Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 154

Одного жеста оказалось достаточно, чтобы понять, в каком настроении он сейчас находится, какими мыслями занят и готов ли к диалогу.

По всему выходило, что Илайя не планирует разыгрывать трагедию в лицах, заламывать руки и начинать бросаться упрёками, обвиняя и возвращая Ромуальда на исходную позицию, не наседая на него с воплями: «Ты виновен. Свою вину тебе никогда не искупить».

Ничего подобного не наблюдалось.

Илайя с готовностью откликался на предложение поговорить и не планировал уходить в глухую несознанку, обязывая собеседника искать подход, задавать наводящие вопросы и носиться вокруг в попытке по вздоху понять, где именно совершил промах.

– И своей тоже. Но мы ведь не об этом говорим, правда?

– Правда.

– Знаешь, это достаточно… удобно. Да, пожалуй, именно удобно – самое подходящее слово, способное охарактеризовать моё поведение. Изображать на лице вселенскую скорбь и невозможные страдания, отчаянно пестовать жалость к себе, осуждая посторонних людей за непонимание и нежелание гладить меня по голове, утешая. В любом случае, стоило понять, что мне никто ничего не должен. Они не обязаны стелиться передо мной, выполняя сиюминутные прихоти. Да и не только сиюминутные. Это сложно признавать, но я…

– Идиот? – подсказал Илайя, всё-таки делая небольшой глоток.

– И это тоже.

– Ошибки всегда труднее признавать, нежели совершать. А исправлять – сложнее всего. И Джулиан…

– Что такое? – Илайю это упоминание озадачило.

Честно говоря, они не особо часто разговаривали о личности этого человека, хотя в былое время Ромуальд, конечно, откровенничал понемногу. Но это была малая толика его познаний. Капля в море.

– О покойниках принято говорить только хорошее, ну, или хранить молчание. Мне не хочется поливать его грязью, стараясь принизить и окончательно сравнять с землёй. Всё-таки у меня были к нему определённые чувства…

– Чувства? Не любовь?

Очередная формулировка вновь заставила Илайю вмешаться в признательную речь, превращая монолог в полноценный диалог.

– Не знаю, – ответил Ромуальд, выдержав небольшую паузу. – Не могу сказать точно.

– Если это из-за меня, точнее, из-за моей реакции, то не нужно принижать свои чувства к Джулиану. Просто говори всё, как есть, не обеляя, но и не очерняя.

Илайя улыбнулся, давая понять, что действительно всё это понимает и принимает, как один из важных элементов прошлого.

– Это было достаточно сложное чувство, о котором я могу рассуждать часами, но ничего толком не разъясню, лишь запутаю сильнее.

– Может, попытаешься?

– Может, – Ромуальд улыбнулся и поднёс кружку к губам. – Иногда желания затуманивают мозги и не позволяют мыслить логически. Иногда хочется почувствовать себя тем, кто имеет в руках реальную власть и применить её на практике, а не ограничиваться словами. Иногда такие действия перетекают в ошибки. Это были первые серьёзные отношения в моей жизни, и я старательно убеждал себя, что любовь обязана вписываться в определённые рамки. Их же устанавливал, ориентируясь, в основном, на Джулиана и его личностные характеристики. Предвзятое отношение к происходящему, никакой объективности. У меня не получалось осаживать его, вовремя нажимая на все кнопки, которые только имелись под рукой. Когда речь заходила о нём, логика мне отказывала. Так или иначе, но Джулиан был мне дорог. Было время, когда я оказался максимально близок к тому, чтобы всерьёз полюбить его, а потом остались лишь воспоминания, но я отчаянно за них цеплялся, лелея былое. Мне хотелось восстанавливать справедливость, не думая о том, есть ли хоть какой-то толк в этих поступках. Отсюда и стремление отыграться на человеке, который, вроде как виновен во всех бедах. Не обязательно на тебе, ты же знаешь. Это мог быть любой другой кандидат, выбранный Челси для этого сомнительной ценности противостояния. Она пыталась найти совершенное оружие и, наверное, впервые в жизни не ошиблась с выбором, сделав лучшую из возможных ставок. Это всё равно, что прийти в казино с последними центами в кармане, кое-как наскрести денег на одну фишку, сделать ставку и сорвать многомиллионный выигрыш. Челси это удалось.

