Тяжесть слова (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 38

Наагасах отполз подальше от берега и осторожно положил ее на пятачке травы. А затем сноровито и очень аккуратно ножом стал избавлять ее от мокрой одежды. Блондин решительно стащил с себя рубашку. Наагасах срезал с нее все, включая нижнее белье. Очень осторожно и долго он избавлял поврежденную руку от рукава. Рука уже стала багрово-синей. Я решительно стала стаскивать с себя платье.

- Что вы делаете? - спросил блондин.

- Он сухое, - сказала я. - Его можно разрезать и завернуть в него Таюну. А вашу рубашку пустить на бинты.

- Вам ехать за подмогой, - сказал он мне.

Я стянула с себя платье и гордо расправила плечи. Оставшись только в нижних юбках, корсете, рубашке, панталонах и чулках. Сапоги я сбросила со словами:

- На лошади они мне нужны не будут, а ей пригодятся.

И опять влезла в седло. Сейчас мысль проехаться на лошади в одном исподнем перед народом не вызывала у меня никаких эмоций.

Меня раздирала боль. Я плавала в этом океане боли, было то жутко холодно, то ужасающе жарко так, что я задыхалась от плотного горячего воздуха. В начале было больше темно. Редко мелькали картинки, сопровождаемые особо сильными вспышками боли. Обеспокоенное лицо наагасаха, волосы у него мокрые... Высокая зеленая трава мерно проплывающая перед моим лицом... Множество смазанных картин и шум, шум...

- Я убью ее!

- Господин...

Перепуганная чумазая Даррила, замотанная в плед... Она неуверенно мне улыбается. Чьи-то голубые глаза и громкий всхлип... Белое лицо наагасаха и слова:

- Что ты хочешь?..

Чье-то незнакомое серьезное лицо с плотно сжатыми губами... Он у меня что-то спрашивал. В ушах постоянно шумит и боль, боль... А потом вдруг стало спокойно. Словно темный полог опустился на меня, и через него перестали проникать все звуки, картинки и ощущения.

Когда я открыла глаза, я долгое время не могла понять, что происходит со мной. Перед глазами было темно. Откуда-то с боку проникало что-то похожее на свет. Я повернула голову, виски взорвались болью, глаза заслезились от тусклого света магического шара. Я с усилием моргнула. Раздалось испуганное аханье. В кресле сидела Даррила и смотрела на меня круглыми глазами. В следующий момент она вскочила, книга, что лежала на ее коленях, упала на ковер. А она сама, задрав юбки чуть ли не до колен метнулась прочь из комнаты.

Я не нашла в себе сил удивиться. В соседнем кресле сидел наагасах. Мне показалось, что он побледнел и слегка осунулся. Он ничего не говорил, просто смотрел. Глаза его как-то лихорадочно блестели. Мы просто смотрели друг на друга, пока не послышался шум и голос Даррилы:

- Я бросилась за вами сразу, как увидела, что она очнулась.

В комнату стремительным шагом вошел тот серьезный мужчина, что пригрезился мне ранее. За ним бежала Даррила. Он склонился надо мной, посмотрел в глаза, попросил показать язык. Высунуть его я смогла не с первого раза. Он любезно помог мне открыть рот. Потом спросил, как я себя чувствую. Я попыталась ответить, но лишь безрезультатно шевелила губами. Он кивнул чему-то и обернулся к наагасаху.

- Кризис миновал. Теперь она должна пойти на поправку, - сообщил он.

- Слава богам! - выдохнула Даррила.

Наагасах лишь прикрыл глаза и откинул голову назад.

- Спасибо, - очень тихо произнес он.

- Это мой долг, - бесцветным голосом отозвался мужчина. - Я вернусь утром. Если что-то происзойдет, зовите меня. Сейчас ей лучше еще поспать. И не напрягать болтовней и разговорами.

Наагасах лишь устало кивнул, а Даррила зажала рот ладошкой, показывая,что она ни-ни. После этого мужчина ушел. А я почувствовала сильную усталость, глаза просто слипались. Я почти уснула, когда почувствовала, что на мне поправляют одеяло. Донесся очень тихий шепот Даррилы:

- Как ты нас напугала...

