Стратегия обмана. Трилогия (СИ) - Ванина Антонина - Страница 184

   Семпрония завороженно слушала Умберто, впитывая каждое его слово. Видя её реакцию, адвокат увлеченно продолжал:

   - Сейчас же пополнить ложу куда проще. Мы не перечитываем старые досье, не ищем кандидатов как таковых. Мы не обращаем внимание на личности, а делаем всё с точностью до наоборот. Наши братья из разных государственных ведомств охотно говорят нам, кого и какой должностью вскоре собираются повысить. Мы же звоним этим людям и предлагаем вступить в ложу, а еще намекаем, что в случае согласия кандидата ждёт скорый карьерный рост, а вот в случае отказа... Так что, редко кто отказывает нам. И когда человек соглашается, мы приглашаем его в отель Эксельсиор, в роскошный номер, где знакомим его с генералами и депутатами, что уже в наших братских рядах. Я на таких встречах присутствую редко, предпочитаю оставаться в тени, а вот Джелли располагается там как хозяин. Потому его и считают истинным главой ложи.

   - А на самом деле это ты, котик?

   - Да, моя догадливая птичка, это я. Но я не эстрадная звезда, чтобы стремиться к известности. В таком деле она ни к чему. А из-за кулисы очень удобно наблюдать, что происходит на сцене, когда марионетки смотрят в зал на зрителей и совсем не замечают, как ты дергаешь их за ниточки, и даже не догадываются о твоём присутствии. Наши новые братья, как один, очень доверчивы и наивны. После приёма в Эксельсиоре они всегда получают повышение по службе, им ведь невдомёк, что получили бы они его и без нас, а так у них создается впечатление нашего всемогущества, ощущение, что только нам они обязаны карьерой, только мы сможем устроить её и в дальнейшем.

   - А есть такие, кто отказывается в самом начале, кто не хочет идти в Эксельсиор?

   - Есть, конечно, - с легкостью признал Умберто, - куда без подозрительных трусов. Но для них у нас заготовлен другой прием. Есть в нашей ложе один актер, он специализируется на имитации различных голосов. Вот он-то и помогает образумить строптивца. Вначале мы записываем образец голоса его начальника, потом даём послушать нашему актеру, он тренируется, подбирает нужную тональность, а потом звонит нашему кандидату и беседует по заранее заготовленному нами тексту, не без импровизации, разумеется. После этого строптивец, думающий, что на наш счёт его образумило вышестоящее начальство, бежит к нам с просьбой принять его в элитарные ряды.

   - И что вы делаете в вашей "Пропаганде N2", кроме того, что повелеваете всей Италией?

   - Ты зря иронизируешь, птичка. Наши люди принимают в парламенте, судах и везде те решения, на которые им укажем мы. Это как с кардиналами на моей вилле - порознь даже депутатам договариваться о единой позиции предстоит долго и не просто, а вместе в интимной обстановке загородной резиденции да еще если кто-то озвучит нужное решение... Поспорят, конечно, пошумят, но всё равно придут к выводу, что решение должно быть единым и на следующий день в парламенте проголосуют за него.

   - А деньги?

   - Что деньги?

   - Откуда же у вас столько денег, чтоб платить всем этим министрам и депутатам за их сговорчивость.

   Умберто рассмеялся и обнял Семпронию.

   - Пышечка, не мы платим им деньги, а они нам, членскими взносами. Есть вещи куда важнее денег. Их хоть и можно купить, но дешевле получить даром от нового брата в знак благодарности за устроенный карьерный рост.

   - И что это?

   - Информация. Братья рассказывают нам всё, что касается их службы, приносят нам бумаги даже с пометкой "совершенно секретно". Потому, что ложа первичнее, ложа важнее. Порой к нам стремятся присоединиться добровольцы, но для них у нас другие условия. Если они хотят стать частью братства, то в качестве вступительного взноса проносят нам компромат на важных лиц. Если они хотят продвигаться по службе с помощью братства, то должны предоставить компромат на самих себя. Наш штатный журналист Мино одно время очень заинтересовался этим обычаем - делиться информацией из разных государственных и частных ведомств. Все свои статейки он писал по материалам, что несли в ложу братья. Потому о его "Политическом обозревателе" и говорили - если хотите знать, кто и у кого, сколько украл, читайте бюллетень Мино Пекорелли. Он использовал информационные ресурсы ложи, ложа использовала его умение иносказательно писать и намекать нужным людям на сулящие неприятности. И эти люди всё прекрасно понимали и спешили изменить своё поведение. Полезный был человек, Мино Пекорелли. Жаль, что дар к иносказаниям стал у него резко пропадать, а сам он покинул ложу. Бедный Мино, он был самым бездарным, но наглым шантажистом, считал, что знает всё и про всех. За это и получил от кого-то пулю в рот.

