Танатотерапия. Практическое применение - Коллектив авторов - Страница 76

Другой телесный язык комы – это её дыхание, проявление глубокого телесного ритма (расширения и сжатия), выражение полной работы тела [14]. В коме III, в разных интервалах её течения, мы часто сталкиваемся с отсутствием дыхания, предшествует которому аспонтанное дыхание (неполное или краткосрочное). Здесь важно заметить, что самостоятельная краткосрочность подключается на искусственном вдохе, причём на разных уровнях вдоха и также отключается. То есть тело в этот момент так же дробно включается в процесс движения. Но никогда вдох не заканчивается полностью, обрываясь на уровне шеи. Дыхательные движения не выходят за пределы грудной клетки и диафрагмы, которая ограничена в движении. Это ведёт расширение лёгких наружу и расширяет каркас рёбер. Заметим, что данная комбинация требует большого количества энергии и вызывает изменения в напряжении организма. Сама волна дыхания, начинающая снизу – отсутствует и берёт своё начало с середины живота. Аспонтанное дыхание проявляется в переходе из комы II в кому III, которая характеризуется отсутствием самостоятельного дыхания или патологическими его типами (Биотта, Ченс-Токса). Такие типы дыхания заслуживают отдельной огласки. Дыхание Биотта – частое и поверхностное, настойчивое дыхание, не поддающееся искусственному аппарату, проецирующее работу только грудной клетки, сопутствующее сжатием тела, терминальной температурой и сильным падением давления, говорит о скоплении энергии в центральной части тела и невозможности её разрядки. Другой терминальный тип – дыхание Ченс-Токса, часто сопровождающийся состоянием агонии. Здесь выявляются разные волновые телесные движения и акты вдоха и выдоха, от глубоких до обрывистых, с энергетической готовностью организма в любой момент к разрядке.

Переживание эмоциональной депривации, текущей в коме от резкого изменения состояния, отражаются психически. Тяжесть самого соматического состояния травматизирует тело и от резкости наступления боли, и от изменения гомеостаза. Здесь на наш взгляд подключается травматический телесный опыт, всплывающий бессознательно, подкрепляющийся в последующем нашедших телом аргументами. А тело тем временем эмпирически самоисследует себя и находит изъяны необыкновенной интенсивности. Травма переживается заново и от количества травматизма формируется опыт умирания, приводящий к перестройке биологической информации белков, готовя их к простой составляющей [17]. Оставаясь в экзистенциальном кризисе, человек становится относительным хозяином себе, от стихийности коллективного бессознательного. Это приводит к расщеплению на элементы продуктивной жизни, а в одиночестве такие элементы деструктивны. Возможно, поэтому мы видим жесткие и резкие движения конечностей или их ригидность, то есть деструктивную ярость.

Сама тенденция деструктивности разрушительна, но вредоносность несёт энергия, получаемая от этой тенденции, направляемая внутрь и скапливающаяся в определённом месте. На таком уровне мы видим стихийные импульсы, направленные против собственного тела, получая желание облегчить непереносимые травматические страдания. Телесными признаками в глубокой коме являются резкие отведения головы в сторону и работу на этой стороне гримас. В таком соотношении мы имеем дело с танатосным телом, устремлённым к цели, но не к удовольствию [2]! Локальное возбуждение без целостного чувства гнева ставит тело в рамки и следом от них проявляется неполучение удовлетворения и отчуждение удовольствия. Мы получаем в общем итоге деструктивную деятельность.

Сосредоточенность на собственной биологической природе не покидает человека до самой смерти. Тело коматозного пациента – это творец симптомов [15]. Внутренний подход к этому происходит от потери внешнего информационного поля. Когда сверхконтроль уступает свои обязанности, то понимание текущего суживается. Мы видим это в смирении тела комы III, в отличие от комы II и I, где тело конфликтует с меняющейся действительностью. Сопротивляясь взаимодействию, тело замораживает осознавание, находясь в стадии понимания. За понимание телом глубокой комы, ещё говорит кинестетические сообщения, иногда едва уловимые. Приём таких сообщений трактуется нами на анализе коматозного телесного соприкосновения с настоящим. Не будем ёрничать по поводу состояния такой комы, что это, мол, вегетативное растение с лимбическо-стволовой симптоматикой. Все же нам ближе биотелесная структура, возбуждённая психо-эмоционально-физическим состоянием, бессистемным и чрезвычайным. Вегетативная и паравегетативная нервные системы, конкретно участвующие в глубокой коме, тоже являются соучастниками общения тела между собой. На практике, при понимании то есть, в первой и второй коме мы видим частичное подключение самостоятельного вдоха, приходы в сознание и т. д. Так вот, когда понимание достигнет инсайта пустоты, начнётся осознавание собственного положения. Это проявляется в продолжительности глубокой комы (от нескольких часов до нескольких суток). Это время отдано для процессуального движения и исследования – внутренней деятельности, от которой наступает осознанность. Проявляется деятельность в высоких температурах тела, снижении артериального давления и неритмичного сердцебиения, рвотой. Нам видится это как внутреннее формирование доверия к процессу и отпускание ситуации, движение к освобождению.

