Жемчужина (СИ) - "DinaSaifi" - Страница 1

Новинки и продолжение читайте на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Часть 1 ==========

Открыв глаза, Эмиль испугался. Вокруг все было чужим. Он, глубоко вздохнув, попытался унять бешено бьющееся сердце и он постарался взять себя в руки. Все так, как и должно было быть, вчера он ушел из дома.

Всё произошло так неожиданно. В очередной раз выслушивая папины жалобы на весь мир, он понял, что так больше жить не может. Наступил предел его прочности. И чтобы не сойти с ума от безысходности, он сложил все свои ноты в большой чемодан и вышел на улицу.

Эмиль шел медленно, запинаясь, словно в бреду. Очутившись на остановке муниципального транспорта, он опустился на скамью. Карманных денег было совсем немного, и он понимал, что совершенно не знает, что ему делать дальше. В свои двадцать лет он не имел даже элементарного жизненного опыта. А ведь у большинства его сверстников уже были семьи и дети. У Эмиля же не было ничего… Он жил под строгой опекой папочки, который, казалось, контролировал каждую минуту его жизни, как будто он был несмышленышем.

Эмиль привык подчиняться, ему было очень комфортно в коконе удушающей заботы родителей. Не надо было думать, что есть, где взять деньги, что надеть. Он не привык принимать решения. В этом случае он просто спрашивал у папочки, и сразу все решалось само собой. Так он и жил, плывя по течению, не задумываясь ни о быте, ни о будущем. Он всецело отдавался музыке, только ради нее открывая по утрам глаза. Музыка звучала в нем каждую минуту. Музыка была для него всем.

Вот и сейчас в нем зазвучала новая тема. Она шла откуда-то из груди, где на тонкой шелковой ленточке висел железный ключик. Эмиль повесил этот ключик на ленточку в тот же день, когда получил его от брата Анжея, и носил, не снимая, боясь, как бы тот ненароком не попался на глаза папочке.

Папочка предпочёл «забыть» о своем первенце, когда он нарушил правила приличия в обществе, став темой для скандала. И очень сердился, когда ему напоминали о старшем сыне. А еще вчера, а вернее, уже позавчера, на Балу Дебютантов состоялся долгожданный выход в свет младшего брата - Теодора. И снова скандал и папина истерика. Хотя Эмиль поставил бы свой лучший вальс против визга бензопилы, что это происшествие было тщательно спланировано и виртуозно исполнено.

На этот раз приглашение на бал было доставлено курьером. Когда у Эмиля должен был состояться дебют, папочке пришлось изрядно поинтриговать и напрячь едва ли не всю родню, чтобы заполучить приглашение. Мак-Грегоры были почтенным, но, увы, обедневшим шотландским кланом. И хотя дед мальчиков и был всеми уважаемым известным военным, но на капитал семьи, а, следовательно, приданное омегам, это совершенно не влияло. Кроме того, бегство старшего сына Анджея от мужа, и слухи, рожденные этим поступком, тоже не добавляли популярности его братьям в глазах света. Дебют Эмиля был едва ли не провальным. После того, как все узнали, что он «брат ТОГО самого омеги, который сбежал от лапочки модельера», присутствовавшая на балу омежья братия на него презрительно косилась, а альфы отнеслись с подозрением.

За весь вечер Эмиль танцевал всего дважды: с родственником и со старым ловеласом, который попытался потискать его прямо во время вальса. Эмилю тогда только минуло шестнадцать, и он очень переживал из-за того, что был никому не интересен. Папочка внушил ему стойкую мысль, что только на балу можно познакомиться с альфой для создания семьи. Все остальные варианты просто неприличны и неприемлемы для юного омеги. В тот вечер Эмиль поставил крест на своей личной жизни и решил, что коли супружество с достойным альфой для него недостижимо, то он может с чистой совестью посвятить себя музыке.

Дебют Теодора был диаметрально противоположным его. Помимо приглашения на бал, которое было доставлено курьером, на входе их встречал родной брат Анджей со своим женихом. Брат с гордо поднятой головой так независимо стоял между женихом и хозяином дворца, что никто не посмел даже косо взглянуть на его братьев. К всеобщему удивлению, Теодора пригласили в паре с хозяином дома открыть Бал. Дальше все начало складываться так, словно, вершились умелой рукой дирижёра. Родителей отвлекли. Возле папочки образовалась толпа омег, желающих услышать именно его мнение о семейных ценностях. Отец был буквально атакован другими альфами, желающими именно на балу (под хороший коньяк!) обсудить боевые действия родной армии на дальних рубежах.

