Черная королева (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 48

Когда оборотень меня обнимал, мир словно расплывался, наполняясь манящим шепотом невидимых теней и взвивающихся в воздух, парящих во мраке лёгких занавесок.

Шёпот заглушал музыку, струной дрожащую в памяти.

Становилось трудно дышать от безумного влечения, и я сама цеплялась за его плечи, прижимаясь теснее.

Под одеялом и пышным балдахином вдвоем было тепло.

Гораздо теплее чем, когда ты, ночь за ночью, спишь на огромной кровати в гордом одиночестве.

Потом где-то одиноко звучал колокол, рождая в душе тревогу. И порывы ветра то ударяли в окна, то стихали.

Я находила в объятиях Миарона утоления своим страстям, но душе покоя по-прежнему не было. Словно что-то незримо разделяло нас.

– Интересно, лисичка, о чём ты думаешь, когда у тебя такое лицо?

Приподнявшись на локте, Миарон с улыбкой глядел на меня.

И пытаясь, чтобы он ни в коем случае не прочёл моих чувств, я обняла его, прячась от вопрошающих взглядов, ответов на которые у меня пока не было.

В очередной раз, скользнув ладонью по его коже, подивилась тому, какая она гладкая, почти нежная.

Но мне не удалось никого обмануть. Из меня всегда была скверная лгунья.

– Что тебя тревожит? Отчего этот странный, напряжённый взгляд?

– Меня тревожит абсолютно всё, – рассмеявшись, постаралась я отшутиться.

Но смех как-то сам собою замер на губах, и я продолжила, уже не тая тоски:

– Да и может ли быть иначе, если все, кто мне дорог, разлетаются, словно птицы, в разные стороны? И летят не в дальние края – на войну. Я научилась за долгие годы справляться с одиночеством, Миарон. И не уверена, что смогу расстаться с ним. Смогу кому-то верить. К тому же ты из тех мужчин, которым всегда нужно оказывать давление, кем-то повелевать. А я не умею подчиняться и не терплю над собой господ. Поладим ли мы?

– Как ты сама не раз говорила: поживём – увидим. Самое главное, что у нас есть любовь. Это несокрушимая сила.

Разве когда-нибудь я говорила, что люблю его?

И люблю ли?

Где-то далеко, под окнами, доносилось бряцание то ли упряжи, то ли оружия. Городская стража нараспев тянула одно и тоже:

«Всё спокойно! Почивайте с миром».

Я лежала, прислушиваясь к тихому дыханию Миарона до тех пор, пока не уснула сама.

Я надеялась, что, когда проснусь, Миарона уже не будет.

Отчего-то по утрам то, что ночью кажется вполне естественным, начинает так сильно раздражать?

Я бы охотно оставила оборотня в мире Лун, куда и наведывалась бы время от времени. Только там, где двое, один правила не устанавливает.

– Не притворяйся, Одиффэ, открывай глаза, – услышала я его бархатный голос. – Я знаю, что ты проснулась. Неужели жалко для своего покорного слуги пары добрых слов?

– Доброе утро, Миарон.

Правда, тон мой вряд ли был добрым.

Я протянула руку для поцелуя якобы являя этим милость. На деле же попросту не давая ему приблизиться к себе на более близкое расстояние.

– И желаю доброго дня.

Я поняла, что моя уловка не осталась незамеченной, заметив, как зло блеснули глаза оборотня.

Схватив меня за руку, Миарон резко подтянул к себе и поцеловал.

С нормальным поцелуем у этого не было ничего общего. Словно печать ставил, застолбив право хозяина.

– Плохая, очень плохая девочка, – прорычал он, зарываясь рукой в мои волосы. – И что мне с тобой делать? Каждый раз, когда мне кажется, что что-то между нами изменилось, я снова вижу в твоих глазах это выражение. Что мне сделать, чтобы растопить этот лёд?

– Дать мне время.

– Знаю я, что ты сделаешь с этим временем. Снова побежишь к своему слащавому красавчику?

Я рассмеялась.

На самом деле он угадал. Именно это я и планировала.

– Должна же я проститься с отцом своего ребёнка? Двуликие знают, когда мы теперь увидимся. И увидимся ли вообще? Ты же не думаешь запрещать мне?