Следующее пробуждение было тяжелее. Я почувствовала свое тело. Очень болела левая рука и раскалывалась голова. Рука была закована в лубки, а голова замотана толстым слоем бинтов. Стоило мне открыть глаза, как Даррила подскочила ко мне и спросила, не хочу ли я пить. Я хотела. Воду оказалась теплая, с каким-то странным привкусом, но я выпила все. Это простое действие меня так утомило, что я потом долго лежала и восстанавливала дыхание. А Даррила тем временем поправляла мне подушки и одеяло и болтала.

Первое, что я узнала, что лекарь велел мне не давать спать, пока он меня не осмотрит и я не поем. Поэтому она может болтать с чистой совестью. Сама я говорить не пыталась. Не чувствовала себя способной на такой подвиг. Сестра тем временем рассказывала очень интересные вещи. В частности, что у меня была трещина в черепе, которую господин Айден мне залатал. Господин Айден - это тот серьезный мужчина, воспоминания о котором у меня были исключительно черно-белого цвета. Он маг-лекарь. Но мозг я все-таки ушибла. Она так и сказала - ушибла. Поэтому сейчас на моей голове повязка, между слоями которой завернуты мелкие амулеты, призванные унять боль и должные способствовать скорейшему заживлению.

У левой руки было сломано предплечье. Перелом почти у самого локтевого сустава с сильным смещением. Такие травмы быстро не лечатся, даже магией. Кости он срастил, но руку пока беспокоить нельзя. Поэтому ее убрали в лубки, чтобы я в бреду или во сне ее не потревожила.

По телу много ушибов. Особенно сильный правого колена. Оно распухло и приняло багрово-фиолетовый цвет. О расцветке колена Даррила рассказывала с благоговейным видом. Видимо ее это очень впечатлило.

И купание в холодной воде не пошло мне на пользу. Организм переохладился, расстроился и решил простыть. Хорошо хоть без насморка. Иначе бы я захлнбнулась соплями.

Плавно с темы моих повреждений Даррила перешла на повествование о том, как все испугались за меня. Маменьке до сих пор плохо, она почти не покидает комнату. Сейчас правда ей лучше. Батюшка ходит мрачный как туча. Больше всех переживал наагасах. Он не спал почти и совсем не ел все два дня, что я в бреду лежал. Они с Шайшем все-таки умудрились подлить ему сонное зелье питье, и он сейчас спит. Жутковато было здесь с ним сидеть. Если он по комнате мечется, еще ничего. Но когда просто сидит и смотрит на меня не отрываясь, а у самого глаза аж полыхают... Даррила очень впечатлилась.

Она сама здесь постоянно была, спала на кушетке. Но ей это было совсем несложно. А в замке такой бардак! Приехал советник Зосий, а с ним сам король. Вот принцессе досталось. Сказав это, Даррила замерла, и я поняла, что она проболталась. Она осторожно посмотрела на меня и медленно, тщательно подбирая слова, сообщила, что покушение на мосту устроила принцесса Кирата. Она подслала туда своего мага. Наагасах узнал о покушении, еще до его свершения и бросился к нам на подмогу. Не успел. Он был таком бешенстве, что пытался убить принцессу. Шайш не дал. Он и другие наги схватили его и скрутил. Но наагасах успел убить пятерых из охраны принцессы. Просто хвостом в стены вмял.

Я не испытала от этой новости никаких эмоций. Покушалась и покушалась, убил и убил... Какая разница. Так я и задремала под ее бубнение, наплевав, что спать мне нельзя.

Через некоторое время меня осторожно разбудили. Пришел серьезный мужчина. Он на самом деле оказался черно-белым: серые волосы и глаза, белая кожа и серый костюм. Он долго меня трогал и мял, потом отдал какие-то распоряжения слугам и говорил с Даррилой. Она слушала его с самой серьезной мордашкой.

Принесли бульон. Наваристый, приправленный специями, но почти несоленый. Даррила сказала, что надо съесть всю чашку. Это оказалось очень сложно, особенно трудна была последняя половина чашки. После каждой ложки мне требовался перерыв. Даррила заполняла пространство своей болтовней. То просила съесть еще ложку за наагасаха, за нее, за Риолану, за Шайша, Риша, Лоша... За маму и папу она благоразумно не предлагала есть. То рассказывала, как мужественно наагасах бросился за мной в воды реки. Это повествование я слушала с большим интересом, лишь автоматически открывая рот для очередной ложки.