Эмиль вместе с Теодором оказались в толпе молодых и внимательных альф. Им говорили комплименты, угощали конфетами и мороженым, и даже подсовывали бокалы с шампанским. Эмиль пытался контролировать, что пьёт его несмышлёный братишка, сразу же забирая у него из рук любой бокал, если только он был наполнен не соком. Но вскоре у него не осталось на это времени - его постоянно приглашали танцевать. Эмиль, будучи совсем неопытным в общении с альфами, терялся и не умел отказывать. И, вернувшись после очередного вальса с гудящими ногами, он увидел, что Теодора чуть ли не насильно утаскивают на очередной танец.

Напрасно Эмиль взглядом искал в толпе брата Анджея. Весь вечер он видел, что старший брат, не приближаясь, всё же внимательно наблюдает за ними. Это вселяло уверенность в робкого Эмиля, но сейчас Анджей пропал из вида. У Эмиля сжалось сердце от плохого предчувствия. И, когда его попытались отвлечь в очередной раз, он решительно отказал очередному навязчивому поклоннику. Он собирался забрать брата из танцевального зала и прогуляться с ним где-нибудь в укромном месте, пока алкоголь не выветрится из его юной и беспечной головы. Но не успел.

Во время очередного па мазурки ноги у Теодора подкосились, и, если от падения альфа его спас, то от фонтана шампанского с соком его незадачливый партнер уклониться не успел. Эмиль в ужасе разыскивал старшего брата. Кто-то из взрослых должен был увести Теодора, но не успел. В зале раздался рык альфы, оповещающий всех, что он нашел свою пару. Они с Анджеем не успели. И если Анджея перехватил его жених и какой-то пожилой омега, то Эмиль прямиком угодил в руки сердитого отца.

Отец был зол. Нет, даже не так - он был ОЧЕНЬ ЗОЛ. Вскоре появился папА, он едва мог держать себя в руках, его губы кривила привычная улыбочка. Судя по грозно сведенным бровям папочки, Эмиль понял, что вскоре он станет свидетелем грандиозной истерики. Отец железной рукой подхватил супруга с сыном и практически выволок их обоих из бального зала, а затем и из дворца. Оказавшись в машине, родители дали волю своим чувствам. Вначале отец нарычал на обоих омег, затем папА отвесил Эмилю пару оплеух за то, что не усмотрел за братом, но гвоздём программы была грандиозная истерика.

Заламывая руки, папА взывал к небесам, жалуясь на несправедливую судьбу и неблагодарных детей и обвиняя во всех своих бедах мужа и Эмиля. Аллистэйр устраивал подобные истерики примерно раз в год, чтобы семья не забывала, кого надо благодарить за их благополучие и доброе имя. Эмиль уже заранее знал все слова, что будут сказаны. Он кусал губы в отчаянной попытке представить, что там происходит с младшим братом, попавшим в беду по собственной наивности и его, Эмиля, недосмотру. Было очень страшно оставлять его в руках грозного Кантарини.

Эмиль и Теодор видели этого самого Доминика Кантарини дважды: один раз в гостях у жениха Анджея, а второй раз в саду подле маленького домика, в котором и жил самый главный холостяк столицы. Когда они получили приглашение на званый ужин в поместье Кантарини, доставленное важным дворецким, папа пришел в восторг! Он решил, что Эмиль приглянулся взрослому альфе и почти полдня таскал его по салонам красоты и парикмахерским. Вторую половину дня папА выбирал для Эмиля одежду. Вечером, когда за ними прислали машину, Эмиль был едва живым от папиных наставлений.

Эмиль давал себе отчет, что его неброская внешность и простой запах лаванды, не могли привлечь такого альфу, скорее всего, их пригласили в гости, чтобы составить компанию брату Анджею, который выходил замуж за друга этого самого холостяка. Сам же Кантарини со своим состоянием давно был самой желанной эротической фантазией всех свободных омег столицы. Этот грозный, на первый взгляд, альфа оказался радушным хозяином, и Эмиль к концу вечера начал получать удовольствие от почти семейных посиделок на свежем воздухе.