Танатотерапия. Практическое применение - Коллектив авторов - Страница 75

Таким образом, из данных составляющих мы получаем некое состояние, неконтролируемое нами, протекающие своим чередом и не имеющие анализа. Речь идёт о коме. Это состояние можно оценивать с разных сторон и относительно аргументировать узконаправленной областью. Нам же видится попытка приоткрыть это состояние с разных граней, где актуальность вопроса упирается в незнание и дать характеристику раскрытия и описания крайности, что откликается глубинным общением организма через взаимодействие с окружающей действительностью. Нам так же небезразличны по многим признакам тонкости, нюансы, противоречия, вариации такого состояния, протекающие в хаотической деятельности, несущие человеческое понимание и осознание собственного биологического мира. Именно мира, поскольку практические, пусть даже малые, замечания приоткрывают некоторую объективность в завершающихся комбинациях хаоса и высвобождение частицы громадного человеческого космоса. Неизученные феномены становятся более родными и близкими – нашей сущностью.

Настоящие проявления комы подсказывают нам условие изучения деятельности – проводить исследование через тело, ибо оно наша показательная субстанция опыта, действительности и изменений. Нет и не будет более объективного показателя настоящего перехода от жизни к смерти. И в этом переходе хотелось узнать о мирно интегрированном, принятом варианте, более совокупном с замечательной закономерностью.

Поэтому целью исследования данной работы стало:

• Выявление особенностей глубокой комы как перехода.

• Объектом исследования: телесные проявления в глубокой коме.

• Предметом исследования: критерии состояния перехода.

Задачи!

1. Выявление разных действующих сил, способствующих возникновению глубокой комы;

2. Найти особенности дезинтеграции, развивающие переход;

3. Показать необходимость осознания и принятия перехода.

Гипотеза данной работы: особенность глубокой комы – принятый переход.

Для того чтобы отобразить исследуемую концепцию, нам видится применить инструменты телесно-ориентированной терапии, в виде танатотерапии, целью которой является восстановление утраченного контакта человека с процессами смерти и умирания [2]. Использование некоторых приёмов терминирующего характера, которые мы далее осветим, позволят нам увидеть активную и пассивную телесную направленность и субъектную и объектную действительность, приводящие к переходам. Мы также увидим картину телесной деятельности в крайнем состоянии, ведущую к перенастройке и изменению ориентации тела. Практическая значимость полученных данных может быть использована в психотерапевтической области и расширении научно-материальных баз для дальнейшего раскрытия аспектов разностороннего взаимодействия.

Органическая жизнь – очень хрупкое и вариативное творение природы. Поддерживается такая жизнь необходимостью контроля и изменения в постоянно изменяемых условиях существования. Да и сам организм вынужден действовать для собственной сохранности. Всевозможные движения свойственны самосохранению и совершаются посредством стимулированной силы [12]. Но когда стимулирующая сила заменяется в преображающую, тогда наступает роль психофизического изменения – роль тела меняется от динамичной к пульсирующей. В таком случае мы сталкиваемся с нарушением ориентации в окружающем пространстве. Параллельно исчезает взаимодействие и частично остаётся соприкосновение, лишь воздействие набирает полный ход. Воздействующие силы, предусматривающие свободный ход для окружающего, порождают хаос, который ещё больше нарушает сознание. Тело при этом теряет способность к санации, но и не входит в терминацию. Оно как бы отторгается через остановку – уже символическую смерть. В таком случае мы видим человека, получившего возможность видоизмениться в какую-либо сторону. Замечательно другое – человеку даётся выбор, шанс на биологическое восстановление, который с удлинением времени становится меньшим шансом. Он не возвращается в сознание, и, продолжая находиться под данными компонентами, впадает в более глубокую предметную характеристику собственного тела. Наше предположение данности – контакт с влиянием и последствиями, потенцирующими друг друга. Полученный результат от них – глубокая «харибда». Ещё одним чётким проявлением погружения является локальная активность, двигательными мышечными вспышками, сменяющая более сильным расслаблением и снова нагнетающей готовностью отреагировать на некий стимул. Протекает хаотичная цепь.

