Школа чувств (СИ) - Даркина Анна - Страница 6

— Машка, это тебе! — и резко вытолкнул руки вперёд.

Девушка приложила руку к губам и смотрела на него совершенно счастливыми глазами. Все стали оглядываться назад, ища ту, которой лучший игрок школы практически признался в любви. Маша спряталась за спину подруги и опустила глаза.

— Ну, ничего себе! — Настя была поражена. — А ты его действительно зацепила — чтобы Морозов так себя вёл на публике?! Да никогда.

— Ага, зацепила, — улыбнулась Маша, — а он, похоже, зацепил меня.

— Эй, только не наделай глупостей, — предупредила Настя. — переспит с тобой — и прощай, Маша, здравствуй, какая-нибудь Даша.

— Я девственница, — гордо произнесла Мария, — и не собираюсь спать со всеми подряд.

— Ну, да, по тебе сейчас именно так и скажешь, — критически осмотрев счастливую подружку, съязвила Настя.

Но тут Маша спросила:

— А что ты там говорила про переспит и до свидания?

— Это у Морозова фишка такая: ухаживает, добивается своего и бросает.

— И много таких?

— Из нашего класса только ушедшая Алина, а из параллельных троих точно знаю.

В груди что-то неприятно шевельнулось, но ревности, как и обиды, Маша не почувствовала. У них ведь обычное соглашение на три месяца максимум. И в этом соглашении не говорилось о верности и любви — речь шла только о пробуждении чувственности. Если так пойдёт и дальше, договор будет выполнен уже через месяц.

— Хочешь покажу? — вернул её в реальность голос Насти.

— Кого?

— Ну, его бывших.

— А, нет, мне не интересно.

— А вот им ты, похоже, очень интересна, — Настя кивнула вниз.

Мария увидела, что на неё смотрят несколько старшеклассниц, что-то обсуждая и невежливо показывая пальцами.

— А почему мы здесь всё ещё сидим? — спросила Маша.

— Парней ждём, они после раздевалки сюда придут смотреть следующую игру — всё-таки кто-то из них наш будущий соперник.

Приближение баскетбольной команды своей школы девушки сначала услышали, а потом уже увидели. Ребята шли между рядами, отвечая на приветствия и ударяя по подставленным ладоням.

Морозов перепрыгнул через спинку сиденья и приземлился рядом с Машей, потеснив Настю. Он быстро поцеловал девушку в щёку и протянул ей стаканчик с кофе и бутерброд с огурцом и красным перцем:

— Держи, любовь моя, и цени, что я для сохранения фигуры взял тебе бутерброд с овощами и без страшного майонеза.

— Спасибо, конечно, я и правда проголодалась. Но к чему это «любовь моя»?

— Я сейчас весь на позитиве и отрабатываю наш договор на сто процентов, — самодовольно ответил Морозов, откусывая сразу половину гамбургера. — А тебе понравилось моё послание?

— Честно?

— Хотелось бы честно.

— Да, понравилось, спасибо тебе. Мне и правда было очень приятно.

— Просто приятно?

— А что ещё должно быть?

— Сильное волнение, сердцебиение, бабочки в животе, мысли «Это мой мужчина»…

Мария смеётся:

— Нет, ничего такого.

Морозов вздыхает:

— Да, Соловьёва, намучаюсь я с тобой. Вон те девочки, — он кивает на сидящих внизу старшеклассниц, — прям здесь бы мне отдались, не сомневаясь.

И вдруг отстраняется от неё, начиная пристально разглядывать:

— Ну-ка, что это такое?

— Ты о чём? — не понимает Маша.

— Слушай, я впервые вижу тебя в джинсах. Ты ведь только в платьях ходишь.

— Тебе не нравится?

— Почему же, очень нравится, все ножки на виду.

И он проводит рукой по её ноге от колена вверх, сжимая внутреннюю поверхность бедра и чуть задержав пальцы между ног Марии.

— Какие ощущения?

Она пожимает плечами:

— Никаких. Я же много лет танцами занимаюсь. Знаешь, сколько раз меня так гладили чужие руки во время отработки программы? Если бы я каждый раз возбуждалась, то потеряла бы девственность лет пять назад.

Он наклоняется к её уху и спрашивает:

— А может, ты фригидная? Или тебе девочки нравятся?

