Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 15

Тогда-то я и увидел их – летающих жутких тварей. Они появлялись из ниоткуда, из дыма и огня, пикировали на раненых или убитых, вырывали из их тел души и тут же поглощали. Я на руках пополз к обочине, надеясь скрыться от этой новой бойни, когда одна из тварей бросилась ко мне. Я увидел, как сверкнули ее глаза, увидел острые зубы… Еще пара секунд, и она бы вонзила их в меня, но что-то отбросило монстра в сторону. Алая молния прошила пространство, и твари забеспокоились, кинулись врассыпную. Потом был еще один взрыв, от которого меня отшвырнуло метра на четыре. Я упал на камни, совсем не чувствуя боли. Я думал, что мне оторвало и руки и ноги, я боялся открыть глаза. Мне казалось, что легче умереть зажмурившись, чем глядя на этот кошмар…

Пальцы брата принялись крутить чашку, и чем дальше заходил рассказ, тем сильнее набирала обороты чашка.

– Но кое-что заставило меня открыть глаза. Это был мамин голос.

Вовка бросил быстрый взгляд на меня, а я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть рассказчика.

– Понимаешь, от контузии я оглох и не слышал ни взрывов, ни стрельбы, ни криков, но ее голос был отчетливым и явным. Он звучал так, как для тебя сейчас звучит мой. Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме ярко-розового облака. Оно окутывало меня, как туман, и внутри него было очень уютно и безопасно. Я сразу понял, что это облако и есть мама. Она рассказала мне все – про драконов, про лиг, про то, что в своей смерти она не винит твоего отца.

У меня защипало в носу, и я испугался, что сейчас расплачусь, а потому кашлянул. Вовка воспринял это, как знак недоверия. Его голос дрогнул, после чего интонации стали суше.

– Она сказала, что драконы никогда не бросают свою семью, поэтому я должен забрать тебя и Максика и защитить вас от лиг. Еще она сказала, что рассекретила свое местонахождение, и потому велика вероятность, что ее скоро отыщут и заберут туда, откуда она сбежала. «Я буду хранить тебя столько, сколько смогу, – сказала она. – Но если меня поймают, главным в семье станешь ты, и на тебя ляжет ответственность за младших братьев». И еще она велела никогда, во что бы то ни стало не сдаваться лигам. После этого она коснулась моего лба – и наступила тишина и темнота.

Брат посмотрел на меня в упор. Его взгляд лучился смятением, нежностью, решительностью и даже отчаянием. Я вдруг понял, что его так же, как и меня, обуревают противоречивые чувства. Он так же, как я, боялся показаться слабым или чересчур чувствительным, но воспоминания о маме делали его именно таким – ранимым и беспомощным. В ту секунду я ощутил неожиданную близость с Вовкой, как тогда, в детстве, когда я понимал его с полувзгляда. Я понял, что именно эти воспоминания могут сблизить нас, но не сказки о драконах, увы.

Мне сложно вспомнить, выражало ли мое лицо то, что я чувствовал, но в душе у меня творился настоящий кавардак. Я вдруг увидел маму – такой, какой она осталась в моей памяти: улыбающейся, ласковой. Я вспомнил, как она напевала, когда готовила. Как она брала меня на руки – просто так, без всякого повода.

Я уже не мог сдерживать слезы. Они застили мне глаза толстой, дрожащей пеленой, и мне пришлось моргнуть, чтобы согнать ее. На стол упали две тяжелые капли. Казалось, звук от их удара о поверхность стола наполнил все пространство, поэтому я, стыдясь своей слабости, боялся поднять глаза на брата. А он молчал, давая мне время справиться с эмоциями, чтобы я мог дослушать его рассказ.

– И что было потом? – спросил я, как только почувствовал, что более-менее контролирую свое тело.