В коме III важны все проявления, говорящие о переходе, имеющем свой конец и своё начало. Сам переход – уход от окружающей сложившейся ситуации (освобождение от всех видов проявлений) и вступление в новый вид отношений с окружающей действительностью. Застигнутый врасплох человек оказывается в непонятном биологическом соотношении и пытается подсознательно извлечь из исходного материала собственным телом что-либо ценное для собственного опыта. Тело, уравновешивая биологические распри, рано или поздно расплачивается за реально происходящее, и иногда это происходит очень быстро, даже немедленно. Но даже в таком состоянии, со своими процессами, тело извлекает тонкую структуру, проявляющую в тяжести и неподвижности биологической субстанции. На данном этапе мы видим изменения качества активности, условием которого является существование, а результатом – плата изменением отношений. Мы видим безысходность, мешающую приложить усилия для динамичного развития ситуации, в конце концов которая всё же наступит через хаос. Мы столкнулись с феноменом – комой, влияющей конструктивно на телесное поведение.

На наш взгляд сама практическая ситуация – есть личная субъективизация, некое приближение человеком собственной проблемы к себе, признанием её своей, а себя – источником, автором, несущим ответственность за её решение. И здесь же видны внесения собственных усилий и намерения собственного бессознательного. Сознание делает человека каким-то аномальным явлением природы, гротеском, игроком Природы [9]. Но он часть природы и не способен противостоять ей, хотя и делает это. Налицо самая большая дуальность человека. Проходя в неизвестные состояния, человек пользуется самосознанием, которое позволяет видеть своё бессилие и конечность своего бытия. С помощью бессознательного, позволяющего присутствовать в самом себе, человеческая структура материально видоизменяется, оставляя наработанные принуждения. Получив информацию с рождением о потенциале жизни, и столкнувшись с видоизменённым внутренним миром, человек сам пытается его изменить путём преобразования. И это преобразование на наш взгляд – кома. В этом объёме отмечается отсутствие желания к чему-либо и приобретение умиротворённости души и тела – нахождения равновесия с миром [8]. Но в переходе от реальности к равновесию человек сталкивается с телесными трансакциями и, изучая их, грезя, застревает в бессознательном пространстве – иной реальности.

Характерная особенность жизни в коме – жизнь по правилам биологической энергии, без ритуалов и церемоний, без игр и иллюзий. С изменяющимися внутренними процессами – переход становится явью. И чем мощнее изменения, тем мощнее переход, который не всегда разрушает биологическое существование. Человек, проживающий в собственном внутреннем мире, лишён внешних впечатлений, но, заполняя себя механическим воображением, исследуя действительность, стремится воплотить плоды полученного через отождествление, в том числе и с устранением ненужной субстанции. Так вот такое отождествление всегда проявляется хаосом, который несёт порядок вещей и доказательство этому состояние комы, заканчивающее расстановкой точек над «i”. А порядок вещей – стереотипов, принципов, паттернов, видимых из анамнеза человека, наоборот, приводит в лик Танатоса.

Ощущаемое пространство или потребность в территории обстоятельна всегда и руководствуется границами нашего опыта. В условиях границ не воспринимаемых такое пространство превращается в оболочку, так же имеющую территорию. В случае комы оболочка находится под угрозой исчезновения и поэтому территория постоянно проверяется, и только воображением. На наш взгляд зоны свободного воображаемого пространства постоянно просчитываются и не меняются. Можно сказать, что тело растворено в таком пространстве и диктует потребность – желание назвать место своим собственным, с проявлением мышечных ограничений [7]. Степень близости с окружающим пространством, также вызванная потребностью, проявляется однотипными жестами верхних конечностей от центра к периферии, но с разнотипной амплитудой самого движения. И что важно возвращение в исходное положение! Есть жест ротации головы и возвращения на эту же позицию, происходящий из-за воздействия на ограниченную территорию, к примеру, болевого раздражителя. Тогда такой жест носит сигнал напряжения и отвержения – борьбы за свою оболочку. Но всё же длительное ограниченное пространство является травмой для тела, которое каким-то образом пытается обосноваться. В таком раскладе хаотическое существование и движение областей тела создаёт конфликт между сверхконтролем и телом, а чувства являются проводником. Пример – динамика опор, где в начальной коме они как-то существуют и реагируют, принимая заземление, в коме II они полностью сначала сопротивляется, не принимая заземление, а затем отвергают, в глубокой коме полностью теряются. То есть в процессе мы сталкиваемся с игнорированием происходящего, но с реакцией на неизвестную модель поведения. А вот руки остаются более респектабельными, даже в глубокой коме – мы наблюдаем поиск земли, ибо ладони кладутся внутренней стороной на поверхность. Поэтому ни одно движение в коме не является задуманным, все они вызваны по существу быстро происходящего действия.