Она поворачивается к нему и отвечает прямо в губы, которые находятся очень близко от неё:

— Не надейся увильнуть от соглашения. Мне нравятся мальчики. Мне нравишься ты. Но я столько видела красивых фигур, что взять меня одной физикой не получится.

Его взгляд становится серьёзным, он не отстраняется и говорит так же губы в губы:

— Я понял. Прости, не с того начал, не принял во внимание ваш развратный шоу-мир.

— Он не развратный, он другой, непонятный обывателю.

Их губы близко, но не касаются друг друга. Морозов смотрит на неё задумчиво и недоверчиво:

— А ты не играешь со мной в недотрогу?

— Я не хочу игр — у меня через месяц межрегиональный конкурс, Морозов.

— Я тебя услышал, Соловьёва, будем работать с поправкой на твоё увлечение.

Снизу на них смотрят девушки-старшеклассницы.

— Ты посмотри, как он её лапает, — говорит одна.

— Да они сейчас поцелуются! — возмущается другая.

— Девочки, а может это любовь? — восхищается третья.

— Ну нет, её надо поставить на место, — говорит первая, которая уже как-то встречалась с Морозовым и была бы не прочь возобновить отношения.

— Не стоит, если Морозов узнает — не простит, — предостерегают её подружки.

— Посмотрим, — самоуверенно отвечает та, наблюдая, как губы, которые когда-то целовали её, останавливаются в каких-то миллиметрах от губ ненавистной одноклассницы.

Морозов обрывает зрительный контакт и поворачивается к своей команде:

— Парни, а вы знаете, почему мы сегодня выиграли и обязательно победим во второй игре?

— Потому что мы лучшие!

— Потому что мы самые крутые!

— Потому что у нас супер шутер!

Александр машет рукой, обрывая догадки:

— Нет! Потому что у нас появился счастливый талисман — Мария Соловьёва!

Все на таком взводе, что подхватывают эту идею, не сомневаясь.

— Ну вот, — смеётся Саша, вновь поворачиваясь к девушке, — я тебя крепко подставил.

— Это почему?

— Теперь ты, как талисман, должна присутствовать на всех наших играх.

— А если я не приду?

— Тогда тебя будет ненавидеть вся школа, включая директора, потому что ему уже завтра расскажут о талисмане Марии Соловьёвой.

— Морозов, я тебя ненавижу.

— Ты повторяешься, детка.

— Но зачем ты это сделал?

— Чем чаще ты меня видишь, тем быстрее влюбишься.

— У меня нет задачи в тебя влюбиться…

— Знаю, знаю. Это у меня только что появилась задача влюбить тебя в себя. А теперь смотрим игру.

Следующий час Александр, положив руку на спинку сиденья за спиной Маши и изредка приобнимая её за плечи, громко комментирует игру двух команд, попутно посвящая девушку в тонкости баскетбола. И как ни странно, именно его разъяснения, пробуждают в ней интерес к игре, и она начинает понимать действия игроков и даже переживать за их неудачи и радоваться каждому двухочковому.

Почти в конце игры Морозов и остальные ребята поднимаются, чтобы вновь переодеться к игре.

— Девчонки, — обращается он к Марии и Насте, — пересядьте поближе к площадке. Соперник у нас будет серьёзный, 112-й лицей, там полсостава профессионалов. Нам очень нужна удача.

Он сам лично расчищает им места в первом ряду, прогнав наверх каких-то ботаников, и, помахав рукой, уходит в раздевалку.

— Слушай, подруга, — заинтересованно спрашивает Настя, — что ты ему пообещала, что он так старается?

— В смысле, что пообещала?

— Ну, переспать с ним, станцевать приватный go-go?

— Не будь дурой. Ничего я ему не обещала.

— Откуда тогда в нём столько нежности и заботы?

— Не знаю.

Маша и в самом деле не знает, почему общение с ней делает жёсткого Морозова мягким и почти послушным. Вряд ли он влюблён, потому что она бы почувствовала его тягу к ней. У него же просто спортивный интерес — сумеет ли он выполнить задачу или нет. Может, отсюда и забота.

Вторая игра даётся команде их школы тяжелее. Соперник, действительно, серьёзный, и на протяжении всей игры счёт держится практически равным. Александру удаётся реализовать пару четырёхочковых, но за это его тут же начинают жёстко прессовать. Обе команды много фолят, но каждый раз, когда Саша оказывается на полу, у Марии сжимается сердце, а боль от столкновения отдаётся во всём теле. Она нервничает и не может ничего с собой поделать.