КГБ в Афганистане - Кучерова Лариса - Страница 6

Захват базового района душманов в Джаваре афганской армией планировался с особой тщательностью. Это была одна из первых крупнейших операций, которая проводилась силами афганских войск (войска ограниченного контингента оказали поддержку лишь штурмовой авиацией и артиллерией). Ее успешное проведение имело большое военно-политическое значение. На территории этого района находились огромные склады боеприпасов и оружия. Функционировала линия по производству винтовочных патронов. Отсюда вещала на подконтрольную законной власти территорию радиостанция. Здесь находился штаб, координировавший действия бандформирований в регионе, и центр подготовки боевиков под руководством пакистанских и американских советников.

Василий Стельмах и старейшины местных племен. Хост

Взять этот район с наскока было невозможно. Его надежно защищали мощные системы ПВО и оборонительных сооружений, а также природный горный рельеф.

Разведка велась всеми силами и средствами, которые были в распоряжении советской и афганской сторон. Были задействованы военная разведка, разведка погранвойск и МГБ Афганистана, аналогичные структуры разведок ограниченного контингента. К моменту начала операции афганское командование располагало подробной информацией о системе укреплений и обо всем, что происходило в этом районе.

Для большей уверенности в успехе необходимо было заручиться поддержкой местных племен. Провели большую работу со старейшинами. Восток – дело тонкое. Не обладая реальной властью на местах, афганские правительственные структуры не орудовали теми же базарными методами работы с племенами. Кого-то просто подкупали, кого-то привлекали обещаниями не обстреливать их территорию или предоставить какие-либо привилегии, с кем-то играли на душманских «перегибах». Тем же способом действовали и контрразведчики. Понимать все тонкости межплеменных и междушманских отношений, виртуозно играть на них было их профессиональным коньком.

Так или иначе, имея мощные вооруженные формирования, многие племена, пообещавшие душманам поддержку, не сделали в сторону правительственных войск ни одного выстрела. Отмолчалось и племя тани, работу с которым вел Стельмах со своими подопечными.

Успех операции был полным.

Захваченное трофейное оружие выставили на всеобщее обозрение: сотни стволов ДШК, несколько танков Т-54, Т-55, минометное вооружение, английские комплексы ПВО «Блоупайп». Стельмах ходил по захваченному району. Внимание его привлекли неуместно белые среди всеобщего хаоса листки бумаги, разносимые ветром. Поднял один из них. Глаза побежали по строчкам. Не веря везению, перечитал еще раз. Потом схватил другой, третий листок. От неожиданной удачи перехватило дыхание: выжженная земля была усыпана секретными документами душманского штаба, в которых содержалась подробнейшая информация о внедренных в правительственные структуры агентах, их собственноручные доклады о своей деятельности, отчеты о проведенных диверсиях.

Срочно организовав оцепление территории, Стельмах лично проследил, чтобы ни один листок не потерялся. Бойцы кропотливо собрали все до единого. Среди них оказались и отчеты заместителя начальника связи дивизии, полностью его обличающие (соответствующая экспертиза подтвердила идентичность почерка). Видно, ему и в страшном сне не могло присниться, что эти документы когда-нибудь попадут в руки сотрудников военной контрразведки. В них, не скупясь на краски, он подробно рассказывал о своих «подвигах». Когда его арестовали, выказал искреннее удивление. Но, увидев свои отчеты, понял, что не имеет смысла отпираться. Медленно закурил предложенную сигарету и, выпустив несколько колец дыма, начал говорить…

– Еще в первой командировке мне приходилось бить по рукам нашим расторопным «дельцам»… То начвещ машину мыла решил «налево толкнуть», то предприимчивые бойцы вареными патронами торговали… Но то, с чем мне пришлось столкнуться во второй командировке, превзошло по своей низости все допустимые рамки.

…Советник начальника медслужбы афганской дивизии советский подполковник Ткаченко крал все подряд. Ничем не брезговал. Продавал афганцам медикаменты, продукты. Спекулировал привезенной из Кабула водкой. Не гнушался даже кусок мяса из кухни для афганских офицеров стянуть. Зайдет, молча сунет мясо в мешок и тащит, не обращая внимания на причитания бегущего следом афганского солдата.

До поры до времени у Стельмаха руки до этой гниды не доходили. Но когда он получил информацию, что советник продает душманам медикаменты, терпение его лопнуло.

