Тяжесть слова (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 39

Когда чашка почти опустела, дверь в спальню отворилась и вполз наагасах. Сонный, всклоченный, в помятой рубахе и с отпечатком подушки на щеке. Он бросил только один довольно мстительный взгляд на Даррилу. Та в ответ с вызовом вскинула подбородок. Больше на нее он не смотрел. Ополз кровать вокруг и залез на нее с другой стороны. Осторожно лег, не сводя с меня гипнотического взгляда, но не прикоснулся. И просто молча смотрел. Я смотрела в ответ. Отвлекась я только на одно мгновение, когда Даррила с сурово поджатыми губами накинула на наагасаха плед. Тот даже не пошевелился. Сон властно навалился на сознание. Снились мне гипнотические глаза наагасаха.

Принцесса Кирата

- Пошла вон!

Горничная посмотрела на меня коровьими глазами и выбежала из комнаты. Твари! Заперли меня здесь, как низкосортную преступницу. Если кому-то решать, может ли эта девчонка жить или нет, то только мне. Я ее родила! Я дала ей жизнь! Значит, я и могу ее забрать! Кто она? Выродок моей крови, которому я милостиво позволила жить. И они смеют меня осуждать?!

Гневные мысли вытестил страх. Он не покидал меня с тех пор, как мне принесли весть, что сюда едет брат. Я не могу позволить ему узнать о ее существовании. Он не поймет... Не захочет понять... А тут еще этот некстати проснувшийся дар и брак с этим змеехвостым. Чем ее будущий герцог не устроил?

Я вскочила и заметалась по комнате. Мысли о брате откликались в сердце щемящей нежностью и отчаянием. Его презрение... Я не хочу этого испытывать. Почему я должна платить такую высокую цену за свои ошибки?

Я зажмурилась, вызывая в памяти давнее-давнее воспоминание. Я совсем молода, девочка семнадцати лет. И он, мой первый мужчина, единственный, рядом с которым мое сердце томится неизбывным голодом. Единственный, чьим вниманием и расположением я дорожу. Мой дорогой брат. О, как он был красив. Молодой, улыбчивый и такой похожий на меня, мой брат-близнец. Мой король.

Мое сердце запело при воспоминании о той единственной ночи, что у нас была. Он был слегка пьян, бесконечно нежен и заботлив. В его объятиях я впервые познала силу плотского удовольствия. Совсем юная девочка я не могла ему сопротивляться и не хотела. Я принимала его жадные поцелуи, горячие объятия и испепеляющее желание. Это была сказочная, волшебная ночь, которую я провела с тем, кого люблю.

А утром разбились мои стеклянные мечты. Опьянение сошло, и он ужаснулся тем, что сотворил. Он просил прощения передо мной на коленях. Клялся, что никогда, никогда не коснется ко мне. А когда я перебила его и, задыхаясь от восторога, сказала, что ему не нужно просить у меня прощения, что я люблю его и это было моя лучшая ночь, на его лице появился еще больший ужас, и он непрестанно шептал: "Что же я наделал..."

Не в силах вынести накатившего раздражения, я схватила стоящую на столе вазу и запустила ее в стену. Осколки разлетелись в разные стороны. Он больше никогда ко мне не прикасался, больше никогда не смотрел так жарко, как в ту ночь. В его взгляде постоянно было сожаление. Он жалел об этой ночи, о моей самой прекрасной ночи. Я пыталась привлечь его внимание всевозможными выходками, но мне все сходило с рук, он словно взял себе за правило не замечать этого. Лишь иногда тихо говорил, что это его вина.

В день, когда он женился, я сбежала в театр и сколесила с ним по стране. Здесь в Старконе я встретилась с графом Авайским. Мое сердце дрогнуло при его виде. Он так напоминал мне брата. Их внешность была так похожа. И я с головой окунулась в этот роман. Меня несказано зло, что он был женат. Судьба словно смеялась, делая всех понравившихся мне мужчин недоступными. Но постепенно моя увлеченность графом сходила на нет.

Граф все же был другим. Каким-то пустым и неинтересным. Он был похож на брата внешне, но совершенно не похож во всем остальном. Я была готова разорвать эти отношения, когда поняла, что у меня будет ребенок. Какой ужас я испытала тогда. Мне казалось, что брат немедленно об этом узнает и проникнется ко мне всепоглощающим презрением, и у меня не останется ни единого шанса получить его любовь.

