Потерянные (СИ) - Невер Анна - Страница 65

И сегодня с самого утра Тиса уже ждала вечера. Слава Единому, было чем заняться, иначе время тянулось бы растопленной на солнце карамелью.

Лекарь с благоговением открыл коробочку и показал помощнице ее содержимое. Порошок из драконьих скорлупок отливал жёлтым перламутром и имел странный запах, немного похожий на запах корня сельдерея.

— На, держи, — старик передал Тисе коробочку. — Теперь, как я показывал, осторожно продолжай помешивать отвар одной рукой, другой по крупицам сыпь порошок. Да куда ж ты столько-то?!

— Ой! — воскликнула Тиса, заметив, как зелье поднялось розовой пеной до самых краев кастрюли и чуть не перелилось за края.

— Горе луковое. Кому долдоню? По крупицам!

— Я случайно.

Пена опала, и Войнова аккуратно стряхнула с коробка в клюквенное варево порошок, продолжая гонять половник по кругу.

— Вот, — одобрительно крякнул лекарь. — Другой компот.

За два часа, пока Тиса сыпала в силуч порошок, у нее устали руки и затекли ноги. Зато удовлетворение казалось неимоверным. Прям перед ней, под ее руками создавался напиток поразительной силы. Это ли не чудо?

И когда зельевары составили кастрюлю на табурет, Тиса разогнула спину и тыльной стороной ладони протерла мокрый лоб.

— Что, дочка? — лукаво усмехнулся старик. — Это тебе не чаек заваривать? Трудная задачка-то?

— Трудная, дед Агап.

— Молодец, на этот раз неплохо справилась, и полностью сама все сделала.

Тиса счастливо улыбнулась.

— Дадим силучу остыть, пару дней настояться, затем процедим и разольем по склянкам.

Уставшие, но довольные, девушка и старик сбросили с себя передники и покинули на время жаркую кухню, перейдя в комнатку лекаря.

— Глафира, накрывай обед победителям! — распорядился Агап. Он подмигнул Тисе и предложил девушке присесть на топчан.

Войнова с удовольствием приземлилась на старенькое покрывало, ощущая ноющую боль в мышцах.

— Быстро мы в этом году управимся, — сказал старик, потирая худые коленки руками. — Завтра я у брата буду, а послезавтра продолжим.

После обеда Тиса покинула лечебный корпус триумфальной походкой, хоть и слегка пошатывающейся. Неся себя с достоинством, девушка внутренне улыбалась своему успеху в зельеварении.

Оказавшись в родных стенах, мурлыкая себе под нос панокийскую мелодию, Тиса взялась перебирать обувь. Летнюю чищенную спрятала на полки в кладовой. Осеннюю, не требующую починки, отдала новобранцам на чистку. А две пары отцовских сапог и свои ботинки отнесла Зошику на подбой и штопку. Конюх принял работу, глянув на молодую хозяйку:

— Все смастерю, Тиса Лазаровна, лишь бы ваши очи всегда сияли, как сейчас.

Тиса неожиданно смутилась. И Зошик довольно засверкал зубом.

— Счастливая женщина, что яхонт сверкает, не спрячешь, — подмигнул лукавец.

Вот так, оказывается, у нее на лице уже все написано, — подумала девушка, шагая обратно в дом. Не удержалась, рассмеялась сама своим мыслям. Проходящие мимо Тисы девушки из прачечной повернули головы, наверняка уже сомневались в душевном здравии капитанской дочери.

«Трихон» — как же много это имя значило для нее. Он не похож на других. Тиса вспомнила, как рассказала шкалушу о древоеде. Она боялась заметить кровожадный азарт в глазах Трихона, такой, какой она видела у Витера. И с облегчением вздохнула, когда он просто сказал: «Будет лучше, если в Увеге о ящере никто не узнает». Все верно, шкалуш не рассказывал о рысаке в части, почему она решила, что к древоеду его отношение будет иным?

В холле Тису остановила Камилла. Оказывается, пока ее не было, прибегала гимназистка с запиской от Ганны. Войнова развернула лист и прочитала аккуратные строчки. Ганна собиралась прийти завтра к ней на чай. Но это будет завтра. А до завтра еще есть вечер. Вечер с Трихоном.