– Я очнулся в госпитале, – тут же ответил Вовка, словно ждал этого вопроса. – Я вспомнил разговор с мамой, много думал об этом и пришел к мысли, что это была лишь игра воображения. Я запретил себе вспоминать об этом, чтобы грезы не вышли за рамки дозволенного. Я все силы бросил на восстановление после ранения, а когда уже готовился к выписке, мне приснилась мама. Она велела мне уволиться из армии и разыскать таких же, как я. С тех пор я стал видеть ее во снах, где она давала мне какие-то указания и даже информацию. Кстати, это она дала мне адрес Горыныча. Она торопила меня, боялась, что лиги до вас доберутся раньше, чем я, – Вовка заглянул в кружку, махом, как водку, допил остатки чая. – А я очень долго не мог поверить в происходящее. Я занимался расследованием смерти своего отца, вместо того чтобы рвануть за тобой. Я пытался вернуться в нормальную жизнь, хотя она выплюнула меня и не хотела принимать обратно. Я долго сопротивлялся течению, пока не понял: оно несет меня к моему предназначению. И когда я это осознал, все встало на свои места. Я принял свою драконью сущность, научился жить с ней. Скажу откровенно, это не так уж трудно, потому что она дает множество бонусов.

– Вов, скажи, что ты шутишь, – мне с каждой минутой становилось все больнее слышать это.

– Не скажу. Жень, ты ведь тоже чувствуешь, что ты не такой, как все.

– Нет, не чувствую. Я не знаю, какими должны быть эти безликие «все». Нет такого показателя, чтобы измерить похожесть или непохожесть людей. Все мы чем-то отличаемся друг от друга, и это не повод выдумывать себе какое-то сказочное происхождение.

– Ты сопротивляешься, и это правильно. Твой мозг, твоя биологическая оболочка привыкли осознавать себя человеком. Разум без боя не сдастся. Я сам прошел через это, поэтому и не хотел вываливать на тебя правду в первый день. Я думал понаблюдать за тобой, подготовить к разговору. Теперь понимаю: к такому не подготовишь.

– У тебя была тяжелая травма головы. Мне очень жаль, Вов, но это почти никогда не проходит бесследно. У меня ощущение, что кто-то воспользовался твоим состоянием и хорошенько промыл мозги – Горыныч или еще кто-то. И теперь ты даже не понимаешь, как звучат твои слова, потому что искренне уверовал в каких-то драконов.

– Думаешь, я сумасшедший? – Вовка горько улыбнулся. – Мое умение видеть в темноте тебя, помнится, напугало.

Я пренебрежительно фыркнул.

– Рацио внутри тебя требует доказательств. А лучше – чуда, как это было испокон веков с людьми, – не унимался брат. – Если хочешь, я могу тебе устроить целый парад чудес.

– Было бы неплохо, – моя едкость граничила с хамством.

– Хорошо, смотри, – брат вышел из кухни, а через полминуты вернулся с толстой книгой трудов Фромма.

На самом деле это оказалась никакая не книга, а шкатулка. Три боковые ее стенки были раскрашены под страницы, а четвертая имитировала кожаный переплет. Вовка открыл шкатулку, и я обомлел: она до краев была наполнена золотыми украшениями – браслетами, часами, цепочками, серьгами.

– Что это? – у меня от вида такого богатства даже дух перехватило.

– Мой инвестиционный фонд, – неожиданно весело ответил брат.

– Ты все это украл?

– Не совсем. В сказках часто можно встретить упоминание, что драконы любят золото. Это не совсем так: золото любит драконов. И всегда откликается на наш зов. Держи! – он сунул шкатулку мне и отошел на три шага. – Сейчас я тебе это докажу.

Брат вытянул вперед руку, и браслеты и цепочки зашевелились. Я не придал этому значения, решив, что сам тряхнул шкатулку. Вовка слегка прищурился, и вдруг из гущи украшений выпрыгнул золотой кулон и перелетел к нему в руку. Это произошло так стремительно, что я даже вздрогнул. Брат загадочно улыбался, наслаждаясь моей реакцией.

– Это простой фокус, – не сдавался я, но мое неверие было вызвано лишь тем, что я получил чудо, о котором просил. – У тебя в рукаве магнит.

– Магниты действуют на золото? Интересная теория, – теперь пришел Вовкин черед издеваться надо мной. – Тогда объясни вот это.

Он разжал пальцы, и кулон поднялся в воздух и медленно поплыл обратно в коробку. Мой разум категорически отказывался верить в происходящее. Я не удержался и схватил летящее украшение. К моему удивлению, я не ощутил ни натяжения нити, ни сопротивления магнита, ни рвущейся резинки. Я взял кулон так же легко, как если бы он лежал на столе.

– Этого достаточно для чуда? – довольный произведенным эффектом, поинтересовался Вовка.