Червонная Русь - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 76
- Предыдущая
- 76/84
- Следующая
– О чем же говорить хочет князь Владимирко Володаревич? – Ростислав поднял брови. – Уж не беда ли у него какая, сохрани Бог?
– Грех тебе смеяться, Ростислав Володаревич! – мрачно отозвался Колояр. – Сам ведь знаешь! Поехал бы ты с нами по доброй воле, а то ведь… у меня вон пять копий! – Он оглянулся на своих кметей.
Ростислав прикинул соотношение сил. Пятеро лучше, чем двое или трое, поскольку будут друг другу мешать… Был бы он один, то в случае удачи мог бы и прорваться, захватить чьего-нибудь коня и ускакать… опять в лес. Но с ним была Прямислава, которую он никак не мог бросить.
– Погоди, с женой посоветуюсь, – ответил он Колояру и обернулся к Прямиславе: – Ну, что скажешь, душа моя? Поедем к родичам или от ворот поворот дадим?
– Поедем, – неожиданно спокойно сказала Прямислава и тоже встала. – Не век же нам жить, как зайцы под кустами. Поедем, пусть тот, кто тебя обвиняет, в лицо тебе скажет, какой грех и почему на тебя возложил! Поедем! – Она даже тряхнула головой, словно боялась, что муж не согласится с этим решением.
Перемышльские кмети с изумлением смотрели на молодую женщину, которую видели впервые, но которую Ростислав Володаревич почему-то назвал своей женой. И которая почему-то принимала решения вместе с ним, словно и правда была… Внезапная женитьба князя, где-то в лесу и непонятно на ком, была таким невероятным событием, что кметям хотелось протереть глаза и прочистить уши.
Колояр вдруг переменился в лице: он сообразил, кто это может быть. Ведь Юрий Ярославич берестейский уже много дней жил у князя Владимирка, пустился вместе с ним в эту погоню и столько твердил о своей жене, которую-де украл подлый убийца… Слухи о поддельном сватовстве, с помощью которого дочь туровского князя Вячеслава выманили из дома, уже широко расползлись по волости, и десятник теперь смотрел на Прямиславу почти сочувственно. Нельзя было не уважать девушку, которая, несмотря на все препятствия, соединила свою судьбу с тем, за кого ее сватали и благословляли. И нельзя было не пожалеть ее, жену братоубийцы… на которого Ростислав Володаревич так мало был похож!
– Будь по-вашему! – Ростислав обернулся к Колояру и кивнул: – Поедем к брату Владимирку, надо же мне молодую жену родичам показать. Лошади у вас есть?
Запасных лошадей у Колояра не было, и их пришлось одолжить у таишинского тиуна. Перед отъездом десятник побеседовал с отцом Родионом и убедился, что эта невероятная свадьба состоялась на самом деле. Оба его спутника-пленника держались спокойно, даже весело, словно, кроме свадьбы, никаких значительных событий в их жизни не происходило. Да и в самом деле Прямислава теперь чувствовала себя настолько сильной, что смотрела в будущее без страха. Если Бог все же соединил ее с тем, кого ей суждено было полюбить, то и в дальнейшем Он их не оставит! Обвинение теперь казалось ей не страшным, а глупым и вздорным, и она прямо-таки жаждала посмотреть в лицо тем, кто смеет обвинять Ростислава в таком гнусном преступлении. В конце концов, целый город может быть свидетелем, что во время убийства князя Ярослава Ростислав был очень далеко от Лосиной Топи.
Что же касается князя Юрия, то теперь, будучи обвенчанной со своим настоящим суженым, она нимало не боялась встречи с бывшим мужем.
По пути Ростислав расспрашивал десятника о событиях в Белзе, и тот отвечал охотно, временами даже забывая, кого и для чего он везет. Он рассказал и о пострижении Завады с Будилой, о котором беглецы не успели узнать, о том, как на следующий день после их исчезновения обнаружилась пропажа челнока, и таким образом князь Владимирко догадался, в каком направлении следует искать. Собрав ближние дружины, оба князя пустились в погоню, рассылая людей по всем, даже самым мелким, жилым местечкам и обещая большую награду за сведения о беглецах, которые раньше или позже будут вынуждены где-то выйти к людям. Потом князья нагнали владимирский обоз, и тут Толча узнал наконец, кто были его спутники. Надо сказать, что он не очень удивился. Но главные беглецы, то есть Ростислав и Прямислава, которые только и были нужны князьям, исчезли неведомо куда, а троих остальных увели с собой венгры, внезапно напавшие на стоянку владимирцев. Больше никого и ничего они не тронули. Добравшись до Любачева, князь Владимирко послал по пять-шесть человек на каждый из погостов, в каждое село, в каждую весь в окрестностях. И вот Колояр оказался тем счастливым охотником, который настиг дичь.
