По ту сторону рассвета - Белгарион Берен - Страница 149

Финрод сделал ход. Белый король переместился на поле «сулэ». Гортхауэр усмехнулся: король в одиночку не бьет истара… Потом бросил на доску еще один взгляд, и рука его застыла в воздухе.

Проклятье! Ведь «башня» — тоже фигура, и король вблизи башни вполне может угрожать истару… Можно было бы отступить на поле «ламбэ», попутно убив белого истара, но это значило неминуемо подставиться под валу. Неужели Финрод хочет разменять «истар-истар»? И впрямь, замашки новичка…

— Между прочим, о том, что Берен на нашей стороне, уже известно по всему Дортониону, — заметил Гортхауэр, отставляя кубок.

Он следил за лицом Финрода. Оно не менялось. Казалось, эльфа полностью занимает игра. Для него словно не существовали ни свечи, ни кубок с вином — только доска, только судьба ониксовых и агатовых фигурок, которая сейчас была в руках игроков.

Белый вала убрал черного короля. Ах так, сказал себе Гортхауэр, и следующим ходом все-таки снес истара. Финрод передвинул своего короля на поле «эссе». Рохир его теперь не брал, брал истар, но это значило, что следующим ходом истара возле башни возьмет вражеский рохир. Терять истара в обмен на короля не хотелось.

Гортхауэр понял свою ошибку. Слабая позиция башни Финрода усиливала его фигуры, а это требовало от него наступательной, горячей игры. И такой же игры — от противника.

Гортхауэр пустил в ход истара и под прикрытием валы снял белого короля с доски.

— Угроза башне, — улыбнулся Гортхауэр.

Финрод двинул вперед нэрвен. Снес темного рохира и…

Истар оказался под угрозой с двух сторон: светлый рохир и нэрвен вблизи башни. И Гортхауэр, что самое обидное, ничего не мог поделать: если бы своим валой он забрал рохира, то следующим ходом своего валы Финрод разбил бы его валу, а на втором ходу — взял башню — ведь вала берет башню в одиночку, если остается в ближнем поле на протяжении двух ходов.

Гортхауэру пришлось смириться с жертвой истара.

— Давно не играл я со столь достойным противником, — сказал он. — Молва права — ты искусен не только в чарах, но и в «башнях», Ваятель.

Гортхауэр вывел нэрвен в поле «нгвалмэ». Теперь подход к его башне был прочно запечатан. Как же будет ходить Финрод, у которого остались вала, рохир и нэрвен?

Финрод переместил валу на поле «сулэ». Теперь, если бы вала Гортхауэра попытался взять его рохира и башню, ему пришлось бы сначала снести белого валу.

— Я все хотел узнать, — сказал он, выкраивая себе время подумать. — На что же вы рассчитывали? Допустим невозможное: тебе удалось меня победить… Нет, допустим еще более невозможное: я не заметил вашего отряда и пропустил вас на север. Вот вы приходите в Твердыню. Что дальше?

Он начал злиться. Ему приходилось теперь разрушать свою собственную непробиваемую позицию. И Финрод был теперь на рохира сильнее… Но если его вала попытается войти в поле «формен» — то поддержки от своей башни у него не будет…

Гортхауэр сделал пустой ход — ему нужно было отдать Финроду инициативу. Он предпочитал, чтобы его противник, действуя, раскрылся и сам забрался в расставленную ловушку…

Финрод переместил рохира на поле «сильмэ». Похоже, он не собирался пробивать позиций Гортхауэра…

— Я не допрашиваю тебя, — сказал тот, передвигая свою нэрвен на «орэ», вызывая валу или рохира на удар. Ведь один шаг его валы — и Финрод принужден будет действовать… Сам Гортхауэр ничем не рисковал — его башня была надежно прикрыта.

— Это всего лишь праздное любопытство, — продолжал он. — Рассказав мне, ты никому ничем не навредишь…

Финрод переместил рохира на поле «алда», усиливая его башней. Безумие, подумал Гортхауэр — переходить к оборонительной манере сейчас, когда требуются решительные действия?

— Твое молчание удручает меня, — вздохнул он, выдвигая вперед валу. — Угроза башне.

Финрод взял валой темную нэрвен.

Ну что ж, напросился сам… Гортхауэр взял валу валой.

Финрод передвинул рохира на поле «нолдо».

Безумец.

