Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 106

– Шутишь?

– Само собой, – он потянулся к тарелочке с несколькими конфетами, но отдёрнул руку. – Не представляю, как их можно есть.

– Кажется, это довольно просто.

– Я о вкусовых качествах. Не люблю шоколад с добавлением спирта или коньяка. А здесь даже коржи аквавитом пропитывают.

– В Англии подобную процедуру проворачивают с хересом. Симона обычно замачивает изюм в паре ложек рома, в итоге получаются довольно вкусные вещи. Ты пробовал её кексы?

– Нет.

– Неужели Челси ни разу не предлагала тебе остаться на обед с ними?

– Предлагала, но…

– Ты отвечал отказом.

– Да. Не люблю стеснять посторонних людей.

– Мне казалось, что ты вполне успешно заменил им меня. Более того, вписался в коллектив с большим успехом, – произнёс Ромуальд, откладывая в сторону салфетку и столовые приборы.

– Родственная ревность?

– Вовсе нет. Констатация факта. Моё взаимопонимание с родственниками приказало долго жить. Впрочем, в последнее время Челси неплохо справляется с ролью сестры. Мы даже разговариваем не на повышенных тонах.

– Купи ей сувенир в подарок. Ну, или свитер с оленями.

– Скажу по секрету, она их ненавидит, потому не стану рисковать. Лучше поищу красный пиджак производства местных дизайнеров.

Тема подарков повисла в воздухе. Рождество уже прошло, приближался новый год. В Норвегии особо ничего в этот праздник друг другу не презентовали, большим размахом было ознаменовано празднование Рождества. Илайя и Ромуальд подарками не обменивались, продолжая придерживаться линии, выбранной заранее. Они приехали сюда вместе, но этот жест не имеет второго дна, всё чисто символически. Подарков нет и не предвидится, потому что со стороны будет выглядеть двусмысленно.

Ромуальд потянулся, ухватил с тарелки одну конфету, раскусил её. Традиционный напиток полился в рот, позволяя составить общее представление о вкусовых качествах. Травяная настойка, только крепкая довольно, а так – ничего особенного.

– Вкусно?

– Нормально, – ответил, кашлянув.

Напиток оказался на любителя и теперь прошёлся наждаком по горлу. Всё-таки Ромуальд оставался консерватором, когда речь заходила о напитках. Его предпочтения были очевидны, и он мог неоднократно подтвердить, что если будет пить что-то исключительно для удовольствия, в попытке слегка расслабиться, выбор падёт на проверенный годами и временем Jack Daniels.

– Я и вижу.

Илайя хохотнул коротко, не удержался и засмеялся, откинувшись на спинку стула. Ромуальд чуть прищурил глаза, не представляя, что стало поводом для столь активного проявления эмоций и для смеха. Самым простым вариантом было бы предположить, что напарник по сцене где-то умудрился достать наркоту и обкурился, но от него ничем таким не пахло. Он просто сидел, рассуждал о необходимости покупки свитера, потом начал смеяться.

– Я не болен. И не обкурился. Просто выражение лица…

Он не удержался и вновь засмеялся, закрываясь ладонями.

Этот свитер был ему великоват, потому рукава сползали, практически наполовину закрывая кисти, но зато пальцы были отлично видны. Красивые пальцы, красивая ладонь, достаточно ухоженная, но без модных штучек вроде лака на ногтях.

– Сложно поверить, что оно нормально, когда ты так кривишься.

– Там есть анис. Терпеть его не могу. Он напоминает какое-то мерзкое лекарство родом из детства.

– Да ладно, – Илайя поправил рукава свитера, открывая всю ладонь. – Извини, но это действительно выглядело забавно.

– Как насчёт того, чтобы позволить мне посмеяться?

– То есть?

– Да-да, именно.

Ромуальд усмехнулся, потянулся к десерту, ухватил одну конфету и протянул её собеседнику. Илайя продолжал сжимать обеими ладонями горячую чашку. До этого момента он никак не мог прийти в себя после длительной прогулки по холодному городу, теперь же чувствовал, что кровь по венам побежала быстрее. Достаточно только представить, как он подаётся немного вперёд, Ромуальд подносит конфету ближе к его губам, предлагая попробовать её именно так.

