Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 53

– Ну что ты, зайка, не надо заходить в магазин. Я сам заеду.

– Мне ждать на улице?

– Если тебе не трудно. Я заберу тебя.

– Кафе называется «Луна и звезды», адреса я не знаю.

– Через полчаса я освобожусь и сразу за тобой. Целую, – Вовка отключился.

Я оглядел окрестности в поисках места для локализации, но ничего подходящего не обнаружил. Ни магазинов с большими витринами, ни скамеек, ни киосков, за которые можно было бы спрятаться в случае чего. Просто ходить туда-сюда по тротуару было глупо, и я решил спрятаться на самом видном месте. К тому же близость Максика лишила меня здравого рассудка, я еле сдерживался, чтобы не подбежать к нему и не прокричать:

– Привет, Максик! Это я, Женька! Узнаешь меня?

Я вошел в кафе и огляделся. Слева в небольшой нише располагались два полукруглых диванчика, на которых уже разместились Максик с другом и девчонка. По их оживленному разговору я понял, что компания скоро увеличится. Я сел за столик у входа, чтобы можно было быстро смыться, в случае непредвиденной ситуации.

Определившись с заказом, молодежь отправила моего брата к кассе. Он прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону. Наверное, это было хорошо: мне надо было оставаться неприметным, но меня задело такое равнодушие, и я встал в очередь за Максиком. От него едва уловимо веяло парфюмом. Возможно, оставшимся от отца, а может, мелкий и сам приобретал себе туалетную воду. По его повадкам было заметно, что он не равнодушен к слабому полу и, более того, симпатичен девчонкам. От этого мне стало обидно за себя: я был старше и знал об этом мире намного больше, чем брат, но на меня они так выразительно не смотрели и очаровательных улыбок не посылали. А этот шпендик, у которого только начал ломаться голос, – уже любимчик у девчонок. Еще сидя за столиком, я отметил, как на него смотрит его подружка, несмотря на тщетные попытки второго парня завладеть ее вниманием.

Собственно, это было закономерно. Когда мы жили в деревне, то Максик был любимцем всех тетушек: маленький блондинчик с огромными голубыми глазищами и лукавой улыбкой. По количеству ласкательных прозвищ он, наверное, обошел всех местных детей вместе взятых. Вовку тоже любили, но за его основательность, трудолюбие, спокойствие. С ним каждая женщина чувствовала бы себя как за каменной стеной.

Как в деревне относились ко мне, я уже не помнил. Точно могу сказать, что любимчиком я не был. Никто не охал надо мной и не складывал руки в умилении. Иногда мне казалось, что мое присутствие замечают только Вовка да бабушка. Ну и еще несколько мальчишек, с которыми мы вместе играли. А взрослые игнорировали меня, как будто я был тенью или досадным приложением к такому работящему старшему и такому милому младшему братьям.

Совершив в памяти этот нехитрый экскурс в прошлое, я на какое-то время упустил происходящее и очнулся, только когда Максик заговорил. Он заказал три стакана кока-колы, два сэндвича и пирожное, и на некоторых нотках его голос забавно срывался.

Когда младший отчалил от кассы, я взял себе кофе и вернулся за свой столик. Брат сидел ко мне боком, и я мог беспрепятственно его разглядывать. Он сильно изменился за эти восемь лет. Вовка был сто раз прав, сказав, что Максик не узнал бы меня, а я – его. Разве что по улыбке – чуть-чуть набок. Она осталась единственной неизменной деталью. Даже серые глаза стали какими-то чужими, неузнаваемыми.

У меня зазвонил телефон.

– Где ты? – строго поинтересовался Вовка.

– В кафе.

– С ума сошел?! Я ведь велел ждать снаружи! Немедленно выходи!

Я сделал последний глоток кофе, бросил на Максика прощальный взгляд и покинул заведение.

– Черт! Как ты додумался-то вообще сунуться туда?! – я впервые видел Вовку в таком негодовании. – Нам нужно как можно меньше мелькать у него перед глазами, а ты, поди, пялился на пацана, как педофил какой-нибудь.

– Не пялился, а разведывал, – я обиженно плюхнулся на сидение и захлопнул дверцу.

– Ну и что разведал, если не секрет?

– Он часто бывает в этом кафе с друзьями после школы.

– Какое ценное наблюдение! – Вовка выехал с парковки. – Где машину оставил?