Гортхауэр двинул валу вперед, ничем не рискуя: нэрвен так быстро не передвинется вперед, а в одиночку рохир башню не возьмет.

— Угроза башне, Финрод.

Эльф шагнул рохиром на поле «нгвалмэ». Бесполезный ход: в одиночку рохир не берет башню…

Если не…

Проклятье!

Финрод снял своего рохира с доски и заменил королем. Посмотрел Гортхауэру в глаза, слегка улыбнулся.

Пройдя все пять полей, рохир может стать королем…

Вала Гортхауэра уже не мог угрожать башне, он ведь находился не между рохиром, нэрвен и башней, а между башней, нэрвен и королем! Следующего хода у него не было. Нэрвен взяла его с ходу.

Оставался один формальный, пустой ход, — белые рохир-король и нэрвен против башни. Гортхауэр смешал фигуры, избавив Финрода от необходимости делать этот ход.

Затем хлопнул в ладоши, призывая стражу.

— Уведите, — приказал он. Стражники встали по бокам Финрода. Эльф поднялся из-за стола.

— Скажи, ты не жалеешь, что отказался выиграть для одного из вас свободу?

Серые глаза эльфа взглянули на него сверху вниз без торжества или насмешки, серьезно и отстраненно.

Гортхауэр махнул рукой стражникам и проводил взглядом облеченную незримой броней фигуру.

Илльо получил ответ раньше, чем думал. Как только вернулся из поездки в Ост-ин-Рован.

Замок пришел в запустение. Старого Рована и его слуг не облагали ни военными, ни трудовыми повинностями — но и не снабжали пищей и одеждой. Старики побирались у бывших своих вассалов. Жалкий конец для пожилого рохира; неудивительно, что он решился на столь отчаянное предприятие.

Утром, входя в трапезную Каргонда, он увидел вернувшуюся Тхуринэйтель. Та что-то пила из кубка — пила как воду, жадно. Но эта жидкость была краснее и гуще, чем вода…

Илльо взял ее кубок, понюхал то, что поначалу принял за старое красное вино…

— Значит, это все-таки ты, — похолодев, он поставил кубок на стол. — Ты пила его кровь… Чью ты пьешь на этот раз?

— Свиную, — пожала плечами Тхуринэйтель. — Перевоплощение отнимает много сил. Она необходима мне, чтобы нести службу…

— Зачем, Тхуринэйтель?… Зачем?

— Ты о том случае? Посмотри сюда…

Она расшнуровала ворот, обнажив шею и то место, где сходились ключицы. Там темнело пятнышко, словно от ожога.

— Это не Берен был ранен. Это я была ранена, — сказала она. — Смертельно. Заколдованной стрелой с серебряным наконечником. Чтобы выжить, я должна была выпить крови…

— И ты…?

— Такова моя судьба, Илльо. За то, что я овладела тайными знаниями, скрытыми от нас Валар, я расплачиваюсь тяжело. Знание Тьмы сжигает — ты помнишь это? Жизнь плохо держится в моем теле. Ее нужно подпитывать свежей кровью, время от времени. Обычно это свиная кровь. Скажи, чем это хуже кровяной колбасы?

— Но в тот раз свиньи под рукой не было, так? — ледяным голосом спросил Илльо.

— Послушай, — Тхуринэйтель ласково коснулась его руки. — Он вызвался сам. Добровольно. Одни только болтают, что готовы отдать возлюбленным всю кровь, а он сделал это… Если не веришь — спроси у него.

— Я спрошу, — пообещал Илльо.

Случай предоставился этим же вечером. Обычно по завершении всех дневных дел рыцари Аст-Ахэ сходились в трапезной. Сдвинув все кресла и скамьи поближе к камину, пели или читали стихи, или вели благородные беседы. Как правило, кроме них никто этом участия не принимал — у горцев были другие развлечения, у орков тоже. Но в этот раз что-то задержало в трапезной Болдога и после трех дней отлеживания спустился из своей комнаты Берен.

Он продолжал попивать вино, сидя в кресле, и Илльо казалось, что он слишком уж усердствует. Когда вино кончилось, Берен взял кувшин и отправился на кухню.

По прошествии недолгого времени из кухни донесся грохот, стук падения чего-то тяжелого, громкое ругательство.

— Не иначе как наш князек на ногах не устоял, — хмыкнул Болдог.

— Не нужно было отпускать его одного, — покачала головой Этиль. — Он еще слишком слаб после ранения.