Ему казалось, что стоит надавить чуточку сильнее, как фарфор под пальцами раскрошится, и крупные острые осколки вновь надрежут кожу, только он этого даже не заметит, полностью погрузившись в ощущения, затмевающие всё остальное.

Длительное время им удавалось с переменным успехом играть в друзей. Ну, не друзей, конечно. Приятелей, решивших выбраться вместе от нечего делать, потому что остальные знакомые успели прибиться к той или иной компании, а их оставили аутсайдерами. Сейчас он особенно ясно понимал, что с самого начала глупо было ратовать за подобную трактовку сложившейся ситуации. Ромуальд позвал его сюда не под влиянием обстоятельств, проникнувшись собственной теорией об одной большой актёрской семье, в которой обязательно должна быть притирка и феноменальное взаимопонимание. Ромуальд пригласил его, подхватив историю не каждого по отдельности, а обоих, с того места, на котором они споткнулись чуть больше месяца назад. Или месяц? Точно он уже сказать не мог.

Никто не обязывал его забирать конфету ртом. Подставить руку, позволив выскользнуть шоколадке на ладонь, самостоятельно поднести к губам и раскусить. Как вариант, взять новую и не гипнотизировать подношение взглядом. Но он продолжал смотреть, представляя, как развернутся события, если он это провернёт. Что скажет Ромуальд? Промолчит? Сделает вид, что это само собой разумеющееся явление? Или же засмеётся, заявив, что надежды оправданы от и до?

Илайя сглотнул. Бесшумно, но ему всё происходящее виделось с иного ракурса. Он представлял, что все посетители кафе разом обернулись в его сторону и теперь наблюдают за тем, что он делает.

Как делает.

С кем делает.

Ромуальд не до конца понимал, что заставляет его держать конфету на вытянутой руке, будто приманку. Ясно же, что Илайя возьмёт себе с тарелки или выхватит из его пальцев, но не сделает того, чего Ромуальду сейчас хотелось. Джулиан бы точно не сделал, ещё и попенял бы относительно норм поведения в обществе, которые стоит соблюдать, не идя на поводу у сиюминутных желаний. Ему не нравились подобного рода игры, а имидж обязывал держаться на расстоянии от Ромуальда, изображая просто хорошего приятеля. Илайя мог поступить по-разному, в зависимости от своего настроения.

Наверное, именно так и будет.

Да, несомненно.

Зубы прикусили губу сильнее, чем следовало. Кровь не выступила, но боль была ощутимой, будто отрезвляющей. Призыв перестать сидеть в одной позе. Нужно что-то сделать или что-то сказать. Снова вернуть оживлённую беседу, обсудить свитер для Челси или серёжки пирсинга для неё же. Вторым она обрадуется сильнее – Ромуальд не сомневался.

– Ха-ха? – спросил Илайя.

Ромуальд собирался ответить. Сказать, что больше не хочет смеяться, и вообще это была только проверка, однако оборвал себя на полуслове, почувствовав прикосновение руки, согретой теплотой чайной чашки, к холодному запястью.

– Тебя хочется развращать, знаешь? – произнёс, не особо отдавая себе отчёт в том, что говорит.

– Нет. Не знаю.

– Лжёшь.

– Теперь стал просвещённым. Раньше не знал.

Илайя усмехнулся и надкусил конфету, отхватив небольшой кусочек. Как раз так, чтобы не коснуться губами пальцев, предлагающих лакомство. Жидкая начинка с явно выраженным запахом алкоголя побежала по пальцам. Ромуальд схватился за салфетку и выронил её в тот момент, когда траекторию движения напитка повторил кончик языка, влажного и горячего.

– Просто хочется, – выдохнул Ромуальд, закрывая глаза, попутно радуясь тому, что их столик находится в отдалении, и за ними никто особо не следит.

– Чего именно?

Илайя подул на влажную полоску, оставленную языком, после чего вновь вернулся к своей чашке, будто ничего не было.

Ромуальд забросил вторую половину конфеты в рот, разжёвывая её медленно. Даже не разжёвывая, а позволяя расплавиться на языке. После чего всё так же, не меняя тональности, признался:

– Тебя.