Людская предательница (СИ) - "Sayar" - Страница 16

— Ты знаешь, что это такое? — удивленно спросил Исенгрим.

— Это самые обыкновенные пролежни, — но сейчас, будучи злой на глупых остроухих, она невольно сорвалась на крик, забыв о такой важной вещи, как инстинкт самосохранения. Уж больно хорошо тут к пленнице относились, раз она забыла о своём статусе здесь. — Какие к чёрту метки смерти?

— Ты меня за дурака считаешь? — Исенгрим так же не стал терпеть, что какая-то человечка подняла на него голос. — Я видел это раньше! Эльфы умирали в страшных мучениях!

— Да потому, что никто не лечил их! Здесь мало поколдовать ручкой и снять боль. Вы вообще чем-нибудь занимаетесь, кроме как смотрите на то, как умирают ваши собратья?

— Повтори, жалкая dhʼoine! — рявкнул Исенгрим, подходя к столу Джасти.

Вот только сейчас она вспомнила, что нельзя лезть на рожон, будучи пленником. Но поздно. Её искажённое от злости и негодования лицо быстро отразило страх. Как только эльф возвысился над ней у стола, медсестра мысленно отметила, что хватит одного удара руки этого юноши, и она отлетит к тем самым шкафам, от которых не могла оторвать взгляд.

— Isengrim! — спасительный голос Мариэль отвлёк эльфа от задуманного, а Джасти, не теряя времени, стала жалко лепетать что-то, пытаясь сменить тему:

— Пролежни вполне излечимы и появляются в результате постоянного давления, сопровождающегося местными нарушениями кровообращения. Если короче — нельзя находиться постоянно в одном положении, да и ещё если что-то давит на тело. В особенности, на кости.

Кажется, повезло. Мышцы остроухого заметно расслабились, он уже не собирался бить девушку, но ярость и обида из глаз никуда не делись.

— Тебя притащили сюда спасать жизни, — прошипел Исенгрим сквозь зубы. — Вот и лечи.

— Я поняла, — покорно ответила Джасти.

Вряд ли после того, как её поставили на место, она осмелиться кричать на здорового эльфа.

***

К Джасти вернулся страх перед этими прекрасными созданиями и вышел на передний план, и теперь она думала, как осторожно говорить Исенгриму о той или иной просьбе. Да, она забылась немного. С кем не бывает? Показавшийся на первый взгляд покорным, эльф напомнил медсестре, что здесь её ненавидят. Она — враг.

Теперь девушка не забывала говорить «пожалуйста» после своих поручений. Остроухий же, напротив, стал вести себя более раскованно, лишний раз напоминая, что он тут самый сильный и главный. Но выражалось это лишь в вопросах, которые он задавал после озвучивания тех или иных просьб. Спрашивал спокойно, без повышения голоса, без грубостей. Джасти покорно отвечала.

После написания историй болезни Джасти выбрала всех, кому нужна была первая помощь и, собрав нужный инструментарий, пошла лечить.

Первому нужно было извлечь пулю из ноги. После введения всех нужных препаратов Джасти это сделала и мысленно поблагодарила небеса — кости не были задеты.

— Что ты ему вколола? — спросил Исенгрим, явно удивленный тому, что эльф, будучи в сознании, даже не поморщился при изъятии пули.

— Один из препараторов, новокаин. Остальные — обезболивающие и антибиотик.

Последнее слово явно ввело переводчика в ступор, но допрашивать он не стал.

Стоит отметить, что реакция эльфов при такой для нас обычной вещи как инъекция, была весьма забавная. «Как можно что-то вливать в мышцу и в кровь?» — переводил юноша слова Мариэль. Да и у самого Исенгрима глаза чуть из орбит не вышли.

Однако как только раненый вздохнул спокойно, на время действия препаратов забыв о боли, помощники Джасти отдали должное человеческой медицине.

Мариэль то и дело просила принять её помощь, но медсестра постоянно отсылала её чем-то заняться: принести бинтов, ампулу того или иного препарата… В общем, девушка стала эльфом на побегушках. С Исенгримом, несмотря на его поступок, было проще.

Когда дело дошло до Йорвета, в лазарет медленно стали входить кухарки с новыми подносами. В нос Джасти ударил до боли ароматный запах приготовленной пищи. Что-то жареное. Мясо! Как давно девушка не ела мясо! Сколько долгих месяцев она питалась только кашей? Живот предательски заурчал, и лишь сейчас она поняла, насколько хочет есть. Но нельзя! Не сейчас, когда она начала свою настоящую работу, а не возню с бумагами и осмотром.