Миарон не ответил. Только медленно поднял голову и посмотрел на меня исподлобья равнодушным, выжидающим взглядом зверя, подстерегающего добычу.

Светлые глаза были полны не злого огня, к которому я привыкла. Они были спокойны и холодны.

Одевшись, оборотень направился к потайному выходу.

– Осторожней! Проход опасен, – предупредила я.

– Опасен для тех, кто носит человеческую личину, Одиффэ. В шкуре зверя многие опасности минимизируются. И эта одна из причин, по котором человеком быть небольшое преимущество.

– Миарон! Будь осторожней…

Но потайной ход закрылся, отрезая его от меня глухой стеной.

Вместе с облегчением навалилось нечто похожее на тоску, порождённое уколами совести.

Миарон честно пытался ради меня обуздать своего зверя. И ещё как пытался.

А что получал взамен?

Я прошлась по комнате.

Ковровый ворс колол босые ноги. Прохладный воздух студил кожу.

В эти ранние часы, пока прислуга и фрейлины не ворвались гурьбой в опочивальню, я ещё могла побыть самой собой – просто женщиной.

Чего бы я хотела, если бы не была королевой? Если бы не была связана обязанностью ежеминутно думать о детях, долге, судьбе государства?

«Тогда бы я уехала с Эллоиссентом и Лейрианом в Эдонию. Выпросила бы у Теи Чеаррэ его маленький домик в лесу и несколько дней отсыпалась бы в нём, бездумно валяясь на кровати. А потом попыталась бы научиться готовить и, если бы повезло, приготовила бы для них что-нибудь вкусненькое».

Я застыла, испуганная подобным признанием собственного «я».

Того самого «я», которое, по моим убеждениям, было давно похоронено.

«Почему Эллоиссент? Почему не Миарон? Не Риан?».

Ответ был прям и очевиден. Потому что ни Риану, ни Миарону не нужны ни маленький домик, ни приготовленный мной ужин.

Им целого мира мало для утоления их амбиций.

Эллоиссент мог бы вписаться в мой маленький рай. Мы бы блуждали по занесённым снегом тропинкам, читали бы книги, обсуждая то выдуманные истории, то новые заклинания. Потом пили бы чай у камина. А когда недостаток эмоций давал бы о себе знать, отправлялись бы в постель.

Женщины никогда не обманываются с выбором мужчины. Каким бы странным он ни казался, он всё равно правильный.

И тогда, много лет назад, и сейчас, став мудрее, взрослее, опытнее я считаю, как и прежде, что с Эллоиссентом у меня был бы шанс на счастье.

А Миарон?

Как бы он не ломал себя, пытаясь мне угодить – не угодит.

И никогда не примет меня такой, какая я есть.

Ему важна не я – важна война со мной, игра, бесконечная, выматывающая борьба характером. Возможность укрощать, ходить по грани, рисковать.

И как только он меня победит, ему станет неинтересно. Захочется новых побед.

«Ты уверена? – шепнул мой тихий безликий собеседник. – Так ли хорошо ты знаешь его? И – знаешь ли?».

Я не знала.

На самом деле я ничего о нём не знала. Он был для меня словно ненастоящим. Не человеком. Я привыкла видеть в нём либо угрозу, либо силу, которой можно воспользоваться. Машину, без страха и жалости, в которую он иногда превращался.

Проблема в том, что я и не хотела знать ничего другого.

Было бы проще, не ставай в моей памяти, как живые, картинки из прошлого – Миарон и Дейрэк, Миарон и Эллоиссент.

Его горячая страсть, направленная на мальчишек, его умение совращать любого – я хотела бы забыть об этом. Хотела бы.

Но я не забывала.

Не могла.

«Забудь», – говорил разум. – «Ты ведь жила с Сиобряном, зная о его отношениях с Лэшем?».

Но отношения у мужа с рыжим с моим появлением остались в прошлом.

И мотивы Сиобряна мне были вполне понятны – он искал тепла, участия, понимания. Брал там, где находил.

После истории с Синьиэрой, вынужденный убить женщину, которую в глубине души любил, Тёмному Королю, как его звали в народе, нужно было время, чтобы снова открыть своё сердце.

Ту дело было в психологической травме.

Но кровожадные садистские игры Миарона я понять не могла.