– Кажется, вон на той улице. Максик свернул направо, а автомобилям туда проезд закрыт, и мне пришлось импровизировать…

– Да уж, слежку тебе поручать нельзя, – Вовка резко крутанул руль. – Как ты еще к нему с объятиями-то не кинулся?! Или кинулся? Ты говорил с ним?

– Нет, – я чувствовал себя ничтожеством.

– Хоть что-то…

– А ты что нарыл? – спросил я, чтобы сменить неприятную тему.

– Каждый день у него занятия с восьми до часу, потом он посещает изостудию три раза в неделю. По понедельникам и четвергам у него бассейн.

– Значит, в рюкзаке – купальные принадлежности, – догадался я.

– Чего?

– Рюкзак у него объемный, не такой, с каким он из школы пришел.

– Да, вечером наш мальчик пойдет плавать. Оставим его в покое, нам нужно подготовиться к завтрашнему дню.

– Будем похищать?

– Пока еще нет. Сначала надо его подготовить. Я узнал, что его отец умер в прошлом году, а мать работает в порту, значит как минимум с утра и до вечера парень предоставлен сам себе. Понаблюдаем за ним завтра-послезавтра. Если к выходным он не созреет ехать с нами, то придется его красть.

– Это один из твоих гениальных планов? – усмехнулся я.

– Садись в свою тачку и поезжай за мной, – Вовка притормозил у аптеки. – У нас много дел.

========== Послание ==========

Следующим утром в начале седьмого мы были возле дома Максика. Проследили, как в семь пятнадцать тетя Оля с сыном сели в потрепанный фиат и уехали. Мы прождали еще час: никто не вернулся.

– Пошли! – скомандовал Вовка, и мы вышли из его форда.

У меня бешено билось сердце: нам предстояло влезть в квартиру Максика и оставить там для него послание. Я раньше никогда не занимался взломом квартир, а тем более квартир, где живут мои родственники, поэтому у меня подрагивали руки и вспотела спина. Вовка же выглядел непробиваемым. Впрочем, во многих стрессовых ситуациях он выглядел именно так. Трудно было сказать, что было причиной такой выдержки: служба в десантных войсках или драконья сущность.

Максик жил на пятом этаже. Тетя Оля, конечно, не знала о стремлении драконов к высоте, поэтому впихнула приемного сына в самый центр железобетонной коробки дома. На площадке было четыре квартиры. Вовка позвонил сначала в одну, но никто не открыл, потом в другую – тот же результат. После звонка в третью за ее дверью послышались шаги, и через несколько секунд на пороге появилась бодрая бабушка с телевизионным пультом в руках.

Вовка произнес заклинание гипноза, а потом велел соседке возвращаться и два часа смотреть телевизор. Бабушка медленно кивнула, закрыла дверь. Шаги стали удаляться.

– Нам свидетели ни к чему, – брат развернулся к двери Максика и вынул из кармана отмычку. – Следи за лестницей.

Я отошел к перилам, наблюдая, чтобы никто не спустился сверху или не поднялся снизу. Вовка справился с замком за пару минут и открыл дверь, приглашая меня в квартиру.

– А как мы будем разгипнотизировать старушку? – шепотом спросил я.

– Через два часа действие заклинания закончится, она сама придет в себя и подумает, что задремала, – брат закрыл за нами дверь и протянул мне пару медицинских резиновых перчаток.

Квартира была просторная, трехкомнатная. Мы вышли в центр широкого коридора и огляделись: прямо напротив входа двустворчатая стеклянная дверь вела в гостиную. Справа от гостиной располагалась кухня, перпендикулярно ей находилась дверь в спальню родителей, а вот с левой стороны от зала жил Максик. Мы с Вовкой неспеша вошли в его комнату и остановились.

От увиденного я обалдел, а Вовка даже присвистнул: все стены, от пола до потолка были увешаны рисунками драконов. Рисунки были выполнены разными техниками – карандашные наброски, акварель, тушь, фломастеры. И почти все они изображали драконов воинственных. Они летели, ползли, сражались, выжидали в засадах. Только на двух рисунках эти существа были более-менее умиротворенными: на одном дракон сладко спал, укрывшись от дождя перепончатым крылом, а на другом трехглавый дракон пил воду, причем все три головы различались по характеру. Вовку почему-то развеселил этот рисунок.