— Переведи им пожалуйста, что той, той и той койке ничего не давать, — попросила она Исенгрима, указывая пальцем на кровати.

Из всех просьб эта оказалась для эльфа самой дикой.

— Почему?

— Им мне нужно будет провести операции. И из-за некоторых лекарств нежелательно, чтобы они были накормлены. Завтра. И скажи эльфийкам, чтобы принесли каждому как можно больше воды. Она ещё никому не вредила.

Исенгрим, удовлетворённый ответом, кивнул и перевёл слова пришедшим женщинам.

Лечение Йорвета было достаточно лёгким по сравнению со многими другими: дать обезболивающее да промыть рану. При прикосновении ко лбу эльфа, Джасти показалось, что она трогает раскаленную сковороду — настолько лихорадил одноглазый. Но девушка засомневалась: вспомнив горячее тело Леголаса, которое прижимало её к лошади, сестра допустила мысль, что нормальные температуры их рас могли сильно отличаться. Но как это узнать?

Рядом стояли Исенгрим и Мариэль. Вторая с большим интересом наблюдала за проводимыми манипуляциями, в то время как юноша, как ястреб, следил за человеком. Его трогать Джасти побоялась, а вот эльфийка не казалось такой опасной. Даже хрупкой. Правая ладонь Джасти лежала на лбу одноглазого, а левую она приложила ко лбу эльфийки, не обращая внимание на изумлённые лица помощников. Догадка девушки подтвердилась: температура эльфов была выше на несколько градусов, чем у людей… если конечно Мариэль ничем не болеет и сама не температурит.

Взяв готовые шприцы, Джасти ввела Йорвету в вену антибиотик. «Хорошие вены», — как легко порой обрадовать медицинских сестёр.

— Если он выживет, то спасибо тебе вряд ли скажет, — пробубнил над ухом Исенгрим.

«Выживет, куда он денется?» — мысленно ответила она на первое, что услышала. А вот повторив слова переводчика в своей голове она, вынув иглу, удивленно уставилась на Исенгрима.

— Это ещё почему?

— С таким-то лицом…

— А что с ним? Да, шрам останется на пол-лица, но зато живой.

— Для нас внешняя красота важна не меньше, чем внутренняя, — с нотками боли прошептал юноша.

Джасти вновь взглянула на шрам Исенгрима, который так долго пыталась игнорировать. И отчего-то ей показалось, что сам юноша не шибко рад, что вместо смерти судьба подарила ему эту метку войны. И он хочет сказать, что из-за этого с ним ни одна дама водиться не хочет? Поставить рядом с ним Йорвета и показать девицам — пусть видят, что Исенгриму ещё очень повезло. А вообще…

— В наших сказках эльфы были куда умнее и дальновиднее, — честно признала Джасти, обработав кровоточащую от иглы ранку Йорвета.

Злости, на удивление, от эльфа не последовало. Он даже как-то грустно усмехнулся:

— Хочешь сказать, у dhʼoine по-другому?

А. Теперь понятно, что значит это слово. Dhʼoine — люди. Как хотелось хоть в чем-то сейчас превзойти эту прекрасную расу, но… Джасти была вынуждена покачать головой. Среди людей бывало и просто так лицом не выходили, а тут всю жизнь быть красавцем и в конце получить такое уродство в виде страшной ожоговой раны. А был бы это простой большой порез, то немного сноровки и умение зашивать раны, и шрам мог бы выйти очень аккуратным, тонким. Но огонь никогда не бывал милостив к тому, к чему прикасался.

Пусть Йорвет никогда не поблагодарит Джасти за спасение. Но за него «спасибо» скажет Леголас. Да, он умел это делать.

***

Самым главным шоком для эльфов стала работа Джасти с гангреной. Это было трудно не только для неё, но и для Исенгрима, который долго не подпускал девушку к ноге воина. Он, смотря на скальпель, готов был вытащить из ножен свой кинжал и не без угрозы помериться размерами лезвий. Как бы Джасти ни умоляла его, как бы ни уговаривала, Исенгрим до последнего не позволял резать конечность товарища. Пришлось на рисунках показывать что да как. Доказательством всех слов сестры стали звуки выходящего из раны газа при нанесении лампасных порезов. Разумеется, не без того же самого новокаина.