеваюсь в спортивную одежду, сумку вешаю в шкафчик, после чего сбегаю из помещения, переполненного утренней радостной болтовней, и выхожу в коридор, уже чувствуя себя уставшей. Бегло осматриваю коридор, но не вижу Миллера, так что направляюсь в конец коридора, где, как я помню, должен быть тренажерный зал. Я прохожу мимо многочисленных стеклянных дверей, занятия там в самом разгаре. Остановившись перед последней дверью, вижу, как десятки женщин скачут напротив огромного зеркала, каждая из них выглядит невероятно подтянутой и красивой, и, несмотря на нагрузку, все с идеальным выражением лица. Поднимаю руку и дотрагиваюсь до небрежно закрученного пучка на голове, собственное лицо в отражении привлекает мое внимание. Ни грамма макияжа, не то чтобы я всегда так выгляжу. Такое чувство, будто даже тренажерный зал не является уважительной причиной для сдержанного внешнего вида.

— Оу! — выдыхаю, у самого уха чувствуя горячие губы.

— Не туда, — шепчет он, рукой обвивает мою талию и отрывает от пола. — Нам в этот зал. — Он без вопросов несет меня в том направлении, откуда я только что пришла, и заходит в тот самый зал, где я тайно за ним наблюдала. Дверь за нами закрывается, а Миллер продолжает прижимать меня спиной к своему торсу, и вскоре он разворачивает меня, прижимая к себе. Моя первая реакция, когда я вижу, что он надел футболку, это негодование, а потом оно улетучивается, когда Миллер накидывается на мой рот, ослепляя меня невероятно искусными движениями своих губ. Это своего рода пытка.

— Ты мог держать меня в своей постели и целовать, — бормочу, чувствуя напротив своих губ его улыбку. Все эти его улыбки и расслабленное состояние, особенно вне постели, выводят меня из равновесия. Я люблю их, но это так ново.