– Ещё немного, и я почувствую гордость за звание, пожалованное мне.

– Которое?

– Совершенное оружие.

– Не могу сказать, что переигрываю с такой характеристикой.

– Неужели?

– Ты понравился мне ещё в первую встречу, когда продемонстрировал полное отсутствие манер и нежелание продолжать общение. И мне отчаянно хотелось догнать тебя в толпе, однако ограничения, наложенные отношениями, уже имевшимися, заставили отказаться от идеи и больше к ней не возвращаться. Два месяца относительного спокойствия, а потом моментом – ворох проблем. Джулиан, которому пророчили улучшение, внезапно хватается за наркотики и заявляет, что они помогают ему избавиться от боли. Сестра говорит, что нашла кандидата на роль. Я приезжаю, чтобы познакомиться с ним, а встречаю…

– Меня.

– Правильно, тебя. И мои ощущения в тот момент сложно передать однозначно. Наверное, эти слова будут походить на какое-то шаблонное описание, но иначе мне собственное состояние не передать. В тот момент накрыло осознанием, что моя жизнь не будет прежней. Я или найду выход из сложившейся ситуации, или запутаюсь окончательно и свихнусь, заплутав в коридорах своего сознания, – Ромуальд усмехнулся. – Примерно представляю, что ты можешь сказать мне в ответ. Это будет закономерно, понимаю. Хреновый из меня гид и искатель выходов, раз своими действиями я всё только усложнил, а не сумел расставить по своим местам. С другим актёром мне было бы намного проще, поскольку в ситуации с ним не наблюдалось отягчающего обстоятельства в виде влюблённости на грани одержимости, появившейся и не желавшей уходить в неизвестном направлении. С каждым днём она только укрепляла позиции.

– Ромео…

– Я уже говорил об этом, но всё равно не могу не повторить. Я сожалею о случившемся. О том неудачном опыте, который был в наших отношениях. Не имею возможности вернуться в прошлое и изменить ход событий, но я постараюсь сделать так, чтобы в дальнейшем ты чувствовал себя счастливым, а страдания обходили тебя стороной. Знаю, что несколько раз произносил эти слова и, возможно, они успели достать тебя, но сейчас просто обязан повторить это.

– Это? – спросил Илайя, вернув чашку обратно на блюдце.

– Переезжай ко мне. Я хочу, чтобы мы жили вместе. И надеюсь, что наши желания хотя бы минимально пересекаются.

– А…

На этот раз Ромуальд Илайю опередил, приложил палец к его губам, призывая к молчанию.

– Наша коллега с давних пор проявляет ко мне внимание, и я неоднократно говорил ей, что не хочу никаких отношений с ней. Она отказывается принимать это знание, как данность. Но её желания с моими мечтами не совпадают. По правде сказать, в своё время ты тоже заставил меня понервничать, когда рядом с тобой отирался наш композитор.

– Энтони?

– Именно.

– Какое он имеет отношение к происходящему?

– Не знаю, – ответил Ромуальд, пожав плечами. – Я не искал логики в своих мыслях, просто наблюдал за тем, как вы общаетесь, обсуждая материал, и понимал, что мне от этого становится неуютно. Когда речь заходит о ревности, перед ней пасует любая логика, самое нереальное видится в перспективе и треплет нервы основательно. Но речь сейчас не об этом.

– А о чём?

– О твоём выборе. Решение и следующий ход за тобой.

– Занятные перспективы, – произнёс Илайя, потянувшись к своему рюкзаку и расстёгивая карман, в котором хранился ключ от новой квартиры, куда ему предлагали зайти не на правах гостя на пару часов, а в качестве полноправного хозяина.

Новый, немного пугающий опыт.

Он ничего не произносил, предпочитая ограничиться действиями. Достал из кармана ключ, сжал его в руке, потянулся к руке Ромуальда, словно собирался вернуть ему вещь со словами, что они основательно торопятся с этим решением, не стоит подстёгивать события.

Ему требуется время, чтобы взвесить все «за» и «против», на основании полученного результата сделать определённые выводы, а потом без дополнительных рисков либо соглашаться, либо отказываться. Но потом засмеялся тихо, резко убрал руку и положил ключ в нагрудный карман своей куртки.