Срок был большим. Одурманенная своими чувствами, я не заметила изменений в собственном организме. Лекарь сказал, что если сейчас избавляться от плода, то в дальнейшем иметь детей я не смогу. А я хотела... Я мечтала, что мои чувства все же найдут дорогу к сердцу брата. Что он будет моим, и именно я стану матерью его детей. У нас с ним одна кровь? Чушь! Это не имеет никакого значения.

Я решила рожать. Перестала показываться на людях, прожила затворницей все те месяцы, что предшествовали родам. А потом явилась моя дурная ипостась. Кошка не хотела избавляться от ребенка. Я помню те воспоминания, что мне достались от нее. Жалкий пищащий комок розовой плоти, который даже не думал обрастать шерстью. Кошка вылизывала ее, урчала от удовольствия и бросалась на мою единственную служанку, которую я держала при себе. Я помню дикий страх зверя, которому был нужен этот жалкий ребенок.

Взять себя в руки и загнать зверя внутрь я смогла только через две недели. Избавить этот мир от этой ошибки я не могла. Моя тупая половина заходилась ревом, стоило мне об этом подумать. Пришлось отдать ребенка его отцу. Зверь все равно был не доволен. Кошка рычал, рвалась назад. Но я уже возвращалась обратно в столицу.

Брат не должен знать о ребенке. Каждый раз, когда до него доходят слухи о моих мужчинах, он хмурится, укоряюще смотрит, но ничего не говорит. Считает себя виноватым? А может я кажусь ему слишком грязной?

Мысли об этом не давали мне покоя. Что он подумает обо мне, если узнает об этом ребенке? Родить от другого мужчины... Я не могу позволить единственному мужчине, которого я люблю узнать об этом. Нет-нет... Только не это.

Дверь скрипнула, страж мне поклонился, пряча глаза.

- К вам посетитель, Ваше Высочество.

Меня даже не спросили, хочу ли я видеть кого-то. В комнату стремительным шагом зашел советник Зосий. Старый коршун окинул меня цепким взглядом, а я похолодела. Если он здесь, то значит брат тоже.

- Рад видеть вас в здравии, Ваше Высочество, - холодно произнес советник. - Я не займу надолго ваше время. Его Величество просили вам передать, что он посетит вас завтра ближе к вечеру. Ему нужно разобраться с делами.

Последнее слово он произнес так, словно у фразы подразумевалось продолжение: "которые вы натворили". Я гордо вздернула подбородок. Он не имеет права меня осуждать. Отвечать я посчитала ниже своего достоинства. Он церемонно склонил голову и вышел. А грудь сжал ледяной страх. Он узнает, узнает... Нет, он не может отвернуться от меня. Не может!

Я проснулась от звука голосов. Попытка повернуть голову отозвалась тупой болью. И все же я слегка повернула ее на бок. Кресла были пустыми. Медленно пройдясь по комнате взглядом, я увидела Даррилу. Она в полусогнутом положении стояла у двери. Дверь она слегка приоткрыла. Из соседней комнаты, гостиной, и доносились голоса.

- Нет! - резкий, злой голос наагасаха. - Никаких переговоров больше не будет. С меня довольно! Ваша сестра пыталась запятнать репутацию моей невесты, опоила моих людей и пыталась убить мою жену! О каких соглашениях может идти речь?

- Наагасах, в вас сейчас говорят эмоции, - голос был незнакомым, слегка басовитым, очень вкладчивым, вызывающим расположение. - Мне прискорбно, что моя сестра повела себя так по отношению к нашим гостям, но все же личное не должно вмешиваться в сферу государственного. Моя сестра понесет ответ за содеянное, и я сам готов по мере моих возможностей принести свои извинения. Но не будем забывать, что вы прибыли сюда с государственной миссией. Я понимаю глубину вашего возмущения, но не забывайте о вашей миссии.

- Ваше Величество, - обращение было буквально выплюнуто, - как вы правильно заметили я прибыл сюда с миссией от лица своего рода. Прием оказанный мне говорит о степени уважения к моей семье. То, что я здесь увидел, говорит о том, никакого уважения мы недостойны.