Прямых доказательств контакта с духами не было. И все же из Афгана решили его убрать от греха подальше, а для начала «пропустили» дельца Ткаченко через партсобрание. В конце рабочего дня советские советники собрались в тесной душной комнате. Жара страшная. Тягучий воздух. Дышать нечем. Народ выступает ни шатко ни валко.

Виновник собрания сидит, словно именинник, в кулак посмеивается. Мол, мне от вашего выговора ни тепло ни холодно. Пишите что хотите, бумага все стерпит.

Вдруг один офицер не выдержал:

– Ты, сукин сын, скажи, зачем джинсы в лавке на базаре украл? Да еще расскажи, как тебе афганцы морду били за это, когда догнали. Неужели за все время на джинсы не наворовал?

В комнате повисла гнетущая тишина. Горе-советник побледнел. Тщательно скрываемый факт всплыл в самый неподходящий момент.

– Смалодушничал, братцы!

Лавина негодования взорвала тишину. На выражения и эпитеты не скупился никто. Страсти были накалены до предела. Пряча от всех глаза, Ткаченко, съежившись, сидел на стуле. Ухмылка сползла с лица. То и дело он вытирал платком вспотевшие ладони. Жалкий. Затравленный. Всеми презираемый. Звучали слова решения: «Исключить. Разжаловать до рядового. Уволить. Досрочно отправить из Афганистана».

Однако в высших инстанциях решение первичной парторганизации не утвердили. Боялись раздуть столь грязное дело. Из партии-то его исключили, но увольнять из армии не стали. Понизив в звании, тихо и без шума откомандировали в Союз на нижестоящую должность.

Уезжая, он так и не раскаялся. Последнее, что Ткаченко сказал, стоя на афганской земле, – слова проклятий в адрес контрразведчика Стельмаха…

– Несмотря на все трудности и ужасы той войны, это был самый яркий и интересный период моей жизни… Там прошло мое возмужание. Там я прошел становление как офицер военной контрразведки. Там я узнал настоящую цену себе, цену дружбе и новый уровень ответственности, которая познается только на войне.

…Судьба безжалостно разбросала по жизни боевых друзей. Затерялся где-то весельчак и балагур бывший комбат капитан Андрей Мир-Якубов. Ему, крымскому татарину, «пятая графа» помешала получить звание Героя Советского Союза – ограничились орденом Красного Знамени. Где теперь бывший замкомбрига майор Игорь Карамышев, который во время боевых действий всегда добивался максимального результата с минимальными потерями? Разошлись пути-дороги с замполитом из Барановичей, белорусским поляком Эдмундом Свирбутовичем, вместе с которым на себе вытягивали из-под обстрела раненого бойца. Навсегда остался молодым командир взвода, талантливый поэт, лейтенант, Герой Советского Союза Александр Стовба. Так и не повел он под венец ждавшую его невесту. Так и не увидел изданным сборник своих стихов.

Друзья-сослуживцы, однополчане приходят в гости только по ночам, в воспоминаниях и снах, в которых апельсиновый шар солнца все так же садится за застывшие валы каменного океана. А над ними огромное небо… До самой Родины…

Войдя в Афганистан, части и подразделения сороковой армии буквально сразу оказалась в цепком прицеле разнокалиберных вооруженных формирований, разделивших страну на множество контролируемых ими районов. Боевые операции душманских отрядов стали серьезной проблемой для войск ограниченного контингента уже в начале 1980 года. В связи с этим на базе пятого управления ХАДа было создано специальное подразделение по борьбе с бандформированиями, которое возглавил доктор Баха. Для оказания помощи в налаживании работы нового подразделения из Москвы прибыли несколько советников. Главным советником доктора Бахи был назначен руководитель Управления «С» КГБ СССР полковник Николай Денисенко. Вместе с другими советниками в Кабул прилетел майор Владимир Гарькавый. В Афганистан его направили сразу по окончании спецподготовки в разведывательно-диверсионной школе в Балашихе. За те четыре года, которые он провел в Афганистане, ему неоднократно приходилось менять имена и обличия. В зависимости от решаемых задач, Владимир Владимирович действовал и под видом местного жителя, и под видом гражданина третьей страны. Недаром за годы учебы в институте иностранных языков и Институте им. Дзержинского КГБ СССР он в совершенстве овладел персидским и немецким языками. Эти строки – его воспоминания о том далеком, но не забытом времени.