Сталкиваясь с комой, мы сталкиваемся с одиночеством. Нетрудно увидеть производство одиночества от продуктов сильно сохранного чувства и сверхконтроля, вернее, их несогласованности – конфликт межд– истинным и социально желаемым [13]. Факт, создающий настоящее это тот же переход! В нашей теме и работе этот переход резкий, несущий мгновенную утрату основополагающих связей, и ведущий субъекта в собственный внутренний мир. В этом мире он испытывает переживания, сталкивается с комплексно беспорядочной формой самосознания, спровоцированной одиночеством. Самосознание же, на наш взгляд, по необходимости реализовывается частичными и локальными телесными проявлениями. Учитывая бессознательное положение – ощущение утраты связи с бытием, тело в действительности откровенно, свободно и не имеет паттернов. Из этого следует самоотчужденность телесности, проявляющаяся в угасании кинестетического контакта, бедность мимики, двигательных реакций на стимулы, то есть потерей диалога. Но тело вступает в монолог с минимальным реагированием на переживания и умозаключения. Доминанта здесь само тело, оно разговаривает само с собой! Тело в одиночестве двигается по существу, и заметим без хаоса, реагируя на основе анализа собственного состояния [6].

Телесные знаки говорят о текущих решениях всего организма. Взять, например тонус мышц в последних вдохах и выдохах человека – он весь напряжён, причём напряжение прокатывается волной именно на вдохе и отступает в тотальное расслабление на выдохе. Этот знак подтверждает разлад биосистемы и он настоящий, подверженный индивидуальному импульсу, необходимому в сложившейся ситуации. При вдохе происходит движение мышц, как желанное реагирование, а при выдохе, как нужное реагирование к спокойствию и умиротворению.

Энергетическая деятельность нашего организма является сложным биологическим механизмом особого качества. Создание и перемещение энергии соответствует нашей духовной, физической и умственной способности. Тело участвует в этой деятельности созависимо, последовательно, превращая энергию в субстанцию природного типа. По нашим наблюдениям за внутренней работой, текущей в коме, сама работа достигает своего апогея через накопление и разряжение такой энергии. Здесь участвует и её концентрация вместе с хаотичным направлением к определённым местам. Но само массовое скопление происходит по существу. В состоянии комы невозможно пользоваться этой энергией и часто она становится нам чуждой, скапливаясь и доминируя в одном месте, в состоянии покоя и без необходимого питания. Возникает и преобразуется она за счёт чувствования, мышления и ощущения, трансформируясь в автоматическую, выполняющую заданную внутреннюю работу [3]. При этом мы видим, в состоянии комы, что можно ощутить разницу, но не понимать, что именно требуется. В результате реакции будут иметь не изначальные намерения. Автоматическая энергия только поддерживает коматозное функционирование, сбивая возникающие чувства и ощущения и перемещая их от периферии к центру, скопление которой в большом количестве приводит к резкому прорыву биологического материала. За счёт неорганизованности возникает катаболическая (пониженная) энергия, расходующаяся на процессы, изменения в системах организма и угасает при расходовании в порядке убывания. Высокая же энергия стекается к центру от невозможности её разрядки. Необходимо упомянуть о трёх составляющих энергии, создающих проявления в том числе и состояния комы. Это качество энергии, говорящее за её соответствие: интенсивность – отвечающее за необходимость; количество – за достаточность. На наш взгляд именно эти нюансы двух видов энергии создают, изменяют и уничтожают поля, что ведёт к видоизменениям и биологического процесса, проявлений в нём, и предметно-субъектные отношения с окружающей действительностью. Примером служит теплота, поддерживающая постоянную циркуляцию систем для работы организма. В коме она уходит, опять же от периферии к центру и, кстати, остаётся там ещё некоторое время после биологической смерти! Здесь признаки двух составляющих – количество и качество, которые без интенсивности создают такие поля как флексию (сжатие) и тракцию (хватание), о которых поговорим далее. Другой видимый пример – отекание тела в середине комы, связанный с расширением и сжатием жидкости, что движет экстензией (расширение). Она создаётся от нарушения интенсивности и количества энергии с сохранным качеством. И тогда поле флексии и тракции исчезает, а наступает царство абсорбции (спокойствия), подкрепляющей экстензией (расширением). Вот почему мы наблюдаем разложение сложных белков на более простые составляющие.