Перед выходом Тиса промокнула губы бальзамом и улыбнулась своему отражению. Зошек прав. «Очи» действительно блестят. Счастье снова переполнило ее сердце, разбежалось мурашками по телу, когда она увидела знакомую фигуру у крыльца. Трихон слегка склонил голову, говоря взглядом лучше слов. Миновав проходную, они выехали за ворота. И лишь обогнув часть, скрытые разросшимся ракитником, позволили себе приблизить лошадей и протянуть друг другу руки. Пальцы сплелись в ласковом касании. Тиса сама не знала, почему желает хранить отношения в относительной тайне. А Трихон не спрашивал, просто поступал так, как она хотела.

Разомкнув руки с сожалением, они продолжили путь.

— В детстве я любила прятаться вон там, у старой стены, — Тиса показала Трихону тыловую стену военной части, утопающую в непролазной чаще терновника. — Я любила истории о старой крепости и часто представляла себе, как она выглядела, когда была целой.

— Судя по размеру камней в кладке, это был неприступный бастион, — предположил Трихон.

— Да. И все что от него осталось — стена и фундамент. Ты бы видел, какие там ходы под землей. Я как-то спускалась туда с отцом, — Тиса вздохнула. — Это была грандиозная крепость. Жаль, разрушена в последнюю Панокийскую. Осада длилась месяц, и они бы не сдались. Но Панокийцы прислали вэйнов, и крепость была стерта с лица земли за час вместе с защитниками.

Тиса еще раз взглянула на стену и отвернулась.

— Пятая Святая не слишком разборчива, и часто дает свою силу недостойным, — вздохнула девушка.

Трихон в задумчивости еще какое-то время созерцал остатки былой мощи.

— Да, ты права, — сжал губы шкалуш, подстегнув Буя. — Есть личности, которые используют благословенный дар во вред другим людям.

За разговором дорога показалась короткой. Через полчаса они оказались на знакомом месте, спешились. И долго стояли, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Потом все же вспомнили о рысаке. Голодная кошка в этот раз подошла ближе прежнего, и Тиса так этому обрадовалась, что бросилась Трихону на шею, как маленькая. Парень закружил ее в объятьях. Когда рысак скрылся в степи, они вернулись к лошадям.

— Правда, любопытно, что он здесь делает? — сказала Тиса. — Ведь рысаки в основном обитают на юге империи. Но как же замечательно, что он к нам залетел. Жаль только, что Ганна и Зоя не видят.

Зоя, — Тиса вспомнила о каховике. И Трихон, словно почувствовав ход ее мыслей, задал вопрос:

— Кстати, ты мне еще не сказала, как мы собираемся достать каховик?

Девушка закусила губу:

— Ландус через полторы недели едет в Ижеск за товаром, и я…

Она поведала Трихону свой план.

— Ты хочешь продать отцову бричку? — хохотнул шкалуш. — И кто мне тут говорил о моральных принципах?

— Поможешь? — заглянула Тиса в лицо Трихона.

— Конечно, — без раздумья ответил он, с нежностью глядя на девушку.

На душе отлегло. Тиса не сомневалась, что он поймет. И все же. Сейчас знала наверняка, шкалуш на ее стороне. Хоть и сторона эта чистотой не блещет.

— В следующий раз я снова выиграю корзину и возмещу ущерб гарнизону, — пообещала Тиса больше самой себе. — Остался месяц до срока, тянуть нельзя. Нужно будет подыскать перекупщика.

Трихон погладил девушку по плечу, поцеловал в висок:

— Согласен, но давай это сделаем через неделю, может быть, у меня появится идея лучше. Договорились?

— Хорошо, — Тиса кивнула. — Я все равно сейчас занята силучем.

— Неужели Агап доверил тебе такое дело? — произнес он, подняв брови. — Очень ответственно.

Тиса не страдала страстью к похвале, но услышать восхищенные нотки из уст дорогого человека, оказывается, так приятно.

— Да, но у меня еще не все получается, — вздохнула девушка.

— Не верю. Более усердной помощницы свет еще не видывал, — сказал шкалуш. — Что? Я правда так думаю, — улыбнулся он в ответ на скептический, но не менее довольный взгляд девушки.

— Завтра Агап поедет к брату, а послезавтра снова будем варить следующую порцию.

— К названному брату, — уточнил шкалуш.

— Да, — кивнула Тиса. — Но они как родные. Даже отчества одинаковые. У Агапа Фомича есть родная сестра где-то на севере. Но они не привязаны друг к другу. А с Прохором дружат с юности.