   Семпрония пораженно ахнула и прикрыла рот ладонью, уставившись расширенными от ужаса глазами на Умберто.

   - Ну что ты, пышечка, - погладив её по плечу, Умберто принялся успокаивать разволновавшуюся женщину, - я не злодей, чтобы мараться об этого говоруна. Мало ли кому он перешёл дорогу, когда заигрался во всесильного и всезнающего журналиста. Может нашему брату премьер-министру, может брату Синдоне. Микеле вообще в последнее время ведёт себя очень странно. Вот недавно выполз из своего нью-йорского убежища, тайно полетел на Сицилию, хотел устроить там госпереворот, чтоб хоть где-то в Италии его не искала прокуратура. Ничего у него с переворотом не вышло, потому что на Сицилии ему честно сказали, Микеле ты заворовался, теперь надо отвечать, а не менять власть, при любой власти по закону отмывание денег и воровство - преступление. Вот он и вернулся в Нью-Йорк, нашёл врача, тот вколол ему анестезию, телохранитель прострелил Микеле ногу, а потом через прессу он объявил, что из Нью-Йорка добровольно не уезжал, его похитили и пытали террористы. Это клоунада, птичка. От таких братьев больше головной боли, чем пользы. Ещё чего доброго, однажды ему взбредет в голову, что во всех его бедах виновата ложа, потому что мы не помогли ему, и он выкинет какой-нибудь неприятный фокус. Да, признаю, мы с Джелли понабрали слишком много людей в наши ряды. Может однажды придётся их подчищать.

   - Подчищать? - сдавленным голосом переспросила Семпрония.

   - Исключать, птичка, - улыбнулся Умберто. - А ты о чём подумала? Сейчас мы с Джелли задумали организовать новую ложу, не в Италии, но поблизости, в Монте-Карло. Первая масонская ложа в Монако, между прочим. Там будет элита элит, только самые преданные и самые полезные из братьев. Вот чем я сейчас занят, пока ты скучаешь без меня.

   - Да котик ты слишком часто пропадаешь и не говоришь куда.

   - Ну вот, теперь сказал.

   - А ты возьмешь меня с собой?

   - В Монте-Карло?

   - Да, - капризно протянула она.

   - Если будешь хорошо себя вести.

   - Буду, мой котик, - произнесла женщина и поцеловала своего адвоката.

   Пока Умберто раскрывал Семпронии масонские тайны ложи П-2, в другом конце виллы после акта плотской страсти Роберто распростёрся на кровати, а Лили водила кончиками ногтей по его коже. Сегодня ей хотелось от Роберто большего и иного, о чём она прозрачно намекала, всё ощутимее впиваясь ногтем в его плечо.

   - Престань, - произнёс мужчина, не открывая глаз.

   - Роберто, - только и произнесла Лили и тут же задумалась, что же ей говорить дальше. - Что случилось?

   - Я хочу спать.

   - Роберто, но мне надо совсем немного, - и поцеловав его в намеченное для пореза место, она добавила, - тебе ведь это нравилось.

   - Да нравится, но не тогда, когда я хочу спать.

   В последнее время он стал делиться с ней кровью куда менее охотно, чем раньше. В самом начале их любовных отношений для Роберто это было лишь игрой, и он охотно потакал Лили в её необычных просьбах дать испить собственной крови. Потом эти просьбы стали для него привычными, и он позволял резать свою кожу без лишних слов. Теперь почему-то ему эта "игра в вампира" перестала ему быть интересной. Но для Лили это не было игрой, для неё это оставалось необходимостью, без которой невозможно жить. Семпрония назвала Роберто скупцом, но для Лили подарки в виде цветов и украшений не были важны. Но сейчас, когда он престал дарить единственное, что она от него исправно ждала, Лили призадумалась.