Дикая охота. Колесо (СИ) - "Aelah" - Страница 11

- Принимаешь меня за новорожденного болотного огонька? Уверена – я сама видела ее нынче ночью. И сестры видели. Она огромна, Мара, как никогда огромна…

- Но Бессмертный еще не зовет вас?

- Нет, - кельди покачала головой, - Лес не хочет покуда засыпать, и мы вместе с ним. Круг еще не замкнулся.

- И то славно. Коли так, все в порядке, - Мара и сама не больно-то верила в свои слова – не каждый день звезда, из века в век рождающаяся на небе в один и тот же час, начинала новый путь по небосклону на два месяца раньше положенного срока.

Кельди вяло кивнула. Она прекрасно ощущала, о чем думает ведьма, и была абсолютно согласна с ней – однако сейчас они лишь ворошили пыль, не более того. Ведьма взглянула вверх, на синие просветы неба сквозь яркую зелень. Солнце успело проделать больше половины пути, пока они с кельди продирались сквозь заросли по неприметной тропке. Дух остановился:

- Дальше не пойду, Мара. Сама уж иди, я к сестрам вернусь. О, постой! – кельди скрылась в зарослях. Громкий треск в кустах и ругань свидетельствовали о том, что дух пытается что-то отыскать. Через пару минут кельди возникла перед ведьмой с холщовым, грубо сшитым мешочком в руках, который тут же протянула Маре, - Держи вот! Клюква сушенная, тебе в дорогу. Сама собирала на болотах, сама сушила…

- Сама ткань для мешочка воровала у путника, остановившегося на ночлег в здешних местах, - ехидно подсказала ведьма, пряча дар кельди в сумку, - У тебя там тайник, что ль?

- Не без этого, - скромно потупилась кельди, - Прощай, ведьма. Доброй тебе дороги.

- Спасибо. Увидимся в Ночь Сна.

Кельди изящно склонила голову в знак прощания, а затем, приподнявшись в воздух, картинно протянула руки к ведьме и зашипела:

- До с-с-свидания, чародейка. Будь ос-с-сторожна, ибо лес-с-с – опас-с-сное мес-с-сто…

Мара вздохнула, усмехнулась и продолжила путь сквозь гарварнские леса. Ведьма чувствовала, что кельди глядит ей вослед разноцветными глазами – пока женщина не скрылась в глубине чащи.

Бесконечные леса Гарварны тянутся из самого сердца Бар-эс-Тиллада и расползаются темным пятном по всему континенту. На картах видно, как от центра – самой дремучей чащи – расходятся ручейки-рощи, близ которых ютятся города и селения. Лес все разрастается, окружает деревьями тракты и дорожки, а старые люди говорят, что однажды весь Бар-эс-Тиллад сгинет под лесами Гарварны…

День в пути пролетел быстро и незаметно. К вечеру Мара наконец выбралась к неглубокому овражку, стены которого густо заросли темной зеленью плюща – он-то и скрывал вход в Криницу Бессмертного. Мара спустилась по крутому склону, придерживаясь за вылезшие жесткими петлями корни деревьев и дикой лозы. Когда она наконец оказалась в каньоне, солнце уже целовало край земли. Первый осенний вечер, пахнущий дорожной пылью и дикими травами, обнимал колдунью. Мара глубоко вдохнула терпко-сладкий воздух и закрыла глаза, опускаясь на нагретую солнцем землю и ощущая каждым позвонком дрожащую нить энергии, тянущуюся глубоко под почвой. Ощутила стаю, все еще прячущуюся в своих норах. Ощутила, как златовласая лиреана выныривает из темных глубин пруда, сбрасывая с себя оковы сна. Ощутила, как просыпается то, что веками живет во тьме ночей – дикое, сильное и свободное. Не причиняющее ни вред, ни благость.

Ведьма знала – нужно отпустить волков, прежде чем она спустится во тьму Криницы. Они слышали зов, где бы она ни была, но ей необходимо было увидеть Тень. Мара дышала медленно и глубоко, вслушиваясь в биение своего сердца. Гулкая тишина внутри нее не имела ничего общего с лесной тишиной, в которой жили тысячи звуков. Ведьма считала: раз-два, раз-два, раз-два… Пока ее сердце наконец не остановилось. В тот самый миг она успела увидеть в калейдоскопе цветных искр, из которых состоял мир, золотистый клубок в молочном мареве тумана – ту нить энергии, которая рождала духов и тонкие видения, сердце Бессмертного. Словно золотая вышивка на сером бархате… Увидела – и всей сутью своей устремилась к нему, сбрасывая одну оболочку и обретая совсем иную.