– А что же венгры? – спросила Прямислава, помня, как венгерский воевода пытался купить ее для князя Юрия.
– Не знаю, княгиня! – Колояр пожал плечами. – Ушли и ушли, нам не до них было. Нас вроде не трогают, хотя, конечно, куда бы им здесь идти?
– Да, любопытно, куда идет по нашей земле трехтысячное войско? – заметил Ростислав, намекая, что над этим вопросом князю Владимирку следовало бы задуматься посерьезнее. – Вот как обложат Звенигород, пока Володьша тут по лесам гоняется…
– Чур меня! – Колояр перекрестился.
– А что же нет? Там ведь одни бабы остались, всех прочих он к Белзу увел.
– Воевода Световик остался! Скажешь ты, княже, – одни бабы! Да разве у князя Владимирка совсем ума нет?
– Не знаю, не хочу соврать! – Ростислав пожал плечами. – Умный в такое дело разве ввязался бы?
Ехали недолго. Оказалось, что Микула Хромец не впустил Владимирка в город, и тот велел поставить свой шатер на берегу реки. Стан дружины растянулся на полверсты, и, когда Колояр со спутниками въехал на берег, все встречные, прекрасно знавшие Ростислава в лицо, выбегали ему навстречу. Ростислав с самым приветливым и непринужденным видом кивал, и Прямислава в душе смеялась над их изумлением и гордилась выдержкой своего мужа. Она была так восхищена им, что у нее даже мелькнула мысль: пусть бы он на самом деле был убийцей брата, для нее он остался бы прежним. И нет такого греха и преступления, которое заставило бы ее отвернуться от него, пока он любит ее… «Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю», – говорил Господь. И если Бог есть любовь, то и любовь есть Бог, всякого грешника делающий белее снега.
Новость опередила их, и, когда они приблизились к княжескому шатру, князь Владимирко уже стоял перед откинутым пологом. Прямислава впервые увидела деверя и с любопытством вглядывалась в его продолговатое лицо с рыжеватыми бровями и усами. Князь Владимирко старался придать себе грозный и решительный вид, но у него это плохо получалось. Видно было, что он растерян. Прямиславе он совсем не понравился.
Но князь Владимирко пока не замечал своей невестки и глядел только на брата. Не так он представлял себе эту встречу. Ростислав вел себя так, словно приехал просто навестить брата, с которым и не думал ссориться. Ростислав сошел с коня, привычно бросил повод отроку, помог сойти на землю Прямиславе и вместе с ней подошел к шатру. Князь Владимирко невольно попятился.
– Здравствуй, Владимирко Володаревич! – Ростислав вежливо поклонился, как младший старшему. – Слышал я, что ты меня видеть пожелал? Так вон он я! Из-за стола встал, собственной свадьбы не пожалел. Вон, люди подтвердят!
Он слегка кивнул в ту сторону, где стоял Колояр, и улыбнулся. Растерянность Владимирка Володаревича придавала ему уверенности, и все вокруг прислушивались к его словам, затаив дыхание.
– Так-то ты… – начал князь Владимирко, пытаясь говорить грозно и внушительно, но запнулся, потому что сам не знал, что хочет сказать. – Что же ты натворил, Ростила? – вдруг совсем другим тоном прибавил он и даже всплеснул руками, будто перед ним был ребенок, который в новой рубахе бухнулся в грязную лужу. – Смерти ты моей хочешь! Как же тебе такое в голову пришло – на брата единокровного руку поднять? Сколько лет мы жили, дружно жили, как братья, не думал я, не гадал, что в нашем-то роду такой грех случится!
Голос его дрогнул, он махнул рукой и отвернулся, утирая слезы. Прямиславе вдруг стало его жаль: брата Ярослава он, как видно, любил по-настоящему и был весьма удручен потерей.
- Предыдущая
- 76/84
- Следующая