Волчица, сотканная из тончайших витков тумана, поднялась с земли и отряхнулась. Огляделась, привыкая к новым ощущениям и запахам, ударившим ее в момент пробуждения. Луна скользнула серебристым светом по призрачной шерсти животного. Волчица переступила с лапы на лапу, озираясь по сторонам. Рядом лежала молодая женщина – казалось, она спала, но зверь не слышал ее дыхания. Волчица склонила голову набок: да уж, ведьма, как бы не приняли за труп… Ну да ладно. Быстро вернусь.

Под лапами пружинила мягкая трава. Призрачная волчица неслась меж деревьев с огромной скоростью – человек не заметил бы мелькнувшую туманную тень, не почувствовал бы ее движения, даже если бы она пробежала в двух шагах от него. Духи – те заметили бы. Они были такими же, точно такими же, как и она в этот момент. Волчица наслаждалась своим бегом и свободой от тела. Ночь только начинается… Она с сожалением отогнала мысли о свободе – ее тело не продержится без нее долго.

Волчица выбежала на освещенную луной поляну. В обычное время она призывала волков колдовским зовом, данным ей еще при рождении. Закрывая глаза, она соединялась со всем миром и будила своих собратьев. Сейчас же – иначе. Все будет иначе… Наконец-то.

Подняв морду к небу, волчица закрыла глаза и коротко взвыла. Когда тихий звук, больше похожий на плач или осторожную распевку, смолк в лесной тиши, в груди зверя родился настоящий вой. Волчья песня, эхом отозвавшаяся во всех уголках леса, шла от самого сердца. Дух, прячущийся в теле ведьмы, наконец ощущал свободу.

Тень вышел на поляну первым – как и всегда. Старый волк смотрел на дикого туманного зверя несколько долгих мгновений, а затем присоединился к ней. Песня разливалась в тишине густой волной серебра. Лунный свет, огромная тоска, кровь и бесконечный бег вплетались в мелодию звериных голосов. Пляска огоньков, круговерть времени. Огненное колесо со спицами, гаснущими по одной и загорающимися вновь. Одно живое сердце, одна песнь – та же, которую Мара слышала глубокой ночью. Лес слышал своих детей, а ветер беспокойно качал кроны столетних древ. Тихий шелест вторил волчьему вою, соединяясь с ним в самую древнюю песню мира.

Волк взглянул на нее, и в янтарных его глазах плавился свет. Ни образа, ни звука, ни слова – они стояли друг напротив друга, ощущая все несказанное. Тень склонил косматую голову, а затем неспешно потрусил в гущу деревьев, ведя за собой братьев и сестер. Мара проводила его взглядом и сорвалась с места стрелой, скрывшись среди деревьев. Волчица бежала так быстро, как только могла, захлебываясь ветром и этим волшебным чувством свободы. Скорее, еще скорее, до боли в лапах!.. Над головой мелькали звезды и паутины ветвей, и ей отчаянно хотелось остаться. Она бы вечность была вот такой, засыпала бы зимой с другими детьми Бессмертного, ощущала бы бесконечность гораздо ярче, чем ощущает ее ныне. Здесь, вот так, вот такой – остаться и не возвращаться, позволить желанию взять над ней верх и… Нет.

В темноте гораздо больше цветов, чем видят люди. Она не ограничена черным и темно-синим, серым и бурым. В ней – сотни оттенков и поразительных сочетаний. Волчица глядела на собственное тело, лежащее на траве. Лунный луч гладил острый профиль и бросал нежные тени на скулы, ключицы, шею, на плечи, едва прикрытые белым воротом. Черты ее лица истончились, казались эфемерными и ломкими. Неужели так важно возвращаться в эту оболочку? Становиться уязвимым созданием, которое так похоже на хрупкий тростник – того и гляди, сломается на ветру… Волчица почти по-человечески вздохнула и шагнула к телу, закрыв глаза и внутренним взором находя то самое золотистое свечение с родным, до боли знакомым запахом.

Пустота нахлынула внезапно и резко, растекаясь по нервам горячим свинцом. Ведьма изогнулась, хватая ртом воздух и давя в груди пронзительный крик.

- Чтоб тебя… - прошипела женщина, разжимая кулак. Дух всегда возвращался так, словно мстил ей за вынужденное